Синдикат дурмана
Шрифт:
– Да хоть сейчас, - засуетился Гитхуа.
– Я живу в районе Нгара, рядом с баром "Гитаруа".
– Поехали!
– Я поднялся со стула.
Вскоре наша машина остановилась у его дома. Он пригласил нас зайти: большая квартира, обставленная удобно и со вкусом. Мое внимание привлекла свадебная фотография на стене.
– Какая у тебя жена красавица!
– восхищенно воскликнул я.
– Что верно, то верно!
– Гитхуа был явно польщен.
– У нас трое прелестных детей, все мальчики.
Я надеялся, что комплимент, сделанный его супруге, несколько сгладит неприятные
В газетах я прочел, что в Какамеге арестован мужчина, у которого нашли десять мешков с бхангом. Его с позором провели по всему городку, прежде чем доставить в полицейский участок.
Я немедленно связался по радиотелефону с полицейским комиссаром Западной провинции. Обменявшись обычными любезностями, я задал ему вопрос в связи с газетными сообщениями.
– Ага, - хохотнул он, - уже пропечатали! Представляете, этот старик целый акр земли засадил каннабисом и набивал себе мошну, а сын ему помогал.
– Вы выяснили, кому он сбывал товар?
– Признаться, я не готов ответить, его сейчас допрашивают в участке, но я немедленно все разузнаю. Мы не придали особого значения этому делу, оно числится по разряду мелких правонарушений. Кстати, Кип, отчего вдруг столь большой интерес? Стоило ли звонить из Найроби из-за подобной мелюзги?
– Представь себе, стоило...
– Я торопливо прикидывал, насколько можно посвятить его в дело.
– В управлении подозревают, что какие-то иностранцы вывозят бханг за границу. Мне поручено расследование.
– Вот оно что.
– Он выдержал паузу, потом добавил: - Хотите проверить, нет ли связи между нашим крестьянином и вашими экспортерами?
– Скажу спасибо за любые сведения.
– Я позвоню вам, как только что-нибудь выясню.
– Еще одно. Когда суд над стариком кончится, его товар, очевидно, сожгут?
– Ну да, так уж заведено.
– Пожалуйста, уговорите судью отступить от этого правила и отправьте травку к нам в Найроби. Она может понадобиться в качестве наживки. Я получу санкцию комиссара.
– Договорились. Снаряжу конвой, как только будет указание шефа.
Я поблагодарил его, посулив, что угощу пивом, когда он в очередной раз приедет в Найроби. Упомянув о пиве, я и сам сразу ощутил жажду.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Я принял его за одного из завсегдатаев: на первый взгляд ничего в нем нет подозрительного. Он скользнул по гостиничному холлу к стойке бара, за которой мы сидели на высоких табуретах, и, заказывая пиво, равнодушно кивнул Гитхуа. Я вскоре забыл о нем, поджидая свою "дичь".
Гостиница, где мы находились, была, по теперешним меркам, довольно скромной. Белых туристов в ней немного, зато африканцев среднего достатка полным-полно, особенно у бара.
Дело было в три пополудни, на улице знойно и сухо. Вокруг нас еще несколько человек потягивали пиво. У стойки, поодаль от нас, сидела белая пара, типичные учителя из провинции. Меня уже мутило от ледяной содовой, я мечтал о пиве, но на работе не полагается. А этот чертов Кассам все не шел...
– Меня зовут Кассам.
– Маленький индиец - тот, что кивнул Гитхуа и сел на соседний табурет, - протягивал мне руку.
– Кассам Кхалиф. Рад с вами
– Кип.
– Я растерянно улыбнулся. Он ошарашил меня, возникнув неожиданно, как чертик из табакерки.
– Поль Кип.
– Рад с вами познакомиться, Поль.
– И я тоже рад нашему знакомству.
Мы пожали друг другу руки, он втиснулся между мной и Гитхуа. В нем было чуть больше пяти футов, тощий, болезненный. Бесцветные глаза за толстыми линзами очков то и дело моргали, темные курчавые волосы лоснились. Зубы тоже не прибавляли ему привлекательности: неровные, в желтых пятнах от табака и бетеля.
– Пожалуйста, переставьте сюда мою бутылку с пивом, - сказал он бармену, потом обратился ко мне: - Как поживаете, бвана?
– Помаленьку, - бесстрастным голосом ответил я.
– Квели кабиса, бвана. Маиша сику хизи инакува нгуму кабиса*, продолжал он на суахили.
______________
* Лучше не скажешь, господин. Жить становится все труднее (суахили).
– Ндио*, - согласился я.
– Вы родом с восточного побережья?
______________
* Да, верно (суахили).
– Почему вы так решили, бвана?
– Отлично говорите на суахили и на индийца не очень похожи, скорее, пожалуй, на выходца из арабских стран.
– Нет, бвана, вы ошибаетесь. Но я и не кениец.
– Так вы пакистанец?
– Нет, перс.
– Значит, из Ирана?
– Персы, - улыбнулся он, - живут не только в Иране.
Я решил, что тема эта исчерпана: в такую жару мне было не до словесной эквилибристики.
– Позвольте вас чем-нибудь угостить.
– Я старался казаться любезным.
– Спасибо.
Я заказал на всех.
– А сами вы, бвана, не пьете пива, только содовую.
– Днем мне ничего другого нельзя, иначе начинается невыносимая головная боль. Вечером наверстаю.
– Понятно.
Теперь Кассам повернулся к Гитхуа, между ними также произошел обмен дежурными фразами. Я тем временем оглядел позиции своей "команды".
За дальним столиком сидел сержант Мачария еще с двумя сотрудниками уголовной полиции, которых мы взяли себе в помощь. На сержанте была ковбойская широкополая шляпа, темные очки, синие брюки и черный кожаный пиджак, на шее болтался серебряный медальон. В противоположном углу сидел инспектор Мбуви, нарядившийся для маскировки фермером. Еще несколько наших людей находились в разных концах зала. Всего нас было десять человек. Я едва сдерживал смех, наблюдая за тем, как каждый старался убедительнее и правдоподобнее сыграть свою роль. Бармен тоже получил от нас соответствующие инструкции и делал все, что от него требовалось.
Гутхуа позвонил мне накануне - пять дней спустя после того, как согласился сотрудничать с нами, - и доложил, что разыскал Кассама Кхалифа.
– Я спросил его, по-прежнему ли его другу требуется большая партия товара. У меня, мол, завелся надежный поставщик.
– Как ты напал на его след?
– Через друзей, - односложно ответил Гитхуа.
– Сначала Кассам прикинулся, будто мое предложение не представляет для него особого интереса, но потом обещал разыскать европейца - он якобы давно его не видел - и справиться, возьмет ли тот товар.