Sindroma unicuma. Finalizi

– Что тебе снилось ночью?
– спросил Мэл, прервав молчание, когда машина вырулила на проспект. Парень затемнил стекла "Эклипса" из-за снега, слепящего глаза.

Я наморщила лоб.

– Не помню. Это важно?

– А мне кое-что приснилось. Но теперь не уверен, был ли это сон или явь.

Он оттянул ворот джемпера, показав два темных продольных пятна на шее у ключицы.

– И с другой стороны то же самое, - сказал Мэл.
– А на спине вот так, - на секунду отняв руки от руля, продемонстрировал, как кошка съезжает по шторе.

О чем он? Какие царапины? Какие засосы? Ничего не помню. Перед глазами черный квадрат.

– Я не могла, - пробормотала, чувствуя, как запылало лицо.
– Это не я.

– А кто же еще?
– ухмыльнулся Мэл, следя за дорогой.

В голове замелькали смутные отрывочные образы, и в памяти мало-помалу вырисовался знакомый сон о лесе и последствия сновидения - на грани животной потребности, грубые и агрессивные.

Батюшки, неужели это вытворяла я?

Лес снится к переменам, сказала Аффа. Перемены в моей жизни не хотят заканчиваться, но какое отношение имеет к ним хозяин леса, неизменно присутствующий в спящем сознании? Мне вспомнилось ночное кокетливое заигрывание второго "я". Сновидение можно истолковать и по-другому. Во сне моя проекция, поняв, что хозяин чащобы не обидит, отбросила боязнь и начала искушать его - наивно и безыскусно, и подсознанию до дрожи понравилось ответное "да", пронесшееся призывным рыком над опушкой.

Что со мной? Может, мне снятся нереализованные фантазии, и пора записываться на прием к психиатру? Хватит. Пора обсудить ненормальность, ставшую закономерной, со Стопятнадцатым или с профессором, но завуалированно, потому что стыдно рассказывать подробности, когда мужчины станут расспрашивать. В особенности будет неловко перед Альриком.

Зато последствия необъяснимой ночной необузданности испытал на себе Мэл.

– Очень больно?
– спросила, смущенно потупившись.

– Терпимо.

Непонятно, то ли Мэл посмеивался, то ли поморщился.

Ох, позорище.

Зазвонил телефон, и на экране высветилось: "Петя". Мой теперь уже окончательно и бесповоротно бывший парень наконец-то соизволил объявиться на третий день после фееричного боя с Танкером Громобоем и не менее фееричной драки с ранеными и погибшими в подвале "Вулкано".

– Привет, Эва, - поздоровался чемпион хриплым, точно простуженным голосом.
– Как ты? И где?

– Ничего, нормально, - покосилась на Мэла, поворачивавшего машину направо.

– Собираюсь на экзамен.

– Это хорошо. А я возвращаюсь домой. Приведу себя в порядок и тоже попробую сдать, если получится.

– Значит, тебя только что выпустили?
– удивилась, позабыв о нервозности, и Мэл оглянулся на восклик.

– Да, родители внесли залог. Эва, мы могли бы поговорить?

– Петя, мне некогда, - ответила взвинченно.
– При случае встретимся.

– Конечно, - согласился он покорно.
– Прости, Эва. Я виноват.

– Ладно-ладно. Пока, - попрощалась торопливо и рассоединилась с ним.

Мэл промолчал и, как ни странно, не стал выносить резолюцию по поводу разговора со спортсменом.

Неожиданно "Эклипс" затормозил у кромки тротуара. Водитель выскочил в незастегнутой куртке, не глуша двигатель, и забежал в небольшой павильон, а через минуту в моих руках очутился роскошный букет миниатюрных роз - темно-бордовых с голубоватыми прожилками и бахромой. Мэл поцеловал меня в щеку.

– С-пасибо, - пролепетала я, зарываясь носом в розы и вдыхая восхитительный цветочный аромат.
– За что?

– Восполняю вчерашнее упущение.

– Ой, это человечки?
– вгляделась в крошечные блестящие штучки, выскакивающие из сердцевины бутонов и юркающие обратно, едва взгляд сосредотачивался на них.
– Не пойму. Шарики, что ли?

– Иллюзии. А какие, догадайся сама, - улыбнулся Мэл.

Наверное, он хотел, чтобы я отвлеклась и перестала без конца дергать собачку на замке, норовя оторвать её с мясом от куртки.

– Вы и раньше договаривались с помощью сообщений?
– спросил Мэл, поглядывая в зеркала заднего вида, когда машина тронулась дальше.

– Раньше у меня не было телефона. Обычно отец извещал через кураторов-посредников, или я сама звонила, и он назначал место встречи.

Попытки уследить за скачущими микроскопическими штуковинами немного расслабили меня, и напряжение ослабло.

Мэл остановил машину у обочины и опять не стал застегивать куртку.

– Чуток припоздали, - сказал, помогая выйти из "Эклипса". За ночь похолодало, и щеки обдало морозцем, заставившим меня поежиться. Погода, побаловав затяжным потеплением, щелкнула по носу, напомнив, что зима, пусть и бесснежная, еще не закончилась.