Синие воды

– Здесь запах гораздо сильнее, - шепнула Асая, морщась.

Следы от сапог деревенских покрывают весь пол, затоптали, все, что можно. Я присел на одно колено, над пальцем вспыхнул белый огонек. В груди слегка потянуло - это потихоньку истощается Искра. Я посветил, прикидывая разброс брызгов крови, и приметил кусок кости с остатками человеческих волос.

– Ему голову снесли, что ли?
– спросил я.

– Да, разбили напрочь, - сказал староста.
– Киркой, должно быть.

Я посветил еще, но ничего другого не нашлось. Щелкнул пальцами, пламя погасло. Ведьма стоит, сложив руки на груди, на ее лице - недовольство и отвращение.

– Во сколько это было?
– спросил я.

Староста потеребил бороду.

– Ну, солнце-то уж зашло тогда, но служба вечерняя еще не началась, - ответил он.
– Мы ж его так и нашли, что он на вечерню не пришел.

– А что, жена, дети, мать с отцом?

– Да Гвидор у нас нелюдим был. Я ж вот что думаю - от сыска прятался. Пришел три года назад, в пустой дом заехал, так и жил. Ни с кем особливо не общался, на вечерню ходил, в шахте работал. То ли сыск его нашел, то ли поссорился с кем.

– Сыск бы вязать стал, сыск головы не сносит. А где тело?

– Так на следующий день и похоронили.

Значит, тело осмотреть тоже не выйдет.

– Хорошо. Кроме разбитой головы ран не было?

Староста задумался.

– Не припоминаю такого, - сказал он.

– Тогда мы пока осмотримся, - я потянул Асаю за локоть.

– На вечернюю службу приходите обязательно, - староста внезапно ухватил меня за рукав.
– Не то святая Иара осечает.

Я аккуратно отстранился.

– Придем, обязательно придем.

Мы вышли на улицу, и староста пошел прочь. Я постоял, глядя на снег, что кружится в лучах солнца. Красиво, но слишком холодно. Пальцы на ветру сразу начали деревенеть. Я потер их, чтобы хоть немного согреть.

Взгляд упал на Асаю. Она стоит и морщится, руки сложены на груди, ветер колышет белые пряди. Я спросил:

– Слушай, ты ведь первый раз работаешь по контракту от Ассоциации?

– А... э... почему ты спрашиваешь?

– Потому что сейчас я делаю твою работу.

Ведьма улыбнулась.

– Ладно, поймал. Первый. Я не знаю, что надо делать.

– Ты - ведьма, ты чуешь скверну. Я волшебник Искры, я могу ее выжигать, но не чую. Ты понимаешь, к чему я?

– Я должна найти источник, чтобы ты убрал?

Я вздохнул. Вот же проблема.

– Давай обойдем весь поселок, может, почувствуешь что-нибудь такое.

Мы пошли по улицам, змейкой, вдруг что-нибудь заметим. Дома, дома, дома. Встречные прохожие при виде Асаи ускоряют шаг, бормоча под нос молитву. Ведьма кривится, видно, как ее это задевает. Чтобы отвлечь ее, я спросил:

– Вот ты холода не чувствуешь, а ты вообще знаешь, что это такое?

Ведьма кивнула, на лице - кислое выражение.

– От скверны меня знобит. Если я правильно понимаю объяснения о том, что такое холод.

– Может, тебе одежды сделать?
– я мысленно потянулся к Искре.

– Нет, дело не в одежде, - она мотнула головой, и пряди с красными нитками качнулись.
– Просто тут что-то не так. Да даже снег. Посмотри на него!

Я остановился возле забора, заваленного снегом, зачерпнул горсть.

– Снег, как снег.

– Он пропитался какой-то гадостью из-под земли, - Асая подошла ко мне, сунула мою руку в сугроб.
– Неужели не чувствуешь!

– Тс-с-с-с!
– я выдернул руку и достал платок из кармана брюк. Я тщательно отер руку, пальцы и так не слушаются, а тут еще такое.
– Слушай, это неприятно.

– Прости, - она вздохнула.
– Но, в общем, ты понял.

– Можно?
– спросил я, и взял ее за предплечье. Теплое. Действительно.

– Твои пальцы такие горячие, - сказала она.

– Правда?
– я положил эту же ладонь себе на шею.
– Нет, тебе кажется.

Она пожала плечами, мол, не мое дело. Сказала только:

– А снег все равно грязный.

– Заладила, грязный, грязный, - я протянул руку, и Искра потекла внутри тела. Потянуло в груди, это истощается магия. Белая субстанция вытекла из пальцев, и в руке появился светящийся кувшин из прозрачного стекла.

– Это и есть ваша магия?
– спросила Асая.

– Ага, - я зачерпнул снег и покрутил посудину в руке. Искра растопила снег, и за пару секунд он превратился в горячую воду. Из горла пошел пар, я посмотрел стекло на просвет.
– Смотри-ка, действительно.

Вода получилась мутная, с желтоватым отливом и кучей черных песчинок. Я повертел кувшин, на стенках, где касалась вода, остался желтый налет.

– Это скверна из земли, - сказала ведьма.

– А я думаю, это медный завод выше по реке, - я погрел руки о горячее стекло и кинул кувшин в сугроб. Светящееся стекло рассеялось, и кипяток растопил снег, оставив в сугробе дыру.
– Не зря же вода такая синяя?

– Река, к слову, чистая, - ведьма рассеянно кивнула.
– Давай сходим, посмотрим.

– Я бы не сказал, что она чистая, - я глянул на голубоватую воду в просвете между домами.
– Но давай сходим.

Мы спустились к самой реке. Берег тут скалистый, камни усыпаны снегом. Ни причалить, ни отчалить. Видимо, раньше пустую породу сбрасывали сюда. Если посмотреть левее, то можно заметить, как очередная ее порция падает по желобу от шахты в воду. Это далеко, но отсюда видно. Ветер постоянно сдувает снег, и его слой тут не слишком большой, а то утопали бы по колено в сугробах.

Мост высится справа, украшенный инеем и снежными лохмотьями. Снег будто слипся в какие-то плети, которые качаются на ветру. Наверное, обрывки веревок. Солнце уже клонится к закату, день зимой короткий. Ну а река... река все также несет свои синие воды.

– Как тебе место?
– спросил я, разглядывая лес на противоположном берегу.

– Вода уносит скверну. Здесь я чувствую себя лучше, - сказала Асая, сев на заснеженный камень.
– Красиво тут, да?

– Если возле реки...
– я посмотрел на мост.
– Этой заразы меньше всего... и если она берется из земли...
– вот оно, вот это хорошая мысль.
– То будет разумно, если источник этой дряни находится внутри скал. Надо будет осмотреть шахты.