Сильная и независимая

— Тезка?

— М-м-м?

— Тезка того самого Наумова? — спрашивает Эдик в лоб.

— Да нет. Он. Собственной персоной, — пожимаю плечами, будто ничего такого нет в том, что я провела день в компании олигарха.

— Охренеть. И давно вы знакомы?

— Порядком. А что?

— Да ничего. Просто не очень понимаю… — затрудняется сформулировать Моисеев. — Что у вас может быть общего, — выкручивается, наконец.

— Бизнес?

— Ну, какой бизнес, Юль? — закатывает глаза. Даже интересно, он всегда был таким? Очевидно, люди ведь не меняются. Тем более в нашем возрасте. Выходит, я просто не замечала его снисходительного отношения? Да нет, это тоже вряд ли. Скорее, не заостряла внимания на неприятных мне вещах. Чтобы не мотать себе нервы, женщины вообще на многое смотрят сквозь пальцы, замечали?

— Такой, Эдик. Я тебе сто раз говорила — у меня новый проект.

Поняв, что я не шучу, Моисеев одаривает меня пристальным взглядом. Нащупывает в бардачке спички. Достает одну и зажимает между зубов, с головой выдавая свою нервозность. Так и хочется спросить — а что такое, милый? Но я молчу, довольно скалясь внутри.

— Еще один салон? — будто вскользь интересуется бывший.

— А, нет… Другое. Мы с дочерью Наумова запускаем большой косметический бренд, а он выступает инвестором.

— М-м-м. Даже так? Неожиданно.

— Что именно?

— Ну, где ты, Юль, а где большой бизнес? Пойми меня правильно, ты, конечно, баба умная…

— Остановись, Эдик, — напрягаюсь я. — Не продолжай, не стоит.

— Ты мне не чужой человек. Я за тебя волнуюсь!

— Спасибо, но для этого нет никакого повода, — отворачиваюсь к окну. — До чего же странно. Я так выросла за годы нашего брака, а ты этого даже и не заметил.

— Юль…

— Нет-нет, ты не понял! Как раз за это я тебе искренне благодарна. Если бы не необходимость каждый раз что-то доказывать тебе и твоей чванливой мамаше, может, ничего бы из меня не вышло, а так гляди, как интересно получается — я развиваюсь, расту, становясь лучшей версией себя. Вон, даже в большой бизнес подалась.

— Смотри, чтобы тебя не кинули в этом твоем большом бизнесе, — поджимает губы Моисеев. Ну, еще бы. Я, считай, на святое покусилась — его мамашу.

— Да даже если кинут, Эдик, что мне терять? Свои идеи? Черт с ними. В отличие от упущенных возможностей, идеи придут еще.

— Поступай как знаешь. Я предупредил.

— Спасибо, но у меня есть своя голова на плечах.

— Тогда почему у тебя ноль вопросов к тому, что Наумов готов вложиться в дело, в котором вообще ни черта не смыслит?!

Ну, допустим, смыслит он побольше многих. Однако мне неинтересно развивать эту тему.

— Может, Наум таким образом хочет произвести на меня впечатление? — бросаю на Эдика хитрый взгляд.

— Да, конечно. — Морщится. — Думаешь, оно ему надо — так напрягаться? Серьезно? Да перед ним бабы сами на спину падают… Выбирай любую, — заканчивает беззвучно, бросив взгляд на уткнувшихся в телефоны детей в зеркало заднего вида.

— А вдруг ему самому хочется поухаживать за женщиной, м-м-м? Для разнообразия.

— Ты сама-то в это веришь? Если да — мне тебя жаль.

— Да неужели я так плоха, Эдик? — сощуриваюсь. — Вроде все при мне.

— С этим никто не спорит, — идет тот на попятный.

— Тогда к чему этот разговор?

— Нет, ты что, реально хочешь сказать, что у вас с Наумовым…

— Не хочу! — я тоже стремительно сдуваюсь. — А если даже и так, я не собираюсь ни перед кем отчитываться. Мальчики, вас куда? Ко мне или к папе?

Детвора переглядывается и нерешительно пожимает плечами:

— К папе. С тобой мы провели отпуск.

— И то так, — вздыхаю. Неопределенность меня выматывает. Я надеялась, что после проведенного со мной времени мальчики вспомнят, как нам было хорошо, и не захотят расставаться, но что-то пошло не так. Возможно, они действительно скучали по отцу. — Тогда меня закинь домой первой, — прошу Моисеева. — А вы не забудьте разобрать чемоданы. Там сладости, что мы брали на сувениры, помните?

