Скальпель для шейха

Её нагота, её киска и ножки – прекрасны!

Она сама прекрасна.

Вера хнычет и нервно течёт, пока мои глаза пожирают её обнаруженную киску.

Я наслаждаюсь видом расширенной щели её влагалища. Она смотрит в тёмный потолок и порывисто дышит. Ей сейчас трудно. В первый раз всегда так.

— Всё хорошо, девочка. Дыши.

Мне хочется зарыться в неё, отсосать её клитор, попробовать лепестки на вкус. Вместо этого начинаю средним и указательным пальцами массировать её обнажённый клитор, а пальцами другой руки нежно поглаживать приоткрытую щелочку под ними. Когда розовеющие набухшие края влагалища обильно увлажнились и тонкая струйка засочилась к заднему проходу, мой палец осторожно проскользнул внутрь её щелочки.

В голове пульсирует лишь одна мысль.

Я хочу, хочу её трахнуть!

Раздвинуть гладкие бедра, открыть блестящую розовую киску и расширить членом её тугую дырочку.

Вера громко стонет от движения моего пальца в ней. От ярких ощущений между, её ноги сами сгибаются в коленях, я ставлю её пятки на покрывало кровати и стаскиваю её аппетитную попу на самый край.

Она практически висит, едва выдвигаясь, балансирует.

Провожу пальцами грубыми движениями по её внутренней стороне бедер, трогаю, щупаю, ласкаю её нежные складочки и губки, игнорируя всё остальное. И её киска, и сама Вера в нетерпении начинают подрагивать от подобного прикосновения моей руки.

Теперь её бедра максимально широко раскрыты, поэтому я засовываю в неё два пальца. В этот раз глубоко.

Она стонет, ерзает от медленного темпа силового воздействия.

Это много для её, для её чертовски тугой девочки.

Но, очевидно, мои прикосновения дарят ей кайф, потому что Вера комкает ткань покрывала. Дрожит от ощущений, судорожно сжимает и разжимает ладони. Едва не задыхается и сладостно стонет.

Очевидно, что этот мудак никогда её так не трогал.

Не дарил ей максимального удовольствия от нарастающего возбуждения, когда она почти на пике, дрожит и томится. Не гладил её с наслаждением, наполняя нежностью пальцев.

Массаж бывает разным. Но ласкать женщину руками, даря ей на кончиках блаженную дрожь, — отдельный вид наслаждения. Членом нежно не погладишь. Такое можно делать только руками, даже не губами. Губы дарят сладость и страсть. А пальцы... ими...

Я дразнил Веру, щекотал её клитор, мял набухшие губки, тер и расправлял капюшон, флиртовал с её анусом. Рычал от желания большего и готовя её к большему. Поцелуи в её губы были не так интересны, как мои пальцы.

— Скажи, что ты хочешь меня, — я знаю и вижу это, но мне нужно это услышать.

– Да, - стонет она на грани.

Я вытаскиваю из неё нежные пальцы и беру в кулак стоящий колом член. Поглаживаю его по стволу вверх-вниз, ощущая боль от покалываний и колющих импульсов. Яйца тянет от напряжения. Член слишком твердый для неё. Это будет очень жесткий трах, и это плохо для неё. Острая боль прошивает не только мой таз, но и весь загривок по позвоночнику. Яростно рычу от того, как тело застыло в твердую позу.

– Потерпи немного, - произношу хрипло, понимая, что она ни хрена не понимает, о чём я.

Вера откидывается назад и ложится на тонкую подушку. Ноги её раздвинуты. И больше уже ничего не имеет значения, кроме её блестящей сочной киски. Кроме ласкового, мягкого, теплого лона.

Становлюсь на колени и располагаюсь между девичьих бедер.

Как же я ждал этого.

– Готова?

– Я девственница.

– Угу.

Мне не до разговоров. Больше уже нет нежности и терпения. Их время прошло. Отвожу её ногу в сторону, фиксирую её, проверяя пальцами, всё ли в порядке. Она всё ещё мокрая. Хотя видно, как её колотит крупная дрожь.

