Сказка о колдовстве, гаданиях и проваленной охоте на ведьм

Если сначала Адам верил, что сказанное сгоряча окажется простой угрозой, то сейчас в голову стали закрадываться сомнения и страхи. А что будет, если Неля действительно отправится в родную деревню? Он сможет поехать за ней? Но это как-то некрасиво и неправильно. Отцовское постановление ясно обозначило область, чьи пределы Адам посещать не мог без особого разрешения или острой нужды. Кроме того, в голову Лоуренса начала закрадываться неприятная мысль:

Неля не желает его присутствия рядом.

Это всё усложняло. Адам прекрасно знал, что такое – нежеланное внимание, но от идеи, что они больше не будут вместе, бросало в крупную дрожь. Разум так и не нашёл обоснования нужности Нели, но душа болела от мысли, что ничего не выйдет. Глубоко внутри Адам чувствовал пустоту, уныние и безнадёжность.

И почему всё было настолько сложно?!

Адам вздохнул и отодвинул летопись. На левой части стола лежали письма и древние документы. По-хорошему счёту эту стопку требовалось разобрать, но желания этим заниматься Адам не чувствовал. Он вообще не представлял, чем может заниматься сельский священник, кроме крестин и поминальных служб. Да и письма… Желтые вздувшиеся желтые конверты явно были направлены ещё старому Отче, да покроются его кости пеплом.

На мгновение Адам даже почувствовал лёгкий стыд из-за отсутствия любопытства. Любой другой разворошил бы конверты, вычитал всё что можно и сварганил отчёт, достойный стать обратным билетом домой. Стыд усилился, ведь тоски по родному дому Адам тоже не чувствовал, хотя очень пытался выжать из себя хотя бы каплю.

«Я сам писем толком не писал…»

Адам растянулся на столе и вздохнул.

Мысли метались то к Неле, то к лесу. Иногда к лесу, а после к Неле. Всё это выходило как-то странно и причудливо. Казалось, что есть связь. Есть нить. Но нащупать её пока что нельзя.

Остаток дня прошёл тяжело. Пришлось с лихвой компенсировать пропущенные им службы. Ненавидя себя, Адам скучным, сухим голосом взывал к милосердию и смирению. Он говорил о вреде колдовства, об адских муках, но не замечал в глазах прихожан ничего, что напомнило бы вину или страх. Это добавляло дров в топку гнева.

Они не видели, не чувствовали, не понимали своей вины.

Этим вечером Неля на службу не пришла. Адам тщетно всматривался в макушки прихожан, но не вдел ничего, что хоть немного походило бы на Нелю.

Совсем стемнело, когда Адам кончил последний стих. Люди, измотанные физически и морально, хлынули прочь, оставив Отче один на один с суровыми ликами икон. Машинально Адам перекрестился, а после прытко покинул церковь. Он сам устал от своего голоса.

Осень набрала силы. Теперь плащ чувствовался не обременением, а приятным довеском. Адам посмотрел в сторону леса и всё решил. Он попытается отвлечься немного иным способом.

Из домашнего сундука за пояс перекочевал клинок, а руке загорелся старый фонарь. Язычок пламени стыдливо дрожал за стеклянными стенами, то сгущая, то разбавляя наползшие сумерки. Адам с непривычки скривился, когда мягкая кожа ботинок сменилась твёрдостью деревянных башмаков.

«Это ненадолго» - успокоил себя Лоуренс, прежде чем скользнуть в ночь.

Мысленно Адам был готов справиться со многим: нечестью, ересью или заблудившимся волком-людоедом, но настоящая опасность нагрянула в черте человеческого селения.

– Эй, ты!

Они появились внезапно. Черные тени на фоне ночного неба выступи из-за спины, как приведения из страшных историй.

Адам плохо их различал. Несколько мужчин, сверху и донизу обёрнутые в черные тряпки, угрожающе встали стеной. Едва Адам поднёс фонарь, чтобы осветить лица, как один из мужчин больно схватил Лоуренса за руку. Фонарь закачался, а после рухнул на траву. Огонёк мимолетно отбросил на незнакомцев тень, и Адам узнал в главаре того, кто тащил его сумку в первый день. Да, его лицо было обёрнуто черной тряпкой, но Адам никогда не жаловался на память. Он узнал глуповатые, туповатые глаза, нависшие над широким жирным носом.

