Скандал у озера [litres]

– Я знаю, Эмма работала там зимой 1924 года, в тот год, когда она забеременела. Но от кого, боже мой?

– Валентен, сын Озиаса Руа, обронил слезу к концу проповеди кюре, перед тем как эта дамочка начала петь, – заметила Матильда с хитрым видом.

– Нет, Эмма считала его глупым и уродливым. Я сомневаюсь, что это он. Мы можем предполагать все, что угодно, не исключено и изнасилование, что могло бы объяснить такое ее поведение. Может быть, ей было стыдно. Она предпочла тайно родить и затем бросить ребенка. Как ты думаешь?

– Ты правильно подметила, детка, – мы можем строить множество версий и предполагать худшее.

Жасент, которую такой уклончивый ответ мало успокоил, добавила:

– Я непременно должна отправиться в Перибонку, чтобы поговорить с Маргаритой Лагасе, торговкой, у которой Эмма нашла работу. Я поеду на корабле вместе с Сидони. Для нее это станет настоящим приключением, ведь она бывала только в Сен-Приме и Робервале. Матильда, я пытаюсь геройствовать перед тобой, когда говорю, что мы пересечем озеро, но на самом деле мне страшно. Тогда, в лодке, перед тем как мы с Пьером сели на мель у змеиного острова Кулёвр, меня охватил приступ ужаса. Я была уверена в том, что вода зовет меня, а от головокружения я потеряла равновесие. Ты знаешь еще не все – сегодня ночью Лорик чуть было не утопился.

Будучи уверенной в дружбе, сочувствии и умении Матильды держать язык за зубами, Жасент рассказала пожилой женщине о новой драме, разыгравшейся под крышей их фермы.

– Боже милостивый, как у вас там неспокойно! Не переживай, я никому об этом не расскажу. Ты делаешь мне приятный подарок тем, что относишься ко мне так, словно я твоя бабушка или подруга твоего возраста! Скажи еще, вы собираетесь скрыть это от Шамплена? Ведь это могло бы заставить его вести себя не так жестко, открыть свое сердце.

– Я не хотела, чтобы в семье были какие-то тайны, но такое решение приняла мама. Матильда, ответь честно: ты считаешь, что озеро желает нам зла? Что Лорик, Сидо и я – все мы утонем, как и Эмма?

Матильда покачала головой, с нежностью глядя на красивое лицо Жасент, исполненное бесконечной тревоги.

– Нет, это никак не связано. Не забывай, что Эмму убил ее любовник. Что же касается твоего брата, то Господь заботился о нем, и с Пьером или без него он, возможно, сделал бы выбор в пользу жизни и доплыл бы до пляжа без посторонней помощи. А теперь окажи мне услугу, красавица, пересеки церковную площадь и наведайся к сестрам. Ты им не помешаешь, они не проводят занятий по воскресеньям.

* * *

Жасент овладело странное, волнующее чувство. Она только что дернула за колокольчик, подвешенный ко входной двери обители, красивого кирпичного здания с окрашенными в белый цвет рамами на окнах. Там ничего не изменилось. Статуя Девы Марии, все такая же белоснежная, встречала посетителей с высоты своего постамента, возведенного посреди круглой клумбы, где к началу летней жары зацветут карликовые розы.

Школьные годы Жасент, равно как и школьные годы ее сестер, прошли за этими стенами. Не один год Жасент, исполняя свой долг старшей сестры, за руку приводила Сидони и Эмму из дому к этой самой двустворчатой двери, за которой сейчас были слышны чьи-то шаги.

Наконец дверь открылась, и Жасент увидела перед собой юную монахиню, с повязанным поверх черного форменного одеяния передником.

– Добрый день, сестра. Мне жаль, если я потревожила ваш воскресный отдых, но я хотела бы поговорить с матушкой-настоятельницей.

– Я не отдыхала, мадемуазель, не волнуйтесь, – весело ответила послушница. – Я засахариваю фрукты. Входите же!

