Сильные не убивают. Книга 2

Не то ученые, не то медики, не то маги, которые меня изучали — девушки в основном — сильно много мне не объясняли. Я запомнил формулировки «темпоральное замедление в физических границах объекта» и «произвольное управление скоростью производства энтропии».

На практике это означало, что я могу состаривать вещи и как бы замедлять время. Вроде бы.

Мне сразу же выдали телефон, матери позвонить.

Лидка и вправду не пострадала. То есть вообще. Я ее оттолкнул. Сам принял удар бампером — от этого ныло правое бедро, треснулся левым коленом об асфальт, потянул мышцу на левом предплечье. Ничего серьезного.

Кореша из Твери нашли потом запись с камеры: видно, что кхазадская тачка летит на желтый, не сбрасывая скорость вообще; Лидка стоит на ее пути, а потом… Потом на записи начинается слоу-мо, хотя камера работает в прежнем режиме. И замедляется только один объект — машина.

Поэтому я успеваю оттолкнуть сестренку. Поэтому меня самого не переломало, не выбило из кроссовок… короче, поэтому я и выжил. И поэтому тачка успевает затормозить. В записи плохо видно, но когда она останавливается… Короче, если бы тот бородач не показал мне ту фотку, я б не поверил. Тачка превратилась в металлолом. В ржавое ведро. И когда она останавливается, из нее вылезает совершенно седой кхазад.

Я — еще когда с куратором ехал — первым делом договорился, что они позаботятся о том, что эти бородатые суки к матери никаких претензий иметь не будут. Только тогда я согласен обследоваться и вообще.

Пиджак хмыкнул, сообщил, что «вообще» я теперь призывник, направленный на обследование, и мое согласие в некоторых вопросах не сильно важно. Но обещал проконтролировать ситуацию — «своих поддерживаем».

И действительно, «пострадавшие» кхазады как в воду канули. Мне сказали потом, что лихой водитель «просто так поседел — от стресса». Бывает! А других никаких последствий у него не выявили. Ну и ладно.

Так вот, повторить этот трюк я с тех пор не сумел, хоть тресни. Могу мяч замедлить, который по дуге бросили. Это легко. Человека, который бежит — с усилием и ненадолго. Но чтобы разогнанную машину весом в полторы тонны… я даже не представляю, как тогда это сделал.

Что до состаривания — тут еще хуже. Меня задолбали экспериментами. Я должен был ускорять появление плесени, ржавчины, пытаться добиться того, чтобы стирательная резинка стала твердой и раскрошилась. Медитировал над мутными стеклышками, на которых была размазана какая-то дрянь — ее тоже требовалось состарить. Разряжал батарейки (пытался). Приводил к чуть более скоропостижной смерти, чем им природа назначила, мушек-однодневок.

Один день мы возились с часами разных видов — требовалось замедлять стрелки и мигание цифр на циферблате, а потом симпатичные… э… лаборантки? — которые начисто игнорировали все мои комплименты и подкаты — проверяли износ корпуса и механизма часов (как я понял, он их тоже не впечатлял).

А еще у меня ведь были свои часы! Дешевые кварцевые «Смородина 5» на пластиковом ремешке. Подарил их мне дядя Женя — в тот день, когда я разряд взял. «Карпе дием, — говорит, — Андрюха, но при этом мементо мори». Когда у меня получалось применить магию, цифры на сером экранчике сливались в единый массив, дрожащий черный прямоугольник, из которого иногда появлялись — на долю секунды — бессмысленные значки. «Смородина» интересовала экспериментаторов чрезвычайно, но сдавать часы я наотрез отказался, а на руке у меня они никому ничего не сказали. Записали их как «спонтанно явленный артефакт, соотнесенный с магическим даром инициированного». Понять бы еще, кем и зачем явленный, ну да ладно.

Я выяснил, что могу привести в негодность не слишком качественный предмет размером… ну, с книжку. Чем он сам проще — тем проще дается воздействие. Причем «простота» не напрямую коррелирует с технической сложностью. Например, пачку белой бумаги я легко могу сделать желтой, а вот собственно книжку… намного сложнее. И сильно зависит от самой книги — еще бы понимать, как.

Вот только есть и плохие новости (ну, если явление навыка быстро заветрить фарш вообще считать благой вестью). Любое магическое воздействие — хоть замедление, хоть состаривание — вызывало у меня жуткий отходняк. И откат: после двух-трех использований я не мог больше применять магию некоторое время. Мне кололи какие-то стимуляторы, чтобы продолжать опыты, но к концу недели я был словно выжатый лимон.

…Однако неделя закончилась.

По окончании этой череды опытов меня провели в кабинет, на двери которого висела табличка «Зав. лабораторией Шпагина И. В.».

Там-то и состоялся разговор.

* * *

Зав — эффектная тетка лет сорока с рыжими волосами — стояла у подоконника, а за ее ноутбуком сидел рослый дядька с усами, торчащими в разные стороны, как два черных фломастера, и со стильно выбритыми висками. И снова в дорогом пиджаке. На лацкане красовался значок «собачья голова».

…Опричник!!

— Этот? — спросил усатый.

— А вы кто? — спросил я.

Опричник поморщился:

— Для тебя — ваше благородие. Или господин капитан. Слушай сюда, Усольцев. Направляешься ты в Орловскую военную гимназию, — он махнул рукой. — Да, для магов. Сейчас конец лета, так что все удачно сложилось. Документы твои уже там, но должен сам появиться, лично. Оформят тебя в первый класс. Рассчитываем, что проскочишь экстерном — будут с тобой там дополнительно заниматься. За счет государства. Если ты не дурак — через пару лет переведешься в военное училище. Есть вопросы?

— В гимназию — это с двенадцатилетками учиться??

Благородие пожало плечами:

— Ну а ты как хотел? В тридцатник бы еще инициировался, Илья Муромец. И так для тебя отдельное распоряжение выпустили. Ты же не умеешь ни хрена! Хотя, — он покосился одним глазом в компьютер, — специальность редкая. Такая редкая, что… В общем, выбирать тебе не приходится.

— Профиль, — тихо сказала зав.

— Чего?

— Магический профиль. Не «специальность».

Усатый капитан отмахнулся:

— В общем, Усольцев, до Орла добраться тебе — три дня. Потом можно вернуться домой — до конца лета гуляй! Хотя если ты не дурак — не гулять будешь, а над учебниками корпеть. Сразу же.

Я пока что отбросил мысль «кто мне домой выдаст учебники по магии» и «что еще там за учебники» и сказал другое:

— У меня ж денег нет. Меня сюда… ну, экстренно привезли. Из больницы.

— Ну пусть мамка переведет тебе на билет, — удивился капитан. Потом сморщил лоб и сказал: — Ах, да… Земщина… Ну, значит, пусть привезет наличность. Помни — в три дня чтоб доехал! А, и самое главное.

Он достал из кармана грубый металлический браслет.

— Самостоятельно, а тем паче в Земщине — никакой магии. Надевай.

— Обязательно?

Его благородие тяжело вздохнул.

Меня неожиданно сковал паралич — я пошатнулся и повалился на кожаный диван у стены лицом вниз. Зав от окна дернулась ко мне.

— Отставить, — сказал ей усатый.

Накатила паника — паралич, оказывается, был такой, что я не мог дышать. И пошевелиться тоже не мог.

«Бух, — я услыхал стук сердца в ушах. — Бух! Бух!..»