Кроме глаз Лоуренс помнил страх, который терзал паренька в их первую встречу.

– Вам не стоило этого делать. – Адам старался говорить спокойно, как учитель нерадивому ученику. – Вы ведь знаете, кто я такой?

Но мрак и мнимая анонимность задушила чужой страх.

– Это тебе, псина, не стоит лезть не в свои дела!

Всё произошло так быстро, что Лоуренс не успел моргнуть.

Удар пришёлся прямо в лицо. Адам не увернулся. Крепкий кулак прилетел прямо в щеку. Другие тени подошли. Кто-то толкнул в спину, кто-то ударил в рёбра, кто-то нанёс удар по ногам. Людей оказалось слишком много, и все они были выше, крупнее, сильнее. Адам не успел придумать стратегию, как град ударов обрушился на тело. Неизвестные били крепко, но с определённым расчётом. Несколько ударов пришлось точно в живот, пару пинков пронзило плечи, один относительно лёгкий удар прилетел в голову. Кровь смешалась со слюной. Адам попытался откатиться, но несколько рук твердо пригвоздили его к земле.

В глазах всё поплыло. Трудно было сказать сколько людей его окружило. Три, пять, пятнадцать?

Ещё никогда Адаму не приходилось иметь дел с таким количеством человек. В ушах гудело так сильно, что Адам и не услышал, как один из неизвестных присел рядом. Понимание пришло лишь тогда, когда тяжелое колено больно надавило на плечо. Носильщик церемониться не стал. Его крепкие пальцы болезненно сжались на узком плече.

– Ещё раз знахарке будешь надоедать, папаша твой получит спущенную шкуру, щенок. – Всё внутри замерло, когда грубо обточенное лезвие скользнуло прямо по шее. – Понял?

К такому орден или жизнь не готовили. Адам изо всех сил старался вспомнить, как можно выйти из такой ситуации, но память упорно молчала. Пустоту в голове заполняло осознание – никто не рассказывал о таких ситуациях. Инквизиторы ходили группами, а колдуны, как правильно, были одиночками. Зачастую женщинами.

«Вот этому тебе стоило меня учить, отец! Вот этому!»

Тщетно Адам старался вытащить оружие. Деревенские держали его крепко. Запах грязной одежды, немытых тел и прогорклого пива неприятно бил в нос. Лезвие щекотало кожу, но Адам не боялся. Он верил, что его хотят припугнуть.

– Я не…

– Молчать.

Голова дёрнулась, щеку и глаз обожгло болью. Что-то хрустнуло внутри. На языке скопился кровавый привкус.

– Ещё раз повторяю: знахарку не трогать

И ещё один удар пронзил голову. На душе стало тошно. Столько лет Адама учили противостоять колдовской ереси, но никто никогда не объяснял защиту от крупных, физически сильных противников.

Адам закашлялся и выплюнул кровавую слюну. Один лишь Всевышний знал сколько это может длиться, поэтому Лоуренс закатил глаза. Говорили, что зверь может не тронуть, если притвориться мёртвым.

Вокруг раздался испуганный ропот.

– Эй, Лысый, он чё? Всё? – Испуганно спросил один неизвестный.

Ворот коротко впился в шею, а после натяжение ослабло. Кто-то расстегнул рубашку, прижал пальцы к шее.

– Жив. Видимо, отрубился. Кончаем.

Руки исчезли. Послышались удаляющиеся шаги. Лишь кто-то, напоследок, больно ткнул ботинком в плечо. Адам болезненно простонал.

«Этот день не может быть хуже»

Голова будто налилась свинцом. Когда Лоуренс начал собирать силы для того, чтобы встать, кто-то подошёл. Человек цыкнул, что-то проворчал и отдал тихий приказ. Снова руки собрались вокруг Адама, но теперь его не били. Его тащили. По дороге кинули в ручей, а после снова потащили. Этот кошмар шёл до тех пор, пока дверь не отворилась и нос е защекотал смутно знакомый запах.