Синдикат
Шрифт:
— Все, — прошептал Нах, когда белая точка моргнула напоследок близ черной линии, а затем исчезла.
— Что там у вас, mauditsintrigantspourvousfairemourir! — не выдержал Кадьяк.
У наемника были свои проблемы: «кишка» протекала, в том числе и стараниями самого Кадьяка, одна из оперенных стрел подводного пистолета прошла через шею индийца и повредила оболочку. Самозатягивающийся слой вроде бы запечатал отверстие, но вода под давлением пошла между покровами, сочась будто конденсат.
Вода хлюпала по щиколотку, а помпу, которой осушали внутреннее пространство при развертывании, использовать было уже нельзя — слишком шумно. На этом этапе операции затопление
— Contrefacon indienne trash, — злобно пробормотал наемник, понимая, что накладывать пластырь здесь бесполезно. Теперь или все пойдет хорошо, или нет.
— Так что? — гаркнул он, обращаясь к подельникам в субмарине.
— Он в мертвой зоне, — ответил Копыльский, заглядывая сверху через открытый люк. — Связи нет. Но приземлился.
— Успешно?
Кадьяку стало даже немножко стыдно. Суровый «Chien de Guerre», кровавый убийца, чье хладнокровие стало фирменным знаком — и сорвался как щенок на первом задании. Тьфу. А главное, после таких срывов сложнее обосновывать прибавку к жалованию и премиальные.
— Понятия не имеем, — честно признался комитетчик.
— Значит все по графику?
— Да.
Кадьяк еще раз быстро припомнил график. Пять минут диверсанту на ориентацию и обвязку. Пять минут на спуск и проникновение. Итого десять. Потом расчетные одиннадцать на то, чтобы добраться до почты и там разобраться с терминалом. Итого двадцать одна, и первая уже пошла. Если клон вообще жив, если он боеспособен, если… Множество «если», но тревога пока не включилась, значит, контейнер отправится с терминала к башне через тринадцать минут в любом случае.
Le cul d'echir'e du diable!!!
Кадьяк скептически поглядел на черную воду, которая в красном свете больше смахивала на венозную кровь. Да, за двадцать минут весь баллон не затопит, возможно, и до трубы не дойдет. А затем это уже будет неважно.
— Давай сюда жмуров, — хмуро потребовал из люка русский, он, видимо, пришел к сходным выводам. — Пока время есть. Будем сворачиваться сразу, как только «бомба» проскочит.
— Принимай, — согласился Кадьяк, поднимая первое тело и радуясь за железные руки, укрепленный позвоночник, а больше всего за легкие от «Шерраф» благодаря которым кибернетик забыл, что такое «одышка» и «запыхался».
[10] Если верить книге Ларса Мюллера «Егерь № 200»
Глава 24
Сильнейший удар, вспышка боли, словно удар кувалдой по ноге. На мгновение диверсант потерялся, утратил восприятие действительности, затем включился опять, как робот, меняющий режим обработки информации. Было темно, жарко, мокро. И очень больно. Через пластину тепловизора разбежались глубокие трещины со сколами, изображение погасло. Микрофоны транслировали однородный шум, похожий на хрип ненастроенной радиостанции.
Матвей стиснул зубы, чувствуя железистый привкус и удерживая стон. Правая нога болела, как переломанная от колена до пальцев, но даже не глядя, ротошютист уже знал, что это «просто» сильное растяжение голеностопа и трещина в берцовой кости. Хорошо и плохо. Хорошо тем, что можно было травмироваться куда сильнее, плохо — по очевидной причине. Дальнейшая оценка ущерба и перспектив чуть позже.
