Сказка для Анжелики

– Анжел, пошли машину выбирать.

– Какую машину?

– Ну, не пешком же ты ходить будешь.

На автостоянке за автосервисом стояло с десяток машин.

– Вот, все на продажу, документы в порядке, выбирай.

Я присмотрелась. Раньше я такие машины называла автохлам, но сейчас мне нужна была незаметная машина, но с хорошей проходимостью. Черт знает, куда меня может забросить судьба.

– Вот эту, - показываю на корейский кроссовер неприметного серого цвета.

Пашка что-то перебирает в бумагах и выдает мне страховку, техпаспорт. Машина оформлена на него, поэтому он пишет мне доверенность. Все.

– Паш, ты мне биту дай, - прошу я его.

Пашка ржет, но лезет в свой пикап и достает черную лакированную биту, баллончик со слезоточивым газом и шокер.

– Это все тебе, чтобы в дороге было безопаснее, - ржет Паша.

Итак, у меня есть карта, драгоценности, наличные деньги. И нужно для всего этого надежное хранилище. Я еду в банк и арендую ячейку. Перед тем, как убрать драгоценности, я их фотографирую. Фото нужны будут для продажи.

Потом иду в банкомат и снимаю всю сумму суточного лимита. Пока псевдо родители не поняли ничего, у меня будут средства.

И только после этого еду к врачу. Была у маман врач Ольга Борисовна, хороший хирург, вот только не любила она разводить людей на деньги. И если считала, что данная операция человеку не нужна, то отговаривала. Маман ее невзлюбила и вытурила из клиники с волчьим билетом. Теперь Ольга Борисовна принимает в третьеразрядной клинике. И пациентов у нее не так много.

Звоню ей и договариваюсь о встрече.

Она удивлена, но не подает виду.

– Ольга Борисовна, я к вам вот по какому вопросу, - начинаю разговор я с женщиной. – Хочу вернуть свой прежний облик.

И у Ольги Борисовны глаза расширяются, а брови уезжают вверх.

– Ты хорошо подумала, Анжелика.

– Да.

Врач мнется, а потом выдает: Понимаешь, многое уже не вернуть. Например, делать вторую еще раз ринопластику я бы тебе не советовала. Можно нарваться на осложнения. А вот убрать лишний гель я попытаюсь.

– Ольга, Борисовна, насколько это возможно.

И мы с ней обсуждаем фронт работ. Я хочу снести в своей жизни все, что связывает меня с прошлым.

Наконец, сдав все анализы, я ухожу из клиники.

И еду к Паше на работу. Уже сворачивая к автосервису, замечаю, что Пашкиной машины нет. Без него сразу становится как-то одиноко. Но я все равно выхожу из машины и иду к нему в маленький офис. Здесь сидит только бухгалтер, увидев меня, она разводит руками и говорит: А Павел вот только что уехал.

Несолоно хлебавши, иду обратно. Не хотелось ехать домой одной. Почему-то сейчас очень болезненно переношу свое одиночество.

На парковке перед автосервисом топчутся три девицы. Они очень молоды и похожи на галчат: блинные, худые, узловатые ноги; нескладная фигура подростка, смешная одежда, внешне небрежная и широкая.

При моем появлении они задергались и повернули ко мне свои мордочки.

– Я же тебе говорила, чтобы ты отсюда шастала, - начинает разговор вчерашняя девчонка, по-моему ее звали Алёна, если мне не изменяет память.

– Шуруй, старушка отседа, пока мы тебе аватарку не испортили, - вторая подружка Аленки повыше и посильнее, в ее позе больше угрозы.

– Чо, вот эта крыса у тебя Пашку пыталась увести? Гонишь? Она же старая, - третья гопница более мелкая, ее я даже в расчет не беру.

– В смысле гонишь? Эта лохушка у Пашки ночевала, - указывает на меня пальцем Алёна.

– Девушки, тыкать пальцем не обязательно, это не культурно. И извольте представиться, а то получается вы в курсе, кто я, а вас мне никто не представил, - будь я на десять лет моложе, я бы конечно оттаскала этих трех за волосы, но сейчас чувствую себя, как престарелая бабушка с внучками.

– Жесть, - зависает одна из девушек.

– О чём базар? Не куя не поняла, - маленькая хлопает глазами, засовывает руки в карман, стараясь произвести на меня грозное впечатление.

– Шмара, ты в пролете, мальчик занят, все усекла? – наседает на меня та, что покрупнее и пострашнее.

– Ну, девушка, шмара – это скорее вы, а не я. А мальчик уже давно не мальчик и не «мужчинка», как его назвала прошлый раз Алена, - смотрю на девушку и понимаю, что она сейчас в тему не въезжает. – И если выражаться по вашей фене, то вы девочки сейчас понтуетесь передо мной, но боюсь, скоро у вас случится облом.

Их лица вытягиваются, а я уже вижу, как к нам приближается Пашка.

– Что за сборище, - рявкает на девок Паша. – Алена, ты почему не в школе! Брысь отсюда! И чтоб больше я тебя не видел здесь!

– Я к дяде приходила, - Аленка смотрит на свои башмаки, понуро повесив голову.

– Я сказал брысь! – орет на них Паша, те зыркают на меня глазами и исчезают. – Чего он хотели?

Паша смотрит на меня с недоумением, и правда, о чём взрослая тридцатилетняя женщина может говорить с пацанками.

– Да вот, твои невестушки хотели мне войну объявить, - смеюсь я.

А сама вспоминаю, как неделю назад подралась с фифой Ярослава. Прошла всего неделя, а как все вокруг меня поменялось, и поменялась я сама.

– Какие невестушки, это же дети, - удивляется Паша.

– Паш, они уже женщины и предъявляют на тебя права, - теперь я над Пашкой смеюсь, в современном мире детки быстро взрослеют.

– Я не педофил? У меня на таких малолеток даже не встанет, - хмурится Пашка. – Надо Михалычу сказать, чтобы свою племяшку гнал отсюда поганой метлой.

– Твой Михалыч, я так думаю, и приглашает свою племянницу сюда, ты же мужик холостой, обеспеченный, надо к рукам прибрать.

– Да ты что, Анжелка, мне тридцать два, я для этих мокрощелок старик.

– Походу нет, - смеюсь я.

Мы едем домой. По пути обсуждаем текущие дела. И мне кажется, что мой мир устаканился, и завтра все будет хорошо, но следующий день приносит сюрпризы.

Глава четырнадцатая

На следующий день меня будет звонок от матери. У нас шесть утра. Спросонья ничего не могу понять. Отбиваю звонок. Но она продолжает названивать. Приходиться ответить.