Сияние черной звезды

— Араэден! — прошипел Араэн принц Ночи.

— Моя нежная может говорить все, что пожелает. Я ясно выразился? — ледяным тоном поинтересовался кесарь.

И тема была закрыта.

А я продолжала улыбаться, да. Очень мило и выразительно.

— Я полагаю, — начал Акъяр, — нет смысла сейчас обсуждать… скажем так «особую осторожность» некоторых, — он мрачно взглянул на отца. — Нам следует найти путь на территорию орков, и найти доступ к тому, кто сейчас под охраной жрецов, коим по три и выше тысячи лет. Это — приоритетная задача. Со всеми внутренними разногласиями мы сможем разобраться позднее.

Араэн, помолчав, произнес:

— Орочьи территории расположены на стороне Эррадараса. Более того, единственные варианты подобраться к ним по суше — не касаясь вод Эхеи, Нарийские леса, территории драконов, и территории светлых. Возникает вопрос — для чего великому пресветлому императору понадобились мы?

Вообще повел себя принц Ночи подленько, я уже даже ожидала продолжения в духе: «Ваши проблемы, вы и разбирайтесь», но нет, наследник Тэнетра продолжил вопросом:

— В чем заключается наша задача?

Ответил ему Акъяр:

— Первое и самое главное — мы требуем от вашей стороны прекращения любых боевых действий.

И Араэна перекосило.

— Вы, — он выделил это слово, — требуете от НАШЕЙ стороны? Къяр, малыш, тебе напомнить кто ты?

На этот раз перекосило меня, но прежде чем я вмешалась, кесарь просто положил ладонь поверх моей, и осторожно сжал мою руку, призывая к молчанию… в смысле заткнуться! И стало ясно почему — он дал возможность Акъяру ответить самому. И принц Ночного ужаса действительно ответил:

— Раэн, я тот, кто вырос и сделал выбор. Мой выбор. Если у тебя есть какие-либо вопросы, ты сможешь задать их мне позже.

С каждой минутой Акъяр начинал нравится мне все больше, и умом, и умением сдержаться, и собственным достоинством. Я не ошиблась в нем ни на йоту и откровенно порадовало, что он на нашей стороне. Но столь же откровенно я могла честно признать, что Адрасу я доверяла уже целиком и полностью, а вот Акъяру — нет.

А вот что мне не понравилось — далее началась игра не на моем поле, хуже того — в разделе, в котором я не понимала нигоблина.

— Я правильно понял, что для завершения дела, вы оба, Акъяр и пресветлый император будете вынуждены покинуть пространство Нижнего мира? — уточнил Араэн принц Ночи.

У меня по спине прошелся очень нехороший холодок. Кесарь вновь мягко сжал мою ладонь, успокаивая.

— Нам потребуются гарантии, — сообщил он условно родственникам.

Арахандар Властитель Ночи предпринял явно титанически усилия, чтобы не взглянуть на меня, не взглянуть с явным обещанием предстоящей расправы, после чего обратился к кесарю:

— Какие конкретно гарантии вы хотите получить?

Прозвучало оно так: «И что конкретно мы будем нарушать?»!

«Я против!». Затем добавила — я против, против и еще раз против! Я конкретно и окончательно против!

Кесарь вновь сжал мою ладонь, предлагая мне мягко говоря заткнуться. И в целом молчать. Но по факту — если кесарь намеренно уйдет в другой мир решать нашу общую проблему — его скажем так природный отче использует это время с пользой. С огромной пользой для него. И я так сильно подозреваю, что пострадаем я и Адрас!

Кесарь величественным жестом повернул голову и посмотрел на меня, с едва заметной усмешкой.

И мне бы устыдиться собственной трусости, но к демонам трусость, я вообще женщина и имею на нее полное право, я просто не понимаю к чему вот все это сейчас?! Зачем, для чего, и какого гоблина мы вообще ставим вот этих в известность?!

— Потому что открытие мира, как и его закрытие практически невозможно без участия Властителя Тэнетра, — тихо произнес кесарь на оитлонском.

— Так в чем проблема? — не поняла я. — Давайте Акъяра садим на престол и дело с концом!

Араэден улыбнулся, поднес мою ладонь к губам, поцеловал и мягко произнес:

— Нежная моя, он не я, он не станет убивать собственного отца.

Я поняла, что хочу вина. Вот прямо сейчас!

На наши переговоры с использованием непонятного им языка темные смотрели весьма недовольно, но едва мы замолчали, Араэн Принц Ночи произнес:

— Итак, значит мы втроем проникаем на территорию орков.

— Нет! — я сказала это на их языке, и сказала не просто отчетливо и решительно, а безапелляционно. — Вы не проникаете на территорию орков с моим пресветлым супругом. Вы вообще держитесь подальше от моего пресветлого супруга!

— Кари, — очень мягко произнес кесарь.

— Нет! — чётко повторила я. — Акъяр — да, но я категорически, небезосновательно и полностью против кандидатуры Араэна в любом деле, где вы ненароком, по обстоятельствам или же ввиду необходимости окажетесь в ситуации, когда он повторно нанесет удар вам в спину. Мой кесарь, безусловно, есть вещи, темы и границы которых я никогда не коснусь, но в данной ситуации я говорю: «Нет»!

Несколько секунд темные и один темный только частично внимательно смотрели на меня. Я продолжала смотреть на кесаря, непреклонно и немного даже и с вызовом. И к моему искреннему удивлению, просто лично я приготовилась к сопротивлению до последнего, император произнес:

— Хорошо, нежная моя, исключительно ради твоего спокойствия, любимая.

Судорожный вздох облегчения я сдержала, улыбнулась супругу и вновь повернулась к нашим противникам.

В ярости были оба — и Арахандар и Араэн, но возразить не посмел ни один из них.

— И кто же тогда будет третьим? — вопросил, наконец, взяв себя в руки принц Ночи.

— Адраса не отдам, мне без него страшно, — мгновенно сообщила я.

И получила в ответ от арахнида:

— Об Адрасе речи и не идет, пресветлая императрица, он, как сын человеческой шлюхи, гораздо слабее иных моих сыновей и был взят в мой дворец из жалости.

В ответ на это промолчали все — я, отчетливо осознающая, что при первой возможности просто убью эту мразь, Адрас — вероятно думающий так же, и остальные, которые видимо были с отцом полностью согласны.

Кроме, как оказалось, Акъяра:

— Адрас, возможно, но только лишь возможно, слабее твоих присутствующих здесь сыновей, отец, что касается Ависея принца Ночного ветра и Анрахара принца Тени, то в их случае несомненно Адрас сильнее обоих вместе взятых.

После чего, принц Ночного Ужаса повернулся к кесарю и произнес: