Сильнее времени

Асе тоже не спалось. Ей не давало покоя ощущение, что, оставшись с отцом и дядей, она упустит что-то важное.

В покоях хозяина дома же почти до утра горела свеча. Там после долгой разлуки не могли наговориться Наталия Григорьевна и Алексей Георгиевич.

Из всех обитателей усадьбы в ту ночь крепким сном спал лишь Порфирий Георгиевич. Концертмейстер выдохнул облегченно, передав племянницу под опеку брата. Отныне он был лишь дядей, и хоть и переживал за девчонок, понимал, что ответственности больше не несёт. Поэтому он с удовольствием расположился на мягких перинах некогда своей подростковой комнаты и захрапел почти молодецким сном.

Глава 39. Эх, дороги...

Санктъ-Петербургъ, Россійская Имперія, 1913г. отъ Р.Х.

Плут и не надеялся, что его выручат. И поэтому, когда Цыган появился у дверей его камеры, Иван даже не поверил своим глазам поначалу. Выйдя из полицейской части, Цыган отдал бывшему узнику прихваченную у полицейских шинель, а сам остался в овечьем тулупе.

Скорым шагом они шли по направлению к Адмиралтейским верфям - единственному месту, где ещё пока могли укрыться. Говорить было некогда, да и о чем? Только войдя в заброшенную сторожку, ставшую пристанищем Андрею в последние дни, смогли выдохнуть. Оставалось надеяться, что след затерялся и найдут их не так скоро, как того хотелось бы полицейским.

Выложив на большой перевёрнутый ящик, сбитый из деревянных не струганых реек, нехитрую снедь - бутыль сидра и кусок окорока с краюхой хлеба, Цыган скинул тулуп и повесил его на гвоздь в стене:

– Удачно вышло, - облегченно сказал Андрей и зачерпнул ковшом воды из ведра, стоявшего на лавке у входа.
– Думал, не смогу тебя вытащить. Будь ты в Петропавловке, даже пытаться не стал бы.

– Спасибо, что не бросил.
– Буркнул Иван, раздеваясь вслед за Цыганом.
– Когда на вокзале легавые окружили, думал всё, дальше только каторга. Но Гнездилов этот как испарился. Сказывали, что с Аськой и графом уехал, а потому со мной не знали, что и делать.

– Странно получается, - усмехнулся Цыган, опуская ковш в ведро.
– Террорист пойман, медаль почти в кармане, а сыщик садится на хвост концертмейстеру и его племяннице, не находишь?

Иван замялся. Он не знал, говорить ли о кольце, которое и заставило Гнездилова преследовать Тереповых. О том самом кольце, за которым охотился и сам Цыган.

– Куда вы вообще собирались ехать, а, Плут?

– Аська уговаривала свернуть все дела и уехать в имение её отца, переждать до полнолуния.
– Плут вдруг осёкся, понимая, что всё-таки проговорился.

– Вот, значит, как. Выходит, что кольцо невестушка твоя взяла? А я уж на гувернантку нашу подумал, грешным делом.

– Да какая разница? Что нам от того? Акт завтра, надо делать бомбу.
– Съехал с темы Иван.
– Али ты передумаешь, коли не Анька кольцо взяла? У тебя-то его все равно нет.

Цыган предпочёл промолчать. Без слов достал саквояж, прикрытый ветошью, из угла хибары, поставил рядом с импровизированным ящиком-столом.

– Я кое-что уж подготовил. Осталось залить кислоту в трубки и уложить в нужной очерёдности в саквояж. Этим и займёмся нынешней ночью.

Плутов облегченно выдохнул. Не ради того он рисковал столько раз, вынося с фабрик материалы, попадался в лапы жандармов, чтобы перед самым актом всё отменилось.

А Цыган думал. Мог ли он отказаться от планируемого теперь, узнав правду? Племянница его уже скорее всего знает из газеты, что взрыв произошел. Кольцо оказалось не у неё, а значит, мстить ей было вроде и не за что. Появиться здесь Ане попросту неоткуда. И порцию страданий, как оказалось незаслуженных, она уже получила. Так стоит ли осуществлять задуманное теперь? И вроде бы всё ясно и понятно, взрывчатка почти готова, письмо писано, а червячок сомнения зашевелился в душе.

***

Орловская губернія, Россійская Имперія, 1913г. отъ Р.Х.

По утру все обитатели усадьбы собрались в столовой. Аня нервничала. Ей казалось совершенно неоправданным неторопливо завтракать, когда решалась судьба столь важного для нее человека.

– Не спеши, мой ангел, - обратился к ней отец.
– Экипаж уже закладывают. Как будет готов, сразу отправитесь в путь. Если не можешь изменить ситуацию, измени к ней отношение. Помнишь?

Аня вымученно кивнула. Она плохо спала, от волнения не могла сомкнуть глаз, а когда засыпала, проваливалась в какие-то видения, в которых то догоняла поезд, то от кого-то убегала. Уже под утро ей привиделось, будто она опоздала и взрыв произошёл, а рядом с развороченной каретой прямо на грязном снегу лежал Николай. По виску его текла струйка крови, совсем как в том сне, который она видела после визита к старцу с Петроградской стороны. Аня всматривается в лицо раненного, но видит перед собой уже не Ильинского, а Андрея. В испуге и ненависти она отпрянула, но тут же проснулась. От головной боли и колотящегося сердца уже не смогла уснуть снова. Так и промаялась в кровати, пока не услышала, что дом проснулся.

Вот и сейчас, сидя за завтраком, сил не было терпеть все эти церемонии. Хотелось бежать и что-то делать, а не пить из тонкого Кузнецовского фарфора кофе со сливками. Но папка был прав.

Когда всё было готово, Аня оделась потеплее и, взяв в руки лишь небольшую сумочку с самым необходимым, собралась выходить на крыльцо. В холле особняка собрались все, чтобы проводить сыщика и Аню. Отец отдал ей кошель с деньгами и мешочком, в котором лежал перстень и брегет.

– Ежели случится какой форс-мажор, всегда сможешь воспользоваться.
– Напутствовал он дочь.
– Всё обязательно будет хорошо, и ты успеешь. Жди нас на Рождественской через пару дней.

Алексей Георгиевич обнял старшую дочь и поцеловал в висок.

– А потом мы с тобой будем долго-долго разговаривать обо всём на свете. Пообещай мне!
– Попросила Аня.

– Обещаю!
– Кивнул граф Терепов с самым серьёзным видом.

Обнялись с мамой, с Аськой и концертмейстером.

Кучер уже недовольно топтался у саней. Мало того, что в праздничный денёк пришлось в город ехать, так ещё телятся, никак не выйдут. Ходил вокруг, стряхивая валенком снег с полозьев.

Распрощавшись, путешественники вышли на мороз, уселись поскорей в возок. Под овечьей шкурой было тепло, пахло кожей и шерстью.

Дорога в город показалась Ане быстрой. То ли сани летели скоро, то ли она задремала - после сытного завтрака клонило сон, но вот уже показались дома слободок, а за ними начался и сам город с его церквями, купеческими каменными домами в два этажа, присутственными зданиями, фабрикой, городским садом и той самой, Красной площадью.

Проехав сквозь весь центр, возок направился на другую сторону реки, в Заречье, где и располагался вокзал.

– Милый городишко, - прокомментировал Гнездилов. Это были едва ли не первые слова, сказанные им после отъезда из усадьбы.
– Очень похож на мою родную Тверь, только природа отличается.

– Да, вы правы, природа здесь богаче, ибо южнее.
– Согласилась Аня.

Извозчик остановился у станции и Аня, выбравшись из него не без помощи сыщика, скоро направилась к зданию вокзала. Гнездилов успел сунуть вознице медяк за скорость и поспешил догнать новоиспеченную графиню.

Аня, как чувствовала. Поезда сегодня не ждут. Если повезёт, он приедет, но не раньше, чем к вечеру, и никак иначе. Об этом ей поведал кассир на вокзале - лысый, полноватый дяденька с длинными, закрученными усами и в форменной фуражке. Видно было, что служба тяготила его. Сейчас бы гостей принимать, да самому с визитами отправиться к родственникам да кумовьям, попивая беленькую, закусывать сие великолепие хрустящими огурчиками. А он вынужден сидеть на неудобном стуле да отвечать на вопросы всяких нервных барышень.