Сказание о пустыне

Нахмурился аттабей, сверкнул глазами.

— Это касается лишь меня и моей жены.

— Значит шейх, делая подарок тебе, предполагал, что ты не устоишь перед соблазном? — спокойно продолжили задавать вопросы собеседник.

— Наверняка он так и думал… — успокоился Карим.

— И кто-то во дворце дал отравленное масло служанке, чтобы она нанесла на тело рабыни.

— Флакон, в котором было масло, исчез. Старшая служанка сказала, что отдала мертвой обычный, и он стоял нетронутым.

— Значит, кто-то знал, что рабыня будет на пиру. Вряд ли ее стали бы готовить без приказа шейха.

— К чему ты ведешь, почтенный звездочет? — снова нахмурился аль-Назир.

— Подумай сам, аттабей. Рабыню готовили не для шейха, а для тебя.

Постыдный озноб пробежал по спине аттабея. Нечем ему было ответить, разве что попенять на собственную глупость. И слепоту. Он так много думал о безопасности Малика, что совсем перестал видеть реальность.

— Благодарю, почтенный звездочет, что раскрыл мои глаза… — начал он, но хозяин башни нетерпеливо взмахнул рукой и нахмурился.

— Почему ты считаешь, что твой друг желает убить тебя?

Вздохнул Карим. В сердце распустилось привычное тепло, что всегда приходило, стоило вспомнить о жене.

— Я украл у него невесту… Женился на ней сам.

Брови старика взлетели вверх, почти достигнув чалмы.

— Вот, значит, как… И что же? Друг твой затаил обиду?

— Сначала мне показалось, что он простил меня. Нашел себе другую жену. Но со временем… Холод встал между нами. А после свадьбы шейха он покинул Аль-Хрус вместе с наследником и женой. Разве это не признание вины?

Именно исчезновение Шарифа больше других причин убедило Карима. И расстроило. Он до последнего не хотел верить в его вину.

— Или лишь кажется таковым, — медленно произнес звездочет. — Но не думаешь ли ты, что шейху намного проще было отдать нужные приказы своим слугам, чем твоему другу?

— Это невозможно!

Вскочил на ноги Пустынный Лев. Разозлился. Засверкал глазами. Привычно сжал рукоять сабли. И отпустил… Вспомнил про преломленный хлеб.

— Разве? — вкрадчиво спросил хозяин башни. — А если кто-то прилюдно усомнится в твоей верности, станет ли правитель Аль-Хруса также защищать тебя? Поверит ли тебе?

— Он еще молод и неопытен!

— А сколько было лет тебе, когда ты стал аттабеем?

— Я защищал его!

— Или забрал себе власть, а потом собирался править от его лица…

— Да как ты смеешь!

Забылся Карим. Потянул саблю из-за пояса, но остановился. Безмятежный взгляд старика остудил гнев. А еще память… Опустился на ковер аттабей. Замер, не желая верить.

— Шейх знал о твоей ссоре с другом?

— Знал… Он даже захотел увидеть Адару. Невесту, которую я украл у друга.

Некоторое время в башне царила тишина. Молчал гость, осознавая произошедшее, молчал хозяин, ожидая, пока тот успокоится.

— Расскажи мне о ней… — старик снова наполнил пиалы и откинулся на подушки. — Ночь длинна, а ты сегодня уже не уснешь. Так расскажи мне о женщине, что тронула сердце Пустынного Льва.

Вздохнул аттабей. Взял в руки пиалу, прилег на подушку и начал говорить:

— Моя жена — дочь торговца тканями…

Всю ночь звезды заглядывали в узкие окна башни и слушали разговоры, но никому не рассказали о том, что узнали…

…Ранним утром, когда солнце только-только показалось над песками, Карим вернулся к отряду. Воины успели выспаться и как раз готовились к завтраку, приготовленному из продуктов, которыми щедро поделились местные.

— Что сказал звездочет? — спросил верный Али, освобождая место для господина.

— Многое… Возможно, я ошибся. Возможно, Шариф ни при чем.

Он все еще не хотел верить, но дурные мысли уже отравили разум. Сердце наполнилось тревогой.

— После завтрака отправляемся обратно. Проследи, чтобы пополнили запасы воды. Я хочу как можно скорее вернуться домой.

Старый слуга не стал спорить, зная, когда он расположен для беседы, а когда лучше промолчать. Воины, привычные к любым приказам, ели быстро и молча. Затем также быстро пополнили запасы и свернули лагерь, но прежде, чем аттабей занял свое место во главе отряда, дверь башни распахнулась.

Звездочет ступил на песок в сопровождении вчерашнего слуги. Огляделся. И неожиданно быстро подошел к аль-Назиру.

— Согласишься ли ты, добрый господин, проводить меня и моего слугу до Аль-Хруса?

Удивился Пустынный Лев:

— Разве почтенный Звездочет покидает свою башню?

— Пустыня прекрасна и дает уединение, — неторопливо ответил старик, — но неожиданно я осознал, что давно не видел мир за ее пределами. И заскучал. Перемены полезны также как и постоянство.

Вздохнул Карим. Заповеди учат уважать старость, не говоря уже о том, что за беседу хозяин башни не взял с него ни золота, ни другой платы. И получалось, что аттабей задолжал ему. Однако и домой стоило поспешить, если все так, как предполагал мудрец…

— Мой ученик, — звездочет словно подслушал его мысли, — хорошо знает пустыню, с ним твой отряд не заблудиться в песках. И мы прибудем в город раньше, чем ты планировал.

— Хорошо, — согласился Карим, понимая, что ему не оставляют выбора. — Мы подождем тебя, уважаемый Звездочет.

— Мое имя Мухаммад ибн Фара аль-Таарам, мне будет приятно говорить с тобой в дороге, аттабей…

…Изменчива пустыня. И постоянна. Контуры ее меняются. Барханы опадают и поднимаются снова. Пески заметают следы караванов и съедают тела тех, кому не повезло остаться в них навсегда. Но к кому-то они благосклонны…

…Путь обратно, действительно, сократился почти вдвое. Никто не пересекал этот отрезок Великой Пустыни за столь короткий срок. И аттабей невольно думал о магии, которой обладает звездочет. Или его ученик.

— Как так получилось, что мы ехали совсем немного? — спросил он Муххамада, когда город уже показался вдали.

— Мой ученик из народа пустыни. Он умеет слышать пески. Они нашептывают ему, куда направиться. И каждый раз дорога оказывается иной, но самой короткой. Среди его народа, такие как он, считаются благословением. Часто они становятся кади…