Скальпель для шейха

Я — сёрфер!

Ощущения от его ударов и трения от моих движений навстречу ему переполняют меня, делают достаточно влажной и эластичной, чтобы он весь проник внутрь. Шлёпки больших яиц, ударяющихся о мои половые губки, доводят меня до крайности. Мне приходится воткнуться в него лицом, чтобы заглушить крик.

Боже, как хорошо! Я не могу!!!

После того как мы оба кончаем, я поворачиваюсь к нему. Моё сердце подпрыгивает в груди при виде его довольной улыбки. Наклоняю голову к Марсу, надеясь на его поцелуй. Я хочу, чтобы его губы были на моих губах. Хочу нежности. Почувствовать заботу, оказаться в его объятиях. И он целует меня, ласково обнимая.

— Ну что, теперь готова рассказать обо всём Галибу?

Отрицательно качаю головой. Не дура ли я, а?

— Как ты понял, что я хочу тебя?

Хмыкает в ответ. Вероятно, это было очевидно.

— Значит, каждый раз, когда ты будешь сомневаться, нам придётся делать это снова и снова, — сообщает он.

И здравствуй, Бэмби, потому что я ничего не понимаю.

— Что это?

24

Зачем я играю?

Потому что могу.

Я всегда понимал, что использую девчонок. Я делал это раньше, и Вера не первая и далеко не последняя. Придется изображать раскаяние. Но оно ведь не самоцель. На самом деле я жажду вовсе не секса.

Безумно вожделею, алчу, рычу от желания шнырять во тьме и выискивать свежее мясо. Для меня нет ничего святого. С ранних лет я получаю от разрушения особое наслаждение. Мне нравится наблюдать, как у девчонок от ежедневных страданий постепенно уменьшается запас прежних представлений и ценностей, как тают тупые мечты и сучьи надежды! Они все… Все до одной превращаются в кусок мяса, сплошной комок нервов. Жалкий, оголенный, трепещущий, вот-вот лопнувшие тугие струны в раскаленном воздухе от разгрома психики.

И скучно. Безумно скучно!

Поэтому я придумываю себе врагов.

Сознательно решаю охотиться, но так, чтобы не попасться.

Потому что наказание всегда неприятно, а вот что действительно приятно – месяцами издеваться над несчастными влюбленными дурами.

Вера – влюбленная насадка.

Смешная идиотка, не понимающая, с кем связалась.

Полина такая же. Хотя между ними обнаружилась разница.

Есть…

Сука не мною очарована. Не исходит слюнями в собственных цепях выдуманной любви и безжалостных попыток пробить дорогу ко мне. О, нет! Мелкая хищница нацелилась на кошелек дяди. Она не заслуживает никакого сострадания, только небрежность.

До сегодняшнего дня мне удавалось ее превращать в развалины и мучать. Ломать людям жизнь – восхитительно. Ведь это не противоречит законодательству? Нет!!! И невозможно ничего доказать.

А Вера такая незамысловатая и серая… Фу, тряпка половая, замоченная, сопрелая, сопливо ноющая… «Ой, ну Галиб, полюби меня. Трахни меня! Я хочу тебя…» Меня тошнит от нытья!

Я ошибаюсь? Нацелился не на ту жертву? Придется изображать теплоту и дружелюбие… к этой зловонной гнили.

Вонючка.

Хочется изнасиловать и убить ее.

Стыдно быть таким с ней хорошим.

Если бы не но…

Мой дядя и его деньги.

Мне нужны бабки.

У меня есть планы, есть потребности и права.

Обязанности для лохов, для слабаков, не способных взять то, что хочется!

Вечно ищут счастья, ноют об кого бы пострадать, поубиваться, на чем бы заморочиться. Кому это счастье нужно? Когда есть власть! Власть не отказываться ни от чего, чтобы увеличить свое счастье пусть и путем угнетения, разрушения и уничтожения других людей.

И я хочу гребаные миллионы. Пока он жив, дышит, я буду делать все, чтобы ни одна сука не получила кольцо на палец и не родила ублюдка.

И то, как он смотрит на нее, заставляет меня думать, что он может сдаться. Она же не видит, как он смотрит и смотрит на ее стройное и полуобнаженное тело. Вера всегда была кокеткой, а теперь еще и нарезает тут круги, как эскортная телка. Доверять ей совсем нельзя. И уж точно не подумал бы никогда, что она может заинтересовать его. Маленькая, вонючая, зловонная щель.

Я и поехал, потому что последнее время дядя недоволен. Я даже немного ревновал. Почему это сразу в том, что Полина избавилась от ублюдка, виноват я? Он вовсе был не мой. Я не заставлял пить ее тот чудесный фиточай с богомогильником. Она сама его хлестала. А кто подменил пакетики? Может, Вера подменила? Конечно, это был я. Зачем мне ублюдок?

Не ожидал, но поездка обернулась рядом сюрпризов. Я слышал, что русская охота – это круто, но к моему удивлению она превзошла все мои ожидания. Теперь я причислял себя к русским охотникам, с этой стороны мне нравились и дядя, и Александр. Я и раньше общался с парнями, что катались на сезоны охоты, но ни с кем никогда не дружил. Быть охотником – все равно что иметь официальный паспорт с признанием и социальным одобрением в том, что ты убийца. Принадлежать к этой группе людей, любящих творить зло, приятно.

Да, собственно, и не знал, что я такой вплоть до подросткового возраста. Это было настоящим шоком для моей мамаши. И совсем не новостью для отца. Славно понимать, что ты в семье получишь поддержку в любом случае. Наш грязный секрет. Я настоящий и тысяча моих масок. Да, я умею держать все при себе.

Быть таким, как я, — значит творить, что хочешь и как хочешь! А с такими же, как я, значит разделять в жизни больше, чем все обычные неудачники. Жалкие твари, неспособные ни охотиться, ни играть с жертвами, да что там, даже трахаться. Я был единственным ребёнком в семье, и одиночество всю жизнь грызло изнутри, мучало непохожестью на других детей. И сюрприз: на охоте это чувство впервые в жизни ушло.

Цельное единение. Моё место в природе. Я — убийца, и жертва, истекающая кровью, несла благо. А глаза!? Из тупых глаз уходила жизнь и перетекала в меня! Блаженное чувство переполняющей энергии во всём теле! Лучше секса. Лучше всего на свете!

Второй сюрприз — Вера. То, что между ней и дядей что-то произошло накануне, пока мы с Александром задержались, точно случилось. Я не проигнорировал. Конечно, он не стал бы трахать мою девушку?

Она же не моя. Или моя? Она надеется, что я её. Она и в самом деле моя, ровно настолько же, насколько оторванная бумага от туалетного рулона. Но функцию-то она выполняет нужную. А дядя? Что он думает?

Думал, что мне показалось, когда он в первый вечер тёрся возле неё на кухне. А сегодня за обедом. Я не понял, кого он ел? Бифштекс или Веру? Она, конечно, отпиралась. Вонючка врать не умеет. Случайность ли сломанная машина вчера на охоте? В нашей семье иные представления о границах людей. Когда у тебя есть статус, репутация и положение вкупе с деньгами, у обычных людей границы исчезают. Я вырос среди таких. Я сам такой. За сто долларов каждый сотый раздвинет ягодицы и сдаст в аренду анус. А за тысячу? Всё дело в статистике.