Сияй, Бореалис! Армейские байки

— Почему ты так цепляешься за жизнь? — поинтересовался вдруг Седой.

— Сама не знаю, — пробормотала Лирет, приоткрыв один глаз.

— Сражаешься, будто у тебя есть что-то.

— Скорее, выполняю свой долг и банально защищаю мир, а жить каждый захочет.

— А что потом?

— Потом?

— Когда война закончится. Если больше не потребуется сражаться — что тогда?

Девушка уставила взгляд в окно, тяжело вздохнув. На стекле осталось запотевшее пятно. Ни с того ни с сего Седой порой начинал разговоры о личном. То ли от скуки, то ли из интереса — всегда было сложно понять, что им двигало. Спрашивал, интересовался, но ничего не говорил о себе.

— Не знаю, — едва слышно проговорила Лирет и сомкнула веки. — Но чувство такое, будто мне есть, к чему вернуться.

Стоило ей впустить эту мысль, как в голове промелькнул кратковременный сон. Вспыхнул и погас фейерверком. Там было что-то тёмное и пугающее, вмиг разбавленное крапинками света, как искры костра, вздымающиеся к ночному небу. Здесь нет войны, нет солдат и борьбы, боли и жертв. Здесь осталось что-то иное, похожее на детскую мечту.

Ощущение, когда что-то намеренно отнимают, ссыпав осадки воспоминаний в одну кучу, но и они теперь больше походили на рваную бумагу, тонущую в омуте.

Плач скрипки, почти человеческий, донёсся откуда-то из глубин и замолк.

Лирет открыла глаза. Сон позабылся сразу, а послевкусие тоски ещё надолго осталось. За окном мелькал свет фонарей, Седой безмолвно вёл машину и не отрывал от дороги покрасневших от усталости глаз. Напарник не перекинулся и словом, а, вернувшись в номер, сбросил куртку, уселся у стены и провалился в глубочайший сон. Ничего странного с Седым не происходило: заснул как умер — барьерщица даже осторожно подошла к нему один раз, чтобы услышать дыхание. Девушка сменила одежду, отнеся в прачку пачканную форму, приняла душ, отмывшись от зловония, затем протёрла исцарапанный скрипичный футляр и ещё долго буравила его взглядом, но так и не решилась вынуть оттуда скрипку. Ненужно оно.

***

Цепкие лапы тихохода легко мнут металл, точно папье-маше. Самое важное правило во время битвы — двигаться ловко, насколько это возможно, и уклоняться. В теле голема восприятие мира и ощущение тела совершенно иные: всё равно, что душой оказаться в теле гиганта и видеть всё через интерфейс. Специальный модуль позволяет оптимизировать движения и предупреждать новые атаки. Сложнее планировать атаку, когда роли в команде распределены несколько иначе, чем это обычно принято. Шинан научился концентрировать внимание на нескольких вещах одновременно: биться и следить за Лессан. Девчонка стала намного уверенней и охотно рвалась в бой, но, читая её ещё неловкие движения, капитан намеренно ставил пилота «02» в заднюю позицию — туда, откуда можно было только стрелять и не высовываться в пекло. Лессан злилась: ей хотелось, чтобы на её големе осталось чуть больше вмятин. Всё это пылкое стремление было не больше чем губительный максимализм, свойственный подросткам.

Разъярённый тихоход нёсся на голема с меткой «01». Стальное тело, искорёженное и покрытое ржаво-бурыми царапинами с запекшейся кровью демонов, встало в оборонительную стойку. Механизмы с трубами скрежетали и исторгали горячий воздух. Самого крупного демона Шинан отвлёк на себя. Мохнатая тварь, силуэт которой в ночной темени сливался с чернилами неба, шипела и брызгала слюной, сотрясая землю. Тихоход кинулся на голема, рассекая собой снегопад. Капитан подался вперёд, подминая под собой снег. Позади грохотали выстрелы. Команды разделились, взяв на себя двух других мелких тихоходов, пришедших с севера. Громадные и сутулые, покрытые густой шерстью длиннолапые твари с изогнутыми рогами не выдавали своего присутствия до тех пор, пока их не обнаруживала команда големов и не шла в прямую атаку.

