Синдзи-кун. Тетралогия
Шрифт:
– Там! – говорит Михо, указывая куда-то наружу: – вывесили кандидатов! Я посмотрела! Кошмар!
– Тихо, тихо. Что случилось-то? – хмурится Иошико, вскакивая с моей парты.
– На доске объявлений. – говорит Михо Горячие Губки: – вывесили. Там ты и … пошли, посмотришь. – они убегают из класса, я следую за ними. Сегодня в школе нет ни Юки, ни сестричек Сато, так что некому осуждающе заметить, что «опять она на твоей парте сидела». Что случилось с неразлучной троицей – понятия не имею. Правда в этом случае помещение Литературного Клуба полностью в моем распоряжении, и я собираюсь злоупотребить этим, пойти и вздремнуть после обеда, на длинной перемене. Иошико и Михо убежали далеко вперед. Доску объявлений, впрочем, было трудно не заметить – вокруг собралась толпа. Увидев Иошико народ расступился и она прошла к стенду. На стенде висело
– Мико Ли, ученица старшего класса «С», мастер китайского кунг-фу, школа Каменной Птицы, чемпионка региональных соревнований прошлого года. И позапрошлого. – прочитала вслух Иошико и нахмурилась. С фотографии на нас смотрела симпатичная азиатка (не японка, скорее метиска) с твердым взглядом миндалевидных глаз. В руке она держала китайский меч дзянь. Ярко-красные иероглифы под фото гласили что она «огнем и мечом искоренит тиранию в школе».
– Франсин Кобра Манса, mestre do of'icio капойэра. Награды, кубки, чемпионаты. Участница международных соревнований. Отличница. Знает пять иностранных языков. Ученица класса «Б» – упавшим голосом прочитала Михо Горячие Губки и взглянула на Иошико.
– Луиза Бенар, пояс инструктора, три серебряные полоски, сават. Участие в международных соревнованиях, второе место на Паназиатской Олимпиаде среди джуниоров. Мастер спорта по верховой езде. Теннис, игра на пианино. Режиссер любительских документальных фильмов. Гран-при конкурса «Золотой Кентавр». – прочитал я.
И все выставили свои кандидатуры в президенты. Что-то тут не так. То есть даже ежик-имбицил понял бы что что-то тут не так. Во-первых, не было у нас в школе таких вот девочек. Да каждая из них – живая сенсация и про это говорили бы все сплетники и сплетницы школы. Во-вторых, должность президента школы – это ж отстой. Мрак и дыра. Я потому Иошико и посоветовал туда идти – чтобы пыл ее юношеский немного сбить, чтобы поняла всю «прелесть» работы менеджером-управленцем, когда у тебя руки связаны, а на ногах – гири по двадцать кило каждая. Никакая нормальная, вменяемая и имеющая хоть какую-то личную жизнь девушка туда не пойдет. А тут целых три, причем все – красотки, отличницы, да еще и мастера боевых единоборств.
– Это же девчонки из Гизы! – говорит Михо: – там Академия Боевых Искусств, филиал Школы Императорского Феникса. Туда все двинутые на единоборствах поступают. Но что они у нас делают?
– Как что? Участвуют в выборах президента, как и положено учащимся. – раздается голос откуда-то сзади. Все поворачиваются и мы видим Хондзо Икагами, потрепанного и с гипсовой повязкой на руках, но довольного жизнью и собой. Рядом с ним стоит его аналитик, худой парнишка в очках.
– Икагами! – шипит Иошико, подбираясь как перед броском: – мало я тебе тот раз накидала…
– Воу, воу, полегче, подруга. – поднимает он забинтованные кисти рук: – ты мне запястья сломала, не помнишь? Раньше я бы расстроился, что меня побила девчонка, но ведь ты – не просто девчонка, Иошико, Темная Императрица Тринадцатой школы?
– Это твоя затея, Хондзо? – спрашивает Иошико, наступая на Икагами. Тот стоит на месте и его глаза смеются.
– Да, Иошико, это – моя затея. Видишь ли, мы и Академия – решили объединится. Так сказать, перед лицом общего врага. Ты знаешь, ты довольно популярна в Академии. Настолько, что стоит только упомянуть твое имя … и вуаля. Может быть я и проиграл сражение, но выиграю войну. Ты – хороший тактик, Иошико, но я – хороший стратег. Хотя, кого я обманываю, ты и тактик-то никудышный. Все что у тебя есть – это твоя сила. Которая и не твоя-то вовсе.
– Ах ты мелкий… – Иошико легко перенесла вес тела на заднюю ногу и поставила переднюю на носок. Я знаю эту стойку и знаю, что будет потом. Беру ее за руку, удерживая.
– Не надо. – говорю я ей на ухо: – это провокация. – обвожу взглядом подготовленную сцену. Икагами стоит, не защищается, забинтованные руки висят вдоль тела, вокруг – взволнованные школьники.
