Сказание о пустыне

Сначала аттабей пытался считать ступени, но после третьей сотни сбился. Ноги непривычно ныли, а голова кружилась. Будто он выпил слишком много вина. Или долго не спал. Дорога сюда оказалась нелегкой, но не до такой же степени.

Когда перед лицом хранителя Аль-Хруса возникла дверь, он смог лишь толкнуть ее. И едва не упал на мягкий ковер, оказавшийся за порогом.

— Что привело тебя ко мне, странник?..

…Мухаммад ибн Фара аль-Таарам смотрел на позднего гостя, приближение которого заметил еще в полдень. За годы, проведенные в пустыне, он успел повидать многих просителей. И по их виду научился угадывать, какие вопросы они зададут ему.

Он видел торговцев, искавших выгоды. Больных, молящих об исцелении. Гордых воинов, желающих славы и богатства. Видел и нищих, и стариков, детей и женщин. Он устал от людей, поэтому редко покидал башню, и даже своим слугам запрещал тревожить себя по пустякам. Но сегодня, посмотрев в окно и увидев очередного просителя, старый звездочет испытал нечто странное. Будто сами Небеса, которые он так любил рассматривать, шепнули ему что-то. Нечто настолько неуловимое, что смысл потерялся, но ощущение. Предчувствие чего-то неотвратимого осталось. Поэтому он попросил ученика сразу же привести к нему нового гостя. Уже давно Муххамада ничто не могло удивить, а своим предчувствия он привык доверять.

— Что привело тебя ко мне, странник?

Гость не упал на пол в изнеможении, хотя преодолеть шестьсот шестьдесят девять ступеней удавалось не каждому. Он переступил порог и огляделся. После чего поклонился, исполняя ритуал гостя:

— Мир твоему дому, почтенный Звездочет.

Старик кивнул и приглашающе взмахнул рукой. Перед ним прямо на ковре лежала скатерть, уставленная блюдами.

— Раздели со мной трапезу, путник…

Гость сел напротив. Воин, судя по оружию на поясе. И не из последних людей, судя по перстням на правой руке. Женат. И уже не молод, но еще и не стар. В том возрасте, когда мужчина уже достиг своего расцвета и может наслаждаться жизнью.

— Благодарю за приглашение. Дом твой гостеприимен, Звездочет, а слуги расторопны, — продолжил традицию странник, а Муххамад довольно кивнул.

С ним всегда разговаривали почтительно, но порой за показной вежливостью пряталось нетерпение. Сегодняшний же гость говорил искренне. Поэтому старик разломил сухую лепешку напополам и одну половину протянул путнику по обычаю народа пустыни. Тот кивнул с благодарностью. Принял.

И некоторое время они оба воздавали должное угощению. Довольно скромному по меркам многих просителей, но гость не выказал и тени неудовольствия или удивления. Он не торопился говорить, и мудрец позволил себе насладиться ужином и горячим чаем, который он сам заварил и разлил по пиалам.

— Была ли благосклонна к тебе пустыня, сын Неба? — спросил Муххамад, с наслаждением потягивая любимый напиток.

— Пустыня была тиха и спокойна, но хитра и коварна. Мы потеряли несколько дней, плутая по пескам. Мой следопыт сбился с дороги.

В словах гостя не слышался гнев, но лишь усталость. И озабоченность. Видно, раньше пустыня с ним не шутила.

— Надеюсь, обратная дорога будет легче, и пустыня сменит гнев на милость…

— На все воля Небес, — гость бросил на хозяина башни острый взгляд.

Старик усмехнулся в бороду и кивнул.

— Мы достаточно времени уделили традиции. Расскажи, странник, что привело тебя.

— Я — Карим аль-Назир, до возвращения наследника Аль-Хруса я являлся аттабеем, а теперь ближайший советник шейха, — неторопливо начал гость. — Отец шейха много лет назад пропал в пустыне, а его самого несколько раз пытались убить. Последний раз на его собственной свадьбе, которая состоялась в прошлом месяце.

— Печальные вести, — Муххамад допил чай и отставил пустую пиалу, — но чем могу помочь я?

— Мне говорили, что ты можешь узнать судьбу человека по дате его рождения. Получилось так, что мой друг… Тот, кого я считал другом, оказался предателем. Он скрылся, мои люди ищут его по всем девяти городам, но пока новостей нет. И я хочу знать, верны ли мои подозрения. Стоит ли продолжать поиски? И в каком направлении?..

…Карим терпеливо ждал ответа звездочета. К башне его привели сомнения. Тяжелые мысли, что не давали спокойно спать по ночам и заниматься другими делами днем…

— Аль-Назир, — задумчиво протянул старик, сидящий напротив. — Карим аль-Назир, аттабей Аль-Хруса… — он неожиданно улыбнулся. — Сын Зейнаб аль-Назир и Рашида аль-Назир, военачальника покойного шейха. Я помню тебя. Тогда я еще ездил по городам, пытаясь найти учеников… Твоя мать хотела узнать, какую судьбу Небеса уготовили для ее сына, она настояла, чтобы твой отец пригласил меня…

Аттабей кивнул. Он знал, к кому отправляется за советом. Но не думал, что звездочет его вспомнит.

— Отец пропал вместе с покойным шейхом, а мать умерла почти два года назад.

— Пусть Небеса будут милостивы к ним, — произнес ритуальную фразу хозяин башни, но взгляд его остался острым и внимательным. — Я помню твой гороскоп. И мне странно, что ты не спрашиваешь о себе. Не желаешь обмануть судьбу?

Карим устало вздохнул и бросил взгляд в окно, из которого было видно лишь темное небо и звезды.

— Я мог умереть десятки раз, почтенный звездочет, но я жив. Я женился, и у меня пятеро детей. Когда придет мой час, я буду готов. К тому же, ты мог ошибиться…

Старик на мгновение замер, глядя на него неожиданно светлыми глазами. Моргнул. А затем рассмеялся. Громко, откинув голову назад и похлопывая себя руками по коленям и бокам. Аттабей лишь скупо улыбнулся, дожидаясь, пока хозяин башни успокоится. Тот смахнул рукой набежавшие слезы и разлил по пиалам ароматный напиток.

— Давно меня так не веселили… — он вновь откинулся на подушки и отпил чай. — Ко мне приходят за спасением, избавлением, советом… Люди видят во мне сына Неба, спустившегося на грешную землю. Но я такой же человек, как и все. И ты прав, аттабей, я тоже могу ошибаться. Как и ты… С чего ты взял, что твой друг хочет убить шейха?

— Его видели в Набире перед первым покушением. И на свадьбе… Он посоветовал торговцу подарить шейху рабыню. Красивую. С белой кожей и светлыми волосами. Такие как она — большая редкость для Великой пустыни. Шейх подарил девушку мне, но она умерла от яда, который нанесли на ее тело. Погибла служанка в моем доме, и еще одна во дворце. Та, кто наносил масло на тело рабыни перед свадебным ужином.

— И почему же ты решил, что твой друг желал убить шейха?

— Малик молод. По традиции он должен был провести брачную ночь с невестой, но затем мог призвать к себе рабыню.

— А почему ты сам не взял ее? Разве подарок шейха тебе не понравился?

— Понравился, — легко согласился Карим, вспоминая покойную. — Она, действительно, была красива. Но я обещал жене не брать других жен.

Глаза звездочета вспыхнули, словно звезды на небе.

— Вот как? А знает ли кто-то о твоей верности?