Он еще крепче сжал челюсти, перевернулся с живота на бок, чувствуя массивную тяжесть за спиной. Штанга все же приняла на себя основной удар, но приземление вышло не «чистым», и в итоге получилось что-то вроде прыжка с шестом и финальным падением спортсмена. Матвей
чувствовал себя улиткой, прикованной к земле, только не раковиной, а горбом ротошюта. Диверсант расстегнул застежки на груди, затем щелкнул пряжкой на поясе, с облегчением почувствовал, как стало полегче.Матвей сделал несколько глубоких вдохов, возвращая сердцебиение к нормальному ритму, очищая разум. Снял шлем, из которого капнула кровь, видимо от разбитого носа и губ. Теплый ветер овеял мокрое лицо, и ротошютист стянул капюшон, подставляя сквозняку заодно лысину — перед вылетом диверсант побрился начисто, чтобы не разбрасывать ДНК. На краю посадочной площадки, буквально перед Матвеем торчала стойка видеоконтроля. Черная сфера величиной с футбольный мяч направила на диверсанта целую батарею окуляров. Человек и механизм уставились друг на друга, Матвей вспомнил, что на самом деле он приземлился не просто «на крышу», а в очень плотную среду, напичканную всевозможными средствами контроля. И лишь искусство Мохито сейчас отделяет диверсанта от всеобщей тревоги. Сфера пожужжала и развернулась обратно, устремив окуляры в небо, где заканчивался фейерверк. Огненные цветки распускались реже и слабее, напоминая, что время не ждет. По плану к завершению представления диверсант уже должен был начать спуск.
Матвей сел и ощупал ногу, привычно загоняя боль в дальний подвал сознания, где она царапалась и выла, как злобный пес, не мешая делу. Да, первичный диагноз оказался верен, растяжение плюс трещина, и то, и другое не фатально, в то же время основательно снижает подвижность. Это нехорошо. Он поднялся на колени, затем оперся на левую ногу и рывком встал. Осторожно перенес вес на правую, оценивая работоспособность. Ступать и ходить можно, однако подвижность ограничена и дальше будет, скорее всего, только хуже.
Диверсант утвердился на двух ногах, и внутренний хронометр напомнил, что после приземления минуло уже больше минуты, отсчет продолжается и никаких обнулений не предусмотрено. Матвей быстро проверил — насколько это было возможно без разборки — состояние ротошюта, агрегат выглядел целым. Главное, что лопасти сложились вовремя, их не сломало при жесткой посадке. Диверсант хотел, было, выкрутить обломок посадочной штанги, однако решил не тратить время и, обходя конструкции, захромал к обрыву без всяких поручней, за которым открывался колодец башни радиусом тридцать три метра. На это ушло еще полминуты, время от времени к «мичуринцу» поворачивались видеокамеры, его сопровождало пощелкивание, механические скрипы, красный и три зеленых луча, скользившие по влажной парусине. Башня походила на спящего гиганта — он завис в полудреме и вот-вот проснется, чтобы, наконец, прихлопнуть мошку, что ползет по коже, щекоча миниатюрными лапками. Для экономии времени Матвей по пути достал из нагрудного ранца бухту пенькового каната и повесил на плечо. Диверсант постарался не думать, каким образом и какой ценой именно в эти секунды Мохито сдерживает всю мощь комплексной сторожевой системы. И что будет с ротошютистом, если у архитектора не получится.
Матвей посмотрел вниз, заглядывая в стометровую пропасть, чувствуя, как высыхают пот и кровь на лице под напором горячего воздуха. По внутренней поверхности колодца шла спираль внутренней транспортной системы, кроме того, бетон усеивали целые батареи теплоотводов, похожие на обычную вентиляцию с открытыми жалюзи. Матвею требовалось быстро выбрать место, где есть хорошая опора для каната. Согласно плану диверсант цеплялся к антенне, однако до ближайшей требовалось идти метров десять, так что Матвей обратил внимание на ветряк, что был совсем рядом, буквально руку протяни. Такие «вентиляторы» располагались по периметру колодца, используя воздушный фонтан для вспомогательной генерации — просто и экономично.