Сияние черной звезды

— Я же просил — никакой магии, — хрипло выдохнул, сжимая еще крепче кесарь.

— Да, но это было до того, как вы не явились к ужину, — от чего-то упрямо повторила я.

Отстранив меня, Араэден ухватил за подбородок, запрокинул мою голову, заставив посмотреть на себя и зло отчеканил:

— Адрас сказал правду — у меня был нехилый шанс не явиться и к завтраку, как, впрочем, и не явиться вообще. Но мое исчезновение и даже гибель — не повод причинять себе боль, используя магию. Я — запретил! А ты нарушила мой приказ!

На какой-то краткий миг, очень-очень краткий, мелькнула подлая мыслишка о том, что кесарь мог вообще не вернуться… Я отреагировала на нее ощущением мороза по коже и чувством дикой паники. Потому что кесарь меня еще устраивал, а вот Акъяр не говоря о его арахнидовом папеньке — нет! Причем категорически!

— Это была плохая шутка, — нервно заметила я.

Причем плохая настолько, что моя руна спокойствия дала сбой, но к счастью вновь начала исправно работать, правда ровно до того момента, как я осознала, что только что видела. И вот тогда спокойствие полетело к гоблинам, и я зло вопросила:

— Это какой из Великих Дворцов подвергся разрушению?!

Внезапно поняла, что кажется меня лично не стошнит, даже если я схожу и попинаю останки высших ногами.

— Не Великий Дворец, Катрин, это был Эррадарас — мир светлых, — произнес Адрас за моей спиной.

И добавил, совсем тихо:

— Ты открыла переход в один из миров Тримиана.

В следующий миг кесарь, давно и благополучно отшвырнувший свои мечи, извлек из воздуха, хотя чему я удивляюсь, нож, резанул рукав сразу трех моих платьев и застыл, вместе со мной глядя на запекшуюся под кожей кровь, искривленные кости, и в целом неприглядную картину.

— Самое время упасть в обморок, — глубокомысленно заметила я.

Тэхарс взял и последовал доброму совету.

Я осталась стоять, под медленно звереющим взглядом не менее звереющего кесаря, глядя как увеличивается площадь поражения от внутреннего кровотечения в моих руках. Повторно подумала, что сейчас вот точно самое время упасть в обморок…

— Неплохой способ уйти от разговора, — мрачно произнес кесарь.

Тьма.

* * *

Я пришла в себя от боли в левой руке. Медленно повернув голову, приоткрыла глаза, окинула сонным взглядом собственную конечность, возлежавшую в ледяной колодке на отдельной подушечке. Повернув голову вправо — обнаружила вторую руку, находящуюся в том же положении, хотя нет — ей было лучше, она не болела.

— Сейчас, нежная моя, — раздался тихий голос, и вышедший ко мне из тумана кесарь, сначала склонился, удерживая свое уже полностью лишенное шрамов и отметин тело на вытянутых руках, а затем стремительно наклонившийся и накрывший мои губы поцелуем.

Боль исчезла мгновенно.

Жаль, кесарь подзадержался.

— Забавно, — император отстранился и холодно взглянул мне в глаза, — в Расветном мире ты гораздо более эмоционально реагировала на мои поцелуи.

— В Рассветном мире на мне не было ваших рун, вы не пытались стереть мне память, и да — собственно во мне не текло вашей крови, мой кесарь, — парировала я.

И снова уделила внимание собственным рукам.

— Лучшее — враг хорошего, — как-то странно произнес мой супруг, присаживаясь рядом на постель.

Я же с удовлетворением отметила, что оба моих запястья вернулись в нормальное состояние, после чего, взглянув на Араэдена, определенно ожидающего моих вопросов, действительно поинтересовалась:

— Высшие все же угроза?

— Уже нет, — кесарь прикоснулся к моей щеке, нежно провел вниз, заправил прядь волос за ухо и пояснил: — Ты очень верно оценила высших, любимая. Действительно, ощутив отголоски проведенного нами ритуала возвращения жизни, они заинтересовались Нижним миром, но пройти в него сумели лишь по открытому пути.

— Открытому пути? — недоуменно переспросила я.

Ладонь кесаря медленно соскользнула с щеки на шею, ниже, коснулась обнаженного плеча, и продолжила путешествие по моему телу, в то время как император произнес:

— Существуют связанные миры, свободные и закрытые. Верхняя часть Тримиана является… являлась… в принципе является связанными мирами, Рассветный — свободным, Нижний на котором мы находимся в данный момент — закрытым. Но несколько дней назад кто-то открыл путь. И им решили воспользоваться. Высшие, в данный момент переживающие период распада единой империи и родовой раздробленности, остро нуждаются в ресурсах. Но ты видела, нежная моя, во что превратился Эррадарас — вечный огонь бушующий на оставшихся не поглощёнными океаном территориях едва ли способствует зарождению как новой жизни, так и формированию ресурсной базы для высших.

Удобнее устроившись на подушке, уточнила:

— Насколько опасно вторжение высших?

Кесарь улыбнулся мне краешком губ, и поинтересовался:

— Ваше мнение, пресветлая императрица?

Мое мнение?! Подумав несколько секунд, я пришла к неутешительным выводам:

— Одежда того, кто явился в нижний мир, и тех, кого вы покромсали на останках мира ваших предков… отличается, как собственно и внешний вид. Разные семьи? — предположила я наиболее паршивый расклад.

— Разные банды, — мгновенно ухудшил кесарь и так крайне мрачные перспективы.

— Банды… — протянула понятливо я.

Что ж, я уже отчетливо поняла — чем длиннее протяженность жизни поколения, тем медленнее идет политическое развитие. К примеру, в Рассветном мире средняя продолжительность жизнь лет семьдесят, и в результате мы уже миновали как период родоплеменного строя, так и период основы экономики на рабовладении. Эрадарас каким его знаю я — отстает от моего мира, вероятно вследствие слишком долгой жизни как элларов, так и тэнетрийцев. Развивая логически данную мысль, приходим к неутешительному выводу:

— У высших накрылся родоплеменной строй.

— Я бы не стал относиться к ним как к столь примитивным индивидам, — мягко произнес кесарь.

— У них власть основывалась на кровно-родственных связях? — мило уточнила я.

Император кивнул.

— Родоплеменной строй! — безапелляционно повторила.

И откровенно расстроилась. Следом за родоплеменным строем идет военная монархия. А ее как не назови «банды», «военные кланы» «захватнические отряды» — это все равно паршиво! Они в периоде агонии прежнего уклада жизни, соответственно никаких морально-этических ограничений и исключительно одна цель — грабить.