Синдикат

На пятый день Фирсов сообщил, что сумел договориться о встрече. Точнее зафиксировал, что таковая вообще может состояться. Анонимные однополчане в принципе готовы были послушать интересные вещи, но только через одного представителя и на своей территории, которой неожиданно выбрали Филадельфию. По этому поводу состоялось короткое и безрадостное совещание, на котором будущее правление синдиката констатировало — выбора особого нет. Будем встречаться, принимая риск в качестве неизбежного бонуса.

— И сдалась им американщина? — удивился Постников. — А как же Бомбей?

— Подальше от Евразии, — пояснил Фирсов. — Если первично договоримся, тогда уже в Индию, на общую сходку.

— Как будто не все равно, — вздохнул Кадьяк. — Покупаешь билет на баллистический стратоплан, и все далекое становится близким.

Кибернетик скорее брюзжал, потому что резон в действиях неизвестных «коммэрсов» имелся. Несмотря на хорошие связи «Правителя» с американскими трестами его СБ неуютно чувствовала себя за океаном. Но такое путешествие требовало сложного транзита, который опять ложился на плечи Кадьяка. Наемник выглядел измотанным и похудел как узник рабочего лагеря «ЯкутАлмаз» в Африке.

На восьмой день затворничества Кадьяк сообщил, что в целом «маршрут построен» и закончил оформление «одноразовых» документов.

— Придется еще немного запутать следы, — сказал кибернетик. — Так что прямых рейсов лучше избежать.

— Двинем через «Банан»? — подумал вслух Постников, глядя на очередную голограмму, плывущую высоко в небе. Дирижабль транслировал не только изображение, но и звук, обещая незабываемый концерт ультрамодной и эпатажно-консервативной исполнительницы под звучным именем Перловка. Реклама терзала глаза и уши москвичей не первый день, нарушала с десяток норм и постановлений об акустической гигиене и световом нормировании, так что штрафы должны были исчисляться сотнями тысяч рублей. Очевидно безголосая Перловка, способная только надрывно шептать в микрофон, и в самом деле была ультрамодной, принося очень хорошие деньги «Rigas ska'nuplasu fabrik~a», она же «Рижский завод грампластинок».

«Бананом» в просторечии называлась крупнейшая агломерация Европы, растянувшаяся от Лондона до Милана. На карте сложная конурбация напоминала серп или объеденный мышами банан, отсюда и прозвище.

— Нет, — ответил Кадьяк. — У них ограничения по рейсам для таких как мы. И больше камер с выборочными проверками через ЭВМ. Полетим разными путями от Берлина.

Бес уже привычным жестом потер живот с левой стороны — печень успокоилась, зато напомнила о себе поджелудочная. Легкий массаж страдания не облегчал, но психологически становилось чуть легче.

— Все, я пошел спать, — уведомил Кадьяк. — Нейронам тоже надо отдыхать, они не восстанавливаются.

— Опровергнуто новейшими исследованиями «ЕВО», — сразу откликнулся Фирсов, потирая кончики пальцев, бюрократ снова печатал весь день и жаловался на подступающий тоннельный синдром. — У них на этом вся программа нового поколения агентов построена.

— Тем более, — исчерпывающе отрезал Кадьяк.

— Не кантовать, не бросать, при пожаре выносить в первую очередь, — проскрипел Бес. — Кстати…

Он глянул на Кадьяка, который почти сразу заснул, а может успешно притворялся. Во всяком случае, ритм сердцебиения у наемника замедлялся как у спящего.

— А что там про новое поколение?..

— Биотехнологии, — пояснил Фирсов, крутя запястьями.

— Клоники?

— Нет, — качнул головой бюрократ. — Тупиковый путь. Слишком дорого.

— Я знал одного, — заметил Бес. — Очень сильный боец. Был… наверное.

Даже сейчас воспоминание о Коллеге отзывалось холодными мурашками по спине. На свете было несколько человек, с которыми Бес не хотел бы встречаться ни при каких обстоятельствах, и сподвижник Доктора шел в коротком списке под номером один.

— Слишком дорого, — едва ли не по складам повторил Фирсов. — Как ни хитровывернись, усовершенствовать готового человека намного проще, чем делать его с нуля.

Бес снова растер живот под спортивной курткой из синей шерсти с надписью «Олимпиада-76». Старая вещь, сделанная задолго до рождения Постникова в обоих мирах, была теплой и очень уютной, намного лучше современнейшего платья из высокотехнологичных материалов. Постников уже решил про себя, что захватит (то есть, по сути, украдет) куртку на молнии с собой и сделает талисманом. Будет надевать осенними вечерами, наслаждаясь работой замененного желудочно-кишечного тракта, которому любой кофе нипочем.

Тем временем Фирсов развивал идею, а Бес с интересом слушал. К старому трестовику можно было относиться по разному (и Постников его искренне ненавидел), однако беглец из «Правителя» был очень умен и многое в жизни повидал, от страшных боев Мировой войны, обрушивших старый добрый мир сверхдержав, до «ревущих девяностых», когда закладывался фундамент транснационального планово-электронного империализма. Фирсов помнил и танки, сожженные на улицах европейских городов, и горящие спустя десятилетие на тех же улицах дорогие машины корпоративных служащих.

— Со временем и до этого доберется наука, мы еще придем к личному бессмертию за непредставимые деньги. Но пока впереди промежуточный этап — отказ от протезирования. Нейронная революция.

— Без аугментаций вообще? — Бес скептически припомнил прогноз Крокера насчет повальной роботизации милитаризма.

— Да, — Фирсов то ли не заметил скепсис, то ли проигнорировал его. — То есть немного не так. Приращения новых поколений будут строиться на памяти формы, а главным станет разгон не процессоров, а мозгов. Сверхбыстрая обработка информации, вынесенные на внешние носители калькуляторы для вспомогательного обсчета, «дерево» вместо «камня».

— Ничего не понял, — честно признался Бес.

— Ну, тогда просто представь себе… — судя по тону Фирсова, он крепко сомневался в способности кибернетика представить что-то сложнее промышленного робота. — Человек без всей этой архаики с гидроприводами, проводами и прочего примитива. Внешне и на любой просвет абсолютно неотличим от новорожденного. В голове у него крошечная ЭВМ по технологии «дерево», то есть квазибилогические материалы, которые работают с информацией как нормальная электроника, только еще быстрее, не отторгаются плотью и не отображаются никаким рентгеном. Вкупе с калькой в черепе у нашего абстрактного человека еще и внешний модуль на прямой связи, который при необходимости дополняет работу и распараллеливает задачи.

— Так это и сейчас есть, — хмыкнул Бес.

— Есть, — терпеливо согласился Фирсов. — Но действующие образцы либо требуют проводной связи, те самые штекеры в затылок или руку, что так любят кабуки, либо делаются в габаритах чемоданчика или барсетки, потому что беспроводную связь надо защищать от перехвата, это сложно.

Здесь Постникову пришлось молчаливо согласиться — благо ему не раз приходилось лично наблюдать «впилку» графов с перехватом управления чужой электроникой.

— А здесь будет что-нибудь вроде браслета, который можно надеть на руку, на шею, приклеить вдоль позвоночника или сунуть в карман. Миниатюризация, никаких проводов, никакого радио.