Сказание о пустыне

Знает, на что надавить старый воин. Видит, как еще больше мрачнеет аль-Назир. Весь Аль-Хрус знает, у кого украл невесту правитель. И пусть сплетни давно утихли, Шариф не забыл обиду. Гордость не позволит.

— Он нашел себе третью жену, и я слышал, она родила ему сына, — черны глаза аттабея, и видится в них сомнение.

— А старшую жену аль-Хатум схоронил сразу после твоей свадьбы. А вторую недавно. И ни одна из них так и не родила. Совпадение?

— Мы росли как братья, он всегда был вхож в мой дом и везде сопровождал меня. Когда я решил спрятать наследника и договориться с шейхами, он — первый поддержал меня.

— Все так… Но тот, кто всегда оставался вторым, может захотеть стать первым. Если бы мальчишка погиб в Набире, могло получиться так, что шейхи усомнились бы в тебе, как в хранителе. И кто тогда стал бы править в Аль-Хрусе?

— Тот, кто смог бы договориться с ними вместо меня… — медленно отвечает аттабей и пробует кофе. Но прекрасный вкус не способен отогнать тяжелые мысли. И успокоить растревоженное сердце…

…Полуденный жар течет по городу. Пустеют улицы. Окна закрывают мокрыми тканями, чтобы хоть как-то охладить горячий воздух. Замирает жизнь Аль-Хруса в ожидании вечера…

…Задумчив аттабей. И чтобы отогнать тяжелые мысли приходит туда, где царит покой и радость. На женской половине тихо. Год назад ушла на Небеса Зейнаб аль-Назир, а вскоре после нее скончался и почтенный Мустафа, торговец тканями. Адара попросила забрать из дома отца ее мать, чтобы приглядывать за детьми и помогать управлять домом. Он не стал возражать. Дом велик, и лучше, если рядом с женой будет кто-то опытный и мудрый.

Первой его появление замечает служанка жены и уже хочет бежать к госпоже, но он останавливает ее жестом. Сейчас хранителя Аль-Хруса интересовал лишь душевный покой, а для телесного время наступит ночью.

Карим бесшумно подходит к комнате, что выделена для детей, и замирает за порогом. Старший сын спит, сжимая в руках игрушечную саблю. И хорошо, вырастет воином. Дальше в подушках и покрывалах завернулись Ибрагим и Изза, как всегда вместе. Улыбается аттабей. Рождение двоих детей вместо одного удивило его. Хорошо, что повитуха, принимавшая роды, оказалась опытной. Хорошо, что жена его молода и здорова и справилась с таким испытанием. Сама Адара полулежит на подушках с рожденной совсем недавно Зейнаб и не замечает его. Что-то тихо шепчет дочери и улыбается.

Улыбается и аттабей. Уходят дурные мысли, легко становится на сердце. Пять лет прошло со дня свадьбы. Изменился его цветок пустыни. Стал крепче и сильнее. Расцвел той красотой, что ведома немногим. Но все также становится тепло от одного лишь взгляда, и спокойно, когда жена рядом.

Она будто чувствует его присутствие и поднимает взгляд. Светлые глаза сверкают золотыми топазами.

— Как проходит день у моего цветка? — спрашивает Карим и проходит в комнату.

— Рашид хвастался саблей, и Изза побила Ибрагима, когда пыталась отнять ее.

Аттабей устраивается на подушках и заглядывает через плечо жены. Младшая дочь хмурится во сне и посапывает.

— Наследник растет воином… — отмечает он.

— А дочери ты тоже подаришь саблю?

— Думаю, она отберет ее у брата, когда придет время.

С самого рождения старшая дочь показывала характер, его покойная мать лишь качала головой на ее требовательные крики и говорила, что выдать ее замуж будет непросто. Точнее непросто найти мужа, который сможет ее обуздать. И много тревог она принесет родителям.

Карим отмахивался. Он не был уверен, что увидит детей взрослыми, и хотел лишь найти тех, кто сможет позаботиться о его семье, когда Небеса заберут его. Раньше надежным человеком казался Шариф, но в последние годы старый друг отдалился и стал почти чужим, а если оправдаются подозрения Лафида, то и вовсе врагом… Молодой же шейх вряд ли может выступать надежной защитой. Впрочем, скорая встреча все покажет…

Аттабей доверял мнению кади, но хотел составить и свое. Он помнил Малика семилетним мальчиком, которого забрал вместе с матерью и отвез в Аль-Алин на самый край пустыни. К дальнему-дальнему родственнику по линии отца. Там никто не знал, кем является несчастная вдова и ее малолетний сын. Спустя пять лет мать наследника умерла, шейхи к тому времени успокоились и признали Карима аттабеем. Малик отправился к тетке в Набир, где и находился до покушения. Последний раз они виделись перед тем, как наследника Аль-Хруса принял народ пустыни. Он был уже не мальчиком, но юношей, который вовсе не желал прятаться, но все же прислушался к голосу разума. Пустынный лев надеялся, что будет слушать и впредь…

— О чем думает мой муж? — тонкие пальцы касаются лба меж бровей, будто пытаются отогнать тяжелые мысли.

— О будущем, только о будущем, — отвечает аттабей и обнимает жену. На сердце у него все также неспокойно…

…Шумит Аль-Хрус. Разлетаются по городу сплетни и слухи. Говорят, что молодой шейх скоро вернется домой. Откроется дворец, что стоял пустым четырнадцать лет, появится правитель у Сердца Пустыни. Радуются люди, но и тревожатся, каким будет новый шейх? Добрым? Мудрым? Сильным? Что принесет он городу? Никто не знает…

…В назначенный день и час через Золотые врата въезжает отряд народа пустыни. Всадники с закрытыми лицами едут по улицам к дому аттабея. Все одеты одинаково. И никто из прохожих, привычно уступающих дорогу, не подумал бы, что в центре отряда скачет Малик ибн Иса аль-Ахраб, будущий шейх и господин…

…У дома аттабея всадники спешиваются, и двое идут внутрь, а остальные остаются на улице. Им сразу же подносят свежей воды из колодца. А гостей встречает хозяин дома.

— Легка ли была дорога? — спрашивает Карим, разглядывая двух мужчин.

Тот, что справа, первым открывает лицо.

— Пустыня была к нам милостива, друг кади.

— Я ради и надеюсь, могу теперь поприветствовать своего племянника?

Второй из гостей нетерпеливо срывает с головы куфию и улыбается.

— Здравствуй, дядя!

Наследник Аль-Хруса молод. Кожа его смугла, глаза ясны и горят огнем, голос звонок и силен.

Кивает аттабей, разводит руками, показывая свое гостеприимство:

— Мой дом — твой дом, мой господин, располагайся, а я пока оговорю с нашими друзьями.

Кивает глава отряда, прощается с наследником:

— Народ пустыни рад был приютить будущего правителя.

— И я рад был быть гостем пустыни, — отвечает Малик и устремляется в соседнюю комнату к накрытому столу.

— Останешься ли ты и твои братья, чтобы разделить с нами трапезу? — спрашивает хозяин дома.

— Пустыня кормит своих детей, друг кади, к тому же дома нас ждут семьи. Мы поспешим в обратный путь, чтобы не беспокоить их…

— Пусть пустыня будет благосклонна к сынам песков…