Скандальная история старой девы

Добромир становится похож на побитую собаку. Уголки его губ ползут вниз, будто кто-то тонкими, ледяными пальцами сводит с его лица улыбку. Пальцы послушника теребят край рясы.

– Ты полюбишь меня со временем. Я буду добр, буду оберегать тебя. Да, я беден, но разве в золоте счастье? – в голосе бедняги проскальзывает возмущение.

Я думаю, Добромир тот ещё манипулятор. Чувствую всем нутром.

– Мне нет дела до золота, лишь было тепло и еда на столе, – говорю правду я. – Но не забывай, что военачальник Норд следит за нами. Мне лучше пойти, пока ему не доложили…

– Я не боюсь Норда, – прерывает меня Добромир, горделиво вскидывая голову. – Я буду ради тебя терпеть столько, сколько нужно. А потом он отстанет, и я сделаю тебя счастливой.

Наивно думать, что Рагнар отстанет. Он – хищник, и считает меня своей собственностью. Я уверена, то дракон способен убить послушника, не моргнув и глазом. В этот момент я почти жалею, что Норд пощадил беднягу и обошёлся с ним мягко. Стоило выпороть его или припугнуть посильнее.

– Мне нужно идти, – я быстрым шагом направляюсь к двери.

Но Добромир преграждает мне дорогу. Его широкие тёмные брови сведены к переносице:

– Это всё из-за него, да?

– Из-за кого? – спрашиваю я с раздражением, хоть и понимаю, на кого послушник намекает.

– Ты влюблена в Норда! – выплёвывает Добромир. – Признайся, думаешь, он тебя замуж позовёт? Поэтому отказываешься?

– Это смехотворно, – выплёвываю я, сдерживая нервный смешок. – Как я могу желать такого, после того, что было? Он – отец моего ребёнка…

– Мне можешь не лгать, камень показал, что ребёнок не дракон… но я тебя не осуждаю. Ты красива, и могла поддаться соблазну. Такие девушки созданы для любви…

От возмущения я теряю дар речи. В этот момент я окончательно разочаровываюсь в Добромире.

Нужно было лишь слегка надавить, и вся гниль полезла наружу. Он никогда не верил мне, лишь притворялся, чтобы усыпить мою бдительность.

Дракон был прав, послушник просто хотел залезть мне под юбку. Добромир всё это время считал меня шлюхой, изменившей жениху перед свадьбой и носящей бастарда. Только вот Добромира это устраивало, он обхаживал меня, думая, что скоро что-то перепадёт и ему.

– Дай пройти, – я легонько толкаю послушника в плечо, пытаясь проскочить к двери.

Но Добромир снова перехватывает мою талию и прижимает к себе.

– Анна… прости меня, прости… я наговорил всякого… я виноват… – руки послушника шарят по моему телу и начинают спускаться ниже талии, подбираясь к ягодицам.

Он же просто озабоченный!

– Отпусти! – взвизгиваю я.

В этот момент дверь отворяется и на пороге показывается лекарь Хаук – один из людей Рагнара.

Добромир отскакивает от меня с прытью дикой кошки. У него виноватый вид, будто его поймали на горяченьком. Собственно, так оно и есть.

– Что здесь происходит? Почему лира Анна кричит? – Хаук смотрит на нас с мрачным прищуром.

Я не виновата ни в чём, но сердце всё равно тревожно сжимается.

Если Хаук здесь, то и дракон точно где-то неподалёку.

– Лира Анна увидела паука на руке и испугалась, – бормочет Добромир. – А я ей помог его прогнать.

Послушник крайне неискусный лжец, он мямлит и выглядит неуверенно. И снова смотрит на меня. Ждёт, что я буду подтверждать?

Я вдруг вспоминаю, что Добромир говорил. Негоже, чтобы его видели не с женой… а то ведь плохо подумают, надо же!

Я молчу, не подтверждая и не отрицая.

– Лира Анна, всё хорошо? – спрашивает Хаук.

– Теперь да, – отвечаю я сдержанно.

Лекарь медлит мгновение, слегка хмурится, не зная, как поступить, но в итоге кивает:

– Хорошо. Я приехал… эм.. проверить ребёнка.

Зачем? Он же всего пару дней назад меня осматривал.

А… я замечаю хитрый прищур Хаука и до меня доходит, что именно он имеет в виду. Неужели есть новости о смоле гибельника, которую я ему дала? Как быстро! И главное, вовремя.

– Конечно, идёмте же скорее, – я быстро выхожу из комнаты, игнорируя Добромира, стоящего у окна.

Успеваю заметить, что Хаук останавливает внимательный взгляд на губе Добромира. На ней снова выступила кровь от моего укуса.

– Он приставал к вам, лира Анна? – со сдержанным возмущением спрашивает лекарь, едва мы покидаем комнату.

Я не собираюсь лгать, ведь всё очевидно.

– Добромир пытался добиться моего расположения, но я отказала – спокойно отвечаю я. – Не стоит придавать этому большое значение. И, прошу, не говорите военачальнику Норду. Боюсь, в этот раз послушнику не сносить головы.

– Уверены, что вам ничего не угрожает?

– Уверена.

– Вы очень красивы, лира Анна, – неожиданно говорит Хаук. – И, как мне кажется, не осознаёте, как влияете на мужчин. Особенно вкупе с тем, как вы держитесь и преподносите себя. Часто красавицы пусты и бездушны, но в вас есть нечто иное. Какая-то неведомая глубина, чуждая нам. И от того притягательная для большинства.

Он не льстит мне, не пытается добиться расположения. Просто делится наблюдениями.

Я поворачиваю голову и вглядываюсь в смазанное отражение, которое виднеется в окне храма. Тусклый свет выхватывает из зимней полутьмы очертания моего лица. Наверное, если смотреть беспристрастно и абстрагироваться, я бы назвала девушку в отражении печально-красивой.

Она словно статуя, высеченная изо льда – хрупкая, но в то же время непоколебимая. Снаружи завывает ветер, кружит снежные хлопья, но мне кажется, что стужа идёт изнутри. Из меня самой.

Впервые мне действительно становится интересно. Кем я была раньше? Почему я так холодна на чувства? Ведь я и правда отличаюсь ото всех женщин, которых встречала. Может быть, в моём прошлом есть что-то, способное дать ответ?

Но даже Велик не смог мне помочь вспомнить. А вдруг есть кто-то, кто сможет?