Sindroma unicuma. Finalizi

– Привет, - поздоровался смущенно, и Мэл протянул ему руку, которую парнишка неловко пожал.

– Рада тебя видеть. Ужасно соскучилась. Мы с тобой договаривались, но у меня не получилось, - объяснила я Радику, заметив, как в нашу сторону развернулись ушные локаторы многочисленных свидетелей разговора.
– Прости за несознательность. Компенсирую в обязательном порядке. Ты не обиделся?

– За что?
– расплылся в улыбке парнишка, переводя взгляд с меня на Мэла.
– Оно и без слов понятно. Так что всё нормально.

– Нормально - ненормально, а с меня станется. Ты уже сдал?

– Занял очередь. Хочу пойти в последних рядах, вдруг препод к тому времени устанет?

– Неужели плохо подготовился?
– поинтересовалась я тоном обеспокоенной сестры, которая неизвестно где и с кем гуляла, позабыв обо всем, и случайно узнала, что через две минуты брату предстоит серьезное испытание.

– Более-менее, но боюсь рисковать. А ты... вы сдали экзамен?

– Тоже собираемся, - взглянула на Мэла, с вежливым вниманием слушавшего беседу.
– Удачи тебе. Пятку потер?
– кивнула на задранную ногу Списуила.

Парнишка покосился на студентов под сенью статуи, тянувших шеи в нашу сторону.

– Не верю в дурацкие приметы, - сказал преувеличенно громко, и я поняла, что Радик успел навести блеск на голой ступне святого.

Когда мы свернули в коридор, Мэл заметил:

– Эва, теперь ты должна думать, прежде чем общаться с кем-то. Этот мальчик... он не подходит твоему кругу.

– То есть?
– затормозила я в лестничном пролете.

– Представь, как воспринимался ваш разговор со стороны. Не успели мы завернуть за угол, а по институту потекла новая сплетня, которую напрочь переврут. Кем он тебе приходится?

Мне не понравился снисходительно-поучающий тон Мэла.

– Другом!

– Дружбы между мужчиной и женщиной не бывает, - усмехнулся парень.

Какой из Радика мужчина? Он еще ребенок, неужели не видно?

– Тогда братом! У тебя есть сестра, а у меня будет брат, пусть и ненастоящий, - разозлилась я. Плевать на досужие сплетни.

– Это же смешно. Ваши "братско-сестринские" отношения в глазах окружающих выглядят сомнительными.

– То есть в твоих глазах?
– уточнила, вспыхнув как спичка.
– Мэл, мы вместе подошли к постаменту. Разве я делала двусмысленные намеки? Или бросалась на Радика с объятиями и поцелуйчиками?

– Радик, значит... Дружеские обеды и ужины...

– То есть?
– продолжала распаляться.
– Почему я не могу поужинать с ним? Раньше мы так и делали: ели в складчину.

– Теперь всё по-другому, Эва. Теперь мы с тобой вместе. И нужно следить за словами. Уверен, скоро имя пацана просклоняют на всех углах.

– Надо же, какая сенсация, - огрызнулась я.
– Дочь министра общается с простым смертным.

– Тебе плевать, а к нему прилетит. Или какой-нибудь ушлый журналист разведает твой круг общения и проведет ненавязчивое интервьюирование. А твой друг и по совместительству названный брат по простоте и наивности выложит все как есть в подробностях от чистого сердца. А ведь бывает, что репортеры приплачивают за информацию. И появится в газете статья: "Что творится вечерами за дверью у дочери министра экономики?"

До меня не сразу дошел смысл сказанного.

– Ты ведь понимаешь, что это абсурд? Я и Радик?! Дикость какая-то. Кто поверит? Умные люди посмеются и покрутят у виска.

– Я-то понимаю, - сказал парень со смешком.
– Да и автор статьи не дурак. Но людям нужны зрелища, даже высосанные из пальца.

– Ты говорил, что журналисты не полезут, - накинулась на Мэла.

– Говорил. В департаменте отца есть отдел по работе с периодикой. Несколько человек регулярно проглядывают газеты и журналы. Специальная установка гоняет теле- и радиоэфир по кругу и выискивает заданные слова, - пояснил парень, и я решила, что Мелёшин-старший использовал ту же аппаратуру, с помощью которой организаторы "Лиц года" рассчитывали предварительный рейтинг гостей.
– Еще в каждом крупном издании есть агент, который предупреждает до того, как тираж отдадут печать. Так что прессу отслеживают, но иногда бывают промахи, и статьи все-таки появляются. Тогда приходится гасить интерес разными способами или переключать внимание читателей на другие скандалы.

Возле аудитории толпились измученные ожиданием однокурсники. Основной поток сдающих схлынул, и в хвосте плелись нерешительные, неподготовленные и опоздавшие, в том числе и мы с Мэлом. Конспекты лихорадочно перелистывались, вышедшие из круга билеты зачеркивались на тетрадном листке, прилепленном к двери.

Мэл занял очередь, бросил сумку на крайний свободный подоконник и покивал приятелям, собравшимся неподалеку кружком. Девчонки поглядывали на меня и шушукались. Эльза и ее белокурые подружки, по-видимому, получили оценки и упорхнули из института.

– По-прежнему считаю сдачу экзамена пустой затеей, - пробурчала я. Нотация Мэла о том, с кем мне не следует общаться, вызвала недовольство и раздражение.

– Не сдавайся. Все получится, - завел старую шарманку парень.

"Все получится" - сказал Сизиф, закатив в гору камень, и остановился передохнуть. Мифический товарищ хотя бы трудился, карабкаясь с ношей наверх, а Мэл решил, что мне удастся одолеть преподавателя наглостью и нахрапом. Из принципа не достану конспекты, чтобы парень понял - на экзамене меня ждет полный провал. И вдобавок скрещу руки на груди и надуюсь.