— Угу. Тебе оставить?

— Нет. Пора возвращать форму. Я с вами расслабилась.

— Ты правда отлично выглядишь, — бросает Эдик.

— Спасибо. Вернуть комплимент не могу. Тебя что, вообще не кормят?

— Не начинай!

Хмыкнув, выбираюсь из машины — Моисеев как раз припарковался у дома.

— Помочь с чемоданом? — спрашивает, достав тот из багажника.

— Сама справлюсь. Созвонимся.

Поднимаюсь к себе — я и не думала, что так скучала. Даже не смущает, что за время моего отсутствия поверхности покрылись толстым слоем пыли. Первым делом раскладываю чемоданы и включаю кондиционер, чтобы изгнать из дома запах давно не проветриваемого помещения. Следом принимаюсь за уборку. Отписываюсь девочкам в чате, что вернулась. Развешиваю на балконе стирку — дорогие дизайнерские вещи я не рискую сушить в машине, когда взгляд приковывает разгорающийся на горизонте закат… Бегу в комнату, чтобы взять телефон. Делаю несколько фото — момент настолько красив, что хочется его непременно запечатлеть на память. Вот так гоняешься за красотой по миру, а она тут — прямо перед носом! Только и ждет, когда ты ее заметишь.

Отсылаю снимок девочкам в чат. И зачем-то Наумову. Он тоже мне как-то прислал фотографию стаи дельфинов. Но, кажется, я только теперь понимаю, что его на это сподвигло. Потому что ощущаю примерно то же самое — красоту момента, которую непременно хочется разделить.

«Уже дома? Как добрались?»

«Да. Все хорошо, без задержек. А ты все странствуешь?»

«Наслаждаюсь последними днями. Скоро тоже буду возвращаться».

«Легкой дороги».

Откладываю телефон на подоконник. Отодвинув гору мокрой одежды, устраиваюсь в плетеном кресле. В чувствах царит сумбур. Наверное, глупо отрицать, что он меня зацепил? Будь мне поменьше лет, я бы уже, наверное, напридумывала всякого. А так, слава богу, верх берет здравый смысл. И, чего греха таить, лень. Я не хочу напрягаться, чтобы ему понравиться. Не хочу ломать себя, подстраиваясь под давно сформировавшегося, как и я сама, мужика. Я вообще думаю, что если бы наши девочки не спешили так сильно выскочить замуж, хрен бы их кто туда загнал после тридцати. Не то чтобы я всерьез рассматривала этот вопрос применительно к нам с Наумовым… Сама идея, что я могла бы, смешна. Уж если я сама откровенно наслаждаюсь своим одиночеством, то он, давно оценив преимущества оного, поди, и мысли не допускает о том, чтобы распрощаться с холостой жизнью. Да даже просто — ввязаться в более-менее серьезные отношения.

— Ну, не знаю, — пыхтит Лерка, с которой я все же решила поделиться своими переживаниями наутро. — Может, зря ты настолько категорична.

— Почему? Мы же понимаем, что заинтересованный в тебе мужчина нашел бы способ этот самый интерес показать. Согласись, Наумова вряд ли можно заподозрить в робости.

— Во-первых, я с ним толком незнакома. Во-вторых, я вообще в шоке, что ты столько молчала…

— А что тут расскажешь, Лер?

— Ну, в итоге же ты нашла что…

— И? — усмехаюсь. — Он ко мне даже не подкатывал. Просто…

— Тебе с его стороны почудилось что-то эдакое?

— Мы, женщины, те еще фантазерки. Ты закончила? Мне здесь еще два подхода.

Естественно, встречаемся мы с Леркой в спортзале.

— Ага, давай меняться. А что касается Наумова… Не знаю, что и сказать. Лично я не вижу ничего плохого в том, как все развивается. Меня бы насторожило, если бы он, наоборот, принялся забрасывать тебя цветами и по ночам петь серенады под окнами…

— Что же в этом плохого?

— Все. Такие жесты больше характерны для нарциссов и психопатов. Нормальные мужики по ночам спят. А прежде чем подпустить к себе женщину, они сначала к ней поприсматриваются. В конечном счете ты и сама делаешь то же самое.