Только Жасент переступила порог прихожей, как она сразу же уловила запах воска и жидкого мыла. Раньше, когда она была маленькой, он приводил ее в восторг. Сейчас он был смешан с тяжелым запахом плавящегося сахара.

– Я скоро, мадемуазель…

– Мадемуазель Клутье. Я здесь училась.

– Вы – сестра той несчастной, что встретила свою смерть на берегу озера две недели назад? Господин кюре сообщил нам эту печальную новость позавчера вечером. Мы молились за Эмму и за вашу семью.

– Благодарю вас, сестра.

– Сестра-послушница Сен-Тома. Я здесь недавно. Будьте любезны подождать немного, я поднимусь предупредить матушку-настоятельницу.

Оставшись одна, Жасент стала внимательно рассматривать помещенные в рамочки фотографии основательниц обители, о которых у нее сохранились лишь смутные воспоминания: матушка Сен-Габриэль, настоятельница, сестра Сен-Жан-де-Дьё, сестра Сен-Жорж, сестра Сент-Элен и сестра Жанна д’Арк [21] .

21

Имена реально существовавших монашек-основательниц монастыря, построенного в 1911 году и выполнявшего функции учебного заведения вплоть до 1950-х гг. (Прим. авт.)

«Мне было восемь, когда меня приняли в начальный класс средней школы. Это было в 1913 году. С тех пор сменилось много сестер». Чтобы немного скрасить ожидание, одетая во все черное, Жасент стояла на месте, словно послушный ребенок, пытаясь вспомнить имена кого-то из преподававших ей монахинь. «Подумаем… Когда мне исполнилось пятнадцать, в 1920 году, это были сестра Мари-дю-Пресье-Сан, сестра Сент-Роз-де-Жезю… да, все верно. Эти имена производили на меня такое впечатление… поэтому я их запомнила. А еще сестра Мари дю Бон-Секур» [22] .

22

Имена реально существовавших монашек, пребывавших в монастыре Сен-Прима. (Прим. авт.)

В этот момент молодая женщина услышала перешептывание на лестнице. В прихожей показалась настоятельница, за ней следовала сестра Сен-Тома.

На вид настоятельнице можно было дать около пятидесяти лет.

Женщины зашли в залитый солнцем кабинет, служащий одновременно библиотекой, о чем свидетельствовали два заполненных переплетенными книгами больших шкафа.

– Мне очень жаль беспокоить вас в этот воскресный день, – начала Жасент. – Дело касается моей младшей сестры Эммы, которая работала здесь в конце 1924 года. Это ваша бывшая воспитанница, как и другая моя сестра Сидони.

Матушка-настоятельница молча кивнула, скрестив руки на уровне талии.

– Я сочувствую вашему трауру, мадемуазель Клутье, но чем я могу быть вам полезна? Я приехала в Сен-Прим всего несколько месяцев назад, после смерти сестры Мари-дель-Евхаристи. Я не знаю, что именно вы ищете, но вам следовало бы обратиться к монахиням, которые находились здесь в том году.

– Как я могу узнать их имена? – смутившись, спросила Жасент.

– В этом я могу вам помочь, – ответила настоятельница, присаживаясь за длинный стол из темного дерева.

С невозмутимым видом она углубилась в ведомости: водила указательным пальцем по строчкам, размышляла, что-то записывала. Покончив с этим занятием, она, словно охваченная внезапной мыслью, открыла ящик и вынула из него большой конверт.

– Это снимки последних лет, сделанные во время церемонии награждения. Просмотрите их, мадемуазель. Возможно, вы найдете на них себя или вашу покойную сестру. Кстати говоря, я рассматривала их перед похоронами, когда нас навестила матушка-настоятельница из больницы Роберваля. Тогда мы помянули трагическую судьбу вашей сестры. Мы молились об Эмме, наши старшие воспитанницы – тоже. Наша преподавательская миссия, возблагодарим за это Господа, позволяет нам заботиться о духовном воспитании приходских детей. Но в этом году нас здесь всего трое сестер. Образцовая школа для девочек насчитывает двадцать пять учащихся, у нас же два начальных класса с тридцатью пятью девочками.