– А… твой ручной питомец. Ямасита-кун. Тот, который прикидывается берсерком, но на самом деле – мозг всех операций, не так ли? – поправляет очки аналитик Икагами. Я смотрю на него с искренним изумлением. Не он ли недавно называл меня природным убийцей и зверем?
Хотя насчет убийцы он прав, я тут и обжиться толком не успел, а трупов уже на мне…– Извините, не имею чести. – наклоняю я голову. Очкарик наклоняет свою.
– Ито Синдзи. Боевой аналитик союза «Черных Самураев Икагами» и Академии Феникса. – его еще и зовут так же как и меня. Тезку встретил.
– И чего же вы тут добиваетесь, Икагами-кун, Ито-кун? – говорит Иошико, расслабившись и встав ровно, расправив плечи: – чего вам отбросам нужно в моей школе?
– Ан контрэ, мон амур – говорит Икагами, поднимая палец: – это не твоя школа. Это школа всех этих добропорядочных учащихся. – он театральным жестом обвел собравшихся: – И именно им решать, кто будет во главе ее – ты, Темная Императрица со своим легионом зла, или эти новые переведенные ученицы, которые пусть и отличницы, но смогут дать отпор такой хулиганке как ты.
– Ах ты ж… червя кусок. – прищурилась Иошико: – да я из тебя…
– Конечно, ты можешь побить меня. Невелика честь побить человека со сломанными руками, а? Но сможешь ли ты выиграть в этой гонке за голосами?
– Конечно. – говорит Иошико: – я тут учусь. Я всех знаю и каждый знает меня. Я выиграю эти выборы, а ты и твои … девчонки – пойдете нахрен отсюда.
– Хорошо. Я вижу что ты уверена в своих силах. Пари?
– Запросто!
– Тогда – если ты выиграешь, то мы уходим и оставляем вашу школу в покое навсегда. Если же проиграешь, то признаешь власть союза школ Самураев и Феникса.
– Заме… – я отбиваю руку Иошико в сторону.
– Секундочку. Что за дурацкие условия. Школу нашу вы и так в покое оставите. Не по зубам мы вам. Потому – не будем мы забиваться на такие условия.
– А я смотрю, наконец стало ясно, кто в вашей парочке главный, а? – скалит зубы Икагами. Я закатываю глаза. Вчера на моих глазах Минору-доно расплющил человека в блин, просто в кровавый блин, позавчера я застрелил своего лучшего друга, пустил ему пулю в лоб и наблюдал как у него вылетают мозги из затылка, также вчера я переспал с самой страшной женщиной, которую я когда-либо встречал и это, я вам скажу, были ощущения. Сегодня, на школьном дворе вам нужно будет очень постараться, чтобы хоть на чуть-чуть ускорить мой пульс, или поднять мою бровь. Мне бы ваши проблемы.
– Тогда – вырывается вперед Иошико: – если я выиграю, то ваши школы – обе ваши школы признают мою власть над ними.
– Идет! – и высокие договаривающиеся стороны пожимают друг другу руки на виду у множества собравшихся. Я вздыхаю. Школьным выборам – быть. Да здравствует Императрица.
Глава 41
Питер-сан доволен. Питер-сан говорит что всегда мечтал о такой команде. Говорит, мы идеальны. Стучит пустым стаканом о стол и требует добавки.
Да, мы отмечаем слияние команд и «решение юной, но мудрой Сумераги-тайчо» о участии в Ежегодных Императорских Играх. Решение не мое, решение принято коллективно, так сказать прямая демократия у нас, как в Афинах – кто громче на площади крикнет – того и правда. Но вдаваться в подробности устройства механизма принятия решений в команде Черной Вдовы Сумераги – скучно, потому ничего и не говорим. Думает Питер-сан что у нас тут диктатура и ладно.
Отмечаем на квартире у Майко, потому что в убежище у нас бардак, кровавые кляксы, обгорелые стены, маленькие куски дяди Алана и его непутевого племянника Зига – все еще лежат где-нибудь за плинтусом, или под скамейками в тренировочном зале. Также Нанасэ-онээсан, решившая взять за дело своей жизни – поддержание морального и нравственного облика всей команды (она называет это семьей) на должном уровне. Поэтому полупустые бутылки из холодильника были выкинуты, а ящик с пивом, приобретенный Майко как раз для таких вот случаев – куда-то спрятан. Она носится по убежищу с тряпкой и ведром и вид у нее донельзя одухотворенный. Пытался я у нее ведро с тряпкой отнять и убедить, что Акира на днях снова чистильщиков из Токио привезет, но куда там. Ей же сам процесс удовольствие доставляет. Еще ее радует, что в убежище столько места, но немного расстраивает, что вид плохой. В смысле нету окон. Объяснять, что это бомбоубежище из пятидесятых, что тут окна и не предусматривались, что протирать пыль в главном ангаре (который теперь наш зал для тренировок) – бессмысленная трата времени… как я и говорил – бесполезно. Нравится ей считать это своим новым домом, что поделать.