Пятёрка острых, как лезвия, когтей просвистела у самой головы, точно метнувшиеся стрелы. Шинан повёл голема в сторону, поймав удар мощной лапы в кулак. Тихоход, разинув клыкастую пасть, зарычал так, что завибрировала сталь. В темноте запылали красно-жёлтые яростные глаза. Падающий снег таял в нескольких сантиметрах, не успевая касаться стального горячего тела. Тварь внезапно ухватилась за руку голема и попыталась отшвырнуть в сторону. Того круто накренило, но Шинан удержал равновесие. В следующую секунду ему пришлось совершить гиперскачок, чтобы избежать подножки. Прана затрещала по шарнирам. Тихоходы нынче стали более разумными: прошло какое-то время, как вдруг тупорылые существа внезапно стали подавать признаки развития интеллекта. Со стороны создавалось впечатление, будто кто-то намеренно научил этих увальней драться.

Шинан усмехнулся про себя.

Так даже интересней.

Без страха, он бросился на демона, как на разъярённого быка. За короткое время Шинан научился анализировать возможности тихоходов, читая по движениям все достоинства и недостатки, а совершенством демоны редко когда отличались. Голем метнулся в сторону. Пока тихоход принюхивался, чтобы внезапно напасть, капитан дал команду модульной системе, пуская прану по специальным каналам внутри тела. Гиперрежим. Лессан видела активацию и всегда наблюдала до конца: после боя девчонка, как обычно, начнёт умолять научить её этому режиму, а Шинан, как обычно, даст строгий отказ. Гиперрежим, который позволял тяжёлой махине двигаться с невероятной скоростью, потреблял слишком много праны, что даже для такого здоровяка как он это была нечеловеческая нагрузка.

Тело голема завибрировало. Тихоход метнулся на него, не разбирая дороги. В бешенстве эти твари становились куда убийственней. Но стальной гигант испарился с места, оставив после себя световой шлейф. Демон впечатал кулак в пустое место, вмяв снег в землю, ответный удар ему вернулся с другого бока. Перемещаясь из точки в точку, голем наносил удары, ломая кости тихоходу изо всех сторон. Тварь швыряло из стороны в сторону, как футбольный мяч, вокруг которого извивалась полоска света. Несколькими выстрелами напарники подбили тихохода, и Шинан разнёс демону голову массивной ногой. Серию ударов, которая стала его особым беспроигрышным приёмом, капитан разработал сам. Тело твари рухнуло наземь. Из открытых ран поднялись струйки вонючего пара, густая кровь растеклась по стоптанному снегу.

Команда провела перекличку, затем, убедившись, что врагов больше нет, големы сгрузили все трупы в специальную яму, которую барьерщики позже наполнят огнём. Стальные гиганты, перемазанные кровью, тяжёлым мерным строем двинулись в сторону ангаров. Пилоты стали возвращаться в штаб, покидая големов. В режиме автопилота махины находили дорогу до ангаров самостоятельно.

Шинан вернулся последним. Когда он открыл глаза, его тело покрывал холодный пот. По рукам и ногам шевелилась пульсация праны и доходила до висков. Несколько минут следовало посидеть спокойно. Сердце неторопливо пришло в прежний ритм. Поблизости стояла Лессан: тоже вернулась только что. У неё была крайне раздражающая привычка замирать у кабины капитана и ждать его пробуждения. Неужели она так сильно боялась, что он не проснётся? Как просто оказалось привязать к себе девчонку. Она-то совсем не то думает, совсем не так понимает суть происходящих вещей. У неё возникли свои наивные детские чувства, на которых впору было играть какому-нибудь незрелому мальчишке.

Шинан совсем не этого желал.

— Тебе не к чему меня караулить, — мрачно сообщил он. — Тренировки сегодня не будет.

— Я хочу научиться гиператаке, — настаивала Лессан. — Капитан, вы берёте на себя часть моей работы. Так неправильно.

Шинан встал с кресла, и девчонке пришлось поднять голову, чтобы уцепиться за его хмурый взгляд.

— Тебе ещё далеко до гиператаки, — ответил капитан без выражения. — Не буду я тебя учить ей. В нашей команде достаточно одного гиператакующего.

— Я ведь не маленькая, — протестовала та. — Я выдержу, мой уровень праны едва меньше вашего, разве не так?

— Это только твой дар, твой настоящий уровень ниже, а большие нагрузки на слабое прана-тело разрушительны. Ты ещё ребёнок.

— Не ребёнок!

— Перечишь капитану? Не испытывай моё терпение, оно не стальное.

— Я просто хочу стать сильнее, капитан, прошу!

Шинан прошёл мимо неё. Раскрасневшаяся Лессан проводила его горящим взглядом, едва сдерживая слова за зубами. Что-то, а смелость у девчонки разыгралась.