– Пожалуйста, - шепчет она, и я отказываюсь слушать её просьбы.

Беру её под попу.

Она выглядит умоляющей, взволнованной и опьяненной. И такой невинной, чистой и прекрасной, что меня это заводит ещё жёстче.

Фиксирую её, приподнимаю таз от кровати вровень со своим членом. Вера в этот момент восхитительна. Девушка в моих руках максимально открытая, невинная. Я испытываю момент удовольствия, ни с чем несравнимое моральное удовлетворение. Она моя! МОЯ.

За плотскими утехами и бешеным желанием всегда стоит жажда обладания. Желанная женщина — продолжение нервной системы, ток, подходящий тебе по качествам и свойствам. Вегетативная система никогда не врёт, настраивая все другие системы организма только на её ритмы, на её дыхание, на её биологический ритм.

Вера широко разводит руки для равновесия. Её спина изгибается. Для меня это предложение, эротический призыв взять её. Она моя. Ни Галиба, ни кого-то другого, только моя. Всё в ней напрашивается на мой член, всё призывает к соитию, соединению, стыковке. Влечёт к общему началу.

Она закрывает глаза, и в этот момент начинает для меня пахнуть одуряюще мощно. Чертовски отлично. Её киска набухает, пульсирует и зовёт.

– Почему ты ждёшь? – она, кажется, удивлена.

Вопрос вызывает у меня усмешку. Потому что Вера ещё ребёнок. Секс для неё не таинство, а только оргазм и техника, может быть, позы. Зрелость придёт к ней позже. Поэтому мне смешно.

Я провожу нижней стороной своего длинного члена по внутренним губкам её киски, заставляя её бёдра выгибаться сильнее. Пару раз толкаюсь взад-вперёд, проводя им по её лону.

– Спешишь куда-то?

– Хочу тебя, - в её голосе слышится нетерпение.

– Скажи ещё раз.

– Хочу, чтобы ты был внутри меня.

– Марс…

– Марс!

19

Звук имени, срывающийся с моих губ, доводит его до крайности. Марс прижимает раскалённую головку члена к моим чувствительным губкам, раскрывает их и трётся у клитора. Бабочки в животе сменяются сильнейшим головокружением. Он с напором вжимает свой большой член в меня. Я едва дышу от того, каково это. Обжигающе горячо!

— Боже, какая ты тугая, — выдыхает он.

Он толкается и загоняет член глубже. И в самом деле, я тугая. Потому что даже одна головка члена — это не пальцы. Она кажется в моём воображении огромной булавой, ощущается объёмной. Я задыхаюсь от потери дыхания, туго растягиваюсь вокруг него, пока он входит, замирает, а затем резко и сильно толкается в меня. Один раз! Мать моя женщина! Чего люди находят в сексе-то!? Жесть! Жесть! Жеессть...

Первый раз болезненно и распирающе. Очень наполненно. И не похоже ни на что! Его член проникает в меня до самых его яиц, по пути растягивая, срывая мою девственную плеву. Ездили когда-нибудь в метро по эскалатору, который тянется и тянется... Черт! Я выдыхаю стон боли и удивления. На глазах выступают слёзы. Физически ощущаю, как осклизлая лона втягивает его, а его яйца шлепаются о мою задницу с силой его толчка. Раз — и всё! Я больше не девственница.

Марс не двигается, и я перевожу дыхание.

— Тшшш, всё хорошо, — шепчет он, успевая погладить мою щёку.

А затем, будто издеваясь, он вынимает из меня член. Я радуюсь. Ну, слава богу!!!

И снова вводит.

Что, опять? Бёдра от такой натуги не выдерживают и расслабляются, пока он делает членом в меня новые толчки. Снова и снова. Растягивает меня под себя. Я ощущаю, насколько я узка для него, тесная. Он для меня слишком жесткий, и его движения во мне тоже жесткие. Это нифига не похоже на нежность или приятность. Это как захват противника. Таран и абордаж одновременно. Несдержанно, невыносимо и неприятно.