Скандальная история старой девы

– Рагнар велел им пытать вас? Пытался навредить чужими руками? – с ужасом спрашиваю я.

– До этого не дошло, – уклончиво отвечает Добромир.

Я резко останавливаюсь, посреди полутёмного каменного коридора, освещённого лишь неясным светом масляных светильников, висящих на стенах.

– Что он сделал? – жёстко спрашиваю я.

Щёки Добромира слегка краснеют.

– Норд снова говорил эти мерзкие вещи. Про вашу красоту, лира Анна. И про то, что я… смотрю на вас, – Добромир признаётся с трудом, и окончательно тушуется.

Старший послушник – человек, приближенный к богине, посвятивший свою жизнь служению. Его смущают подобные разговоры, ничего удивительного. Рагнар же будто находит особое удовольствие в том, чтобы лишний раз напомнить Добромиру о его неопытности в мирской жизни.

– Ладно, оставим этот разговор, – бормочу я, не желая давить на беднягу. – Главное, что вы не пострадали, дорогой друг.

Уязвлено было, по всей видимости, лишь эго Добромира. Сам он цел.

– Я хотела попросить вас зарегистрировать меня в качестве кандидата на пост наставницы сегодня, – я бросаю короткий взгляд на послушника, боясь, что он передумал помогать.

Он мимолётно хмурится, поджимает тонкие губы, но кивает:

– Если на то будет ваша воля, лира Анна. Я готов.

– Только я хочу попросить огласить эту новость завтра, – произношу я. – Чтобы Дарина не помешала мне сегодня.

Пока мы идём за соответствующими бумагами, я рассказываю Добромиру, что вечером хочу встретиться со старыми девами с фабрики. Будет лучше, если я приду к ним не с пустыми разговорами и обещаниями. Я должна подтверждать намерения делами. И брошенный вызов лире Дарине, в виде моего желания занять её пост, лучшее подтверждение серьёзности моих намерений.

Да, я рискую. Но никто не обещал, что будет легко. Всё моё недолгое пребывание в этом мире – преодоление.

Когда Добромир регистрирует меня и даёт соответствующую бумагу, я уже хочу уйти. Но он останавливает меня.

Я прекрасно понимаю о чём пойдёт речь. Мы так и не обсудили желание послушника жениться на мне… и я хотела малодушно сбежать от разговора.

Но вот, не вышло.

– Анна, ты тоже считаешь моё предложение пустой страстью? – Добромир в порыве эмоций берёт мою руку, сжимает и заглядывает в глаза.

Благо, мы в маленькой комнатке, и здесь нас никто не увидит. Я хорошо помню предостережения дракона.

Взгляд у послушника честный, полный скрытого огня. Но проблема в том, что скорее всего Рагнар прав. Это не любовь.

– Ты хороший и честный мужчина. Любая женщина будет рада иметь такого рядом с собой. – мягко отвечаю я, тоже сжимая руку послушника в ответ.

Добромир сникает, несмотря на подбадривающие слова. Я понимаю, что он и сам прочитал правду в моих глазах.

– Любая, но не ты, Анна? – с горечью восклицает он.

– Мы знакомы всего неделю, и я беременна от другого, – напоминаю я всё таким же мягким голосом. – Я не стану ломать тебе жизнь. Просто не могу.

– Милая Анна! Какая у тебя сила духа! Сколько в тебе света, который способен разогнать любую тьму! – подаваясь вперёд, шепчет Добромир с искренним восхищением и благоговением. – Ты непоколебима, несмотря на весь хаос, окружающий нас. Как ты можешь считать, что сломаешь мою жизнь? Ты сделаешь меня счастливым.

Лицо Добромира совсем близко. Я вижу каждую чёрточку, чувствую лёгкий запах трав, исходящий от него. Но внутри ничего не ёкает. Он лишь добрый друг, не более.

Добромир считывает мои сомнения, но понимает их по-своему.

– Я приму твоего ребёнка, и мне плевать от кого он! Я не такой, как этот самовлюблённый мужлан Норд. Я буду любить вас обоих с малышом.

Нахмурившись, я пытаюсь подобрать слова, чтобы отказать, но не задеть Добромира – не желаю причинить ему боль. Но он не даёт мне ничего сказать. Подаётся вперёд и с полустоном прижимается сухими горячими губами к моим.

Я впадаю в ступор и растерянно моргаю, вдыхая воздух через нос. Но уже через мгновение пытаюсь отстранить Добромира. Одна его рука уже на моей талии, а вторая обхватывает мой затылок, вжимая мой рот в мужские губы. И, на удивление, хватка у старшего послушника сильная.

Он настолько увлечён, что не замечет моих толчков в грудь и попыток вывернуться. В какой-то момент я кусаю его за губу, и только тогда он приходит в себя и подаётся назад.

– Хватит! – резко выдыхаю я, подаюсь назад и ударяюсь спиной о холодную стену.

Добромир тяжело дышит, его глаза лихорадочно блестят. Алая кровь, выступившая на его губе, блестит в неясном свете. Он стирает её рукавом рясы.

– Ты права, негоже, чтобы старшего послушника видели за таким не с собственной женой, что подумает кто-то, если войдёт? – бормочет он.

– Вообще-то я оттолкнула не из-за этого… – начинаю я.

Но послушник меня прерывает.

– Анна, ты так красива… никогда не встречал девушки прекраснее, – бормочет он, снова делая ко мне шаг. – Прости, если напугал. Чувство настолько сильное, что держать его в себе выше моих сил. Нас могут поженить прямо сегодня! Я не буду мешать тебе после свадьбы, делай всё, что пожелаешь. Шей, сажай цветы, расти детей…

Вдруг меня осеняет.

– Всё, что пожелаю? – спрашивая я задумчиво и выставляю перед собой руку, показывая молодому мужчине, что ему стоит держаться на расстоянии. – Даже бороться против Дарины?

– Это не потребуется. Ведь ты не будешь старой девой, если мы поженимся до твоего дня рождения, – губы Добромира растягиваются в широкой влажной улыбке.

С каждой секундой он становится для меня всё отвратительнее.

Вот почему послушник так легко меня зарегистрировал? Если я стану чьей-то женой в двадцать семь, то уже не буду старой девой. Бумаги о том, что я претендую на пост наставницы, станут недействительны.

– Нет! – восклицаю я гневно. – Ты хотел обмануть меня! Думал, что я плохо разбираюсь в законах?

– Я лишь хотел избавить тебя от опасности, – бормочет Добромир.

Мне нет резона наживать себе ещё одного врага, но делать из меня дуру я не позволю.

– Ты мне не мил, Добромир. Я не знаю каково это – любить мужчину. И не хочу знать, потому что мне причинили достаточно боли. Единственный, кому я открою своё сердце, это мой сын.