Сказка Шварцвальда

Так и сейчас, ежась на холодной скамье, она мысленно перебирала причины, заставившие ее подняться в храм. Отец говорил, что в самые тяжелые минуты на молящегося человека снисходит благоговение и Всевышний помогает. Он много говорил о спасении души, но до сих пор, как узнал о беременности дочери, не прислал в хижину Регины ни одной весточки. Грязные наветы, разносимые по Фогельбаху Мартой обернулись несколькими разбитыми окнами в доме Вильгельма и измазанной конским навозом ограды. На большее паскудство соседи не решились. Заслуги и слава краснодеревщика, распространившаяся далеко за пределы селения, быстро заткнули рты сплетникам и недоброжелателям. Как бы то ни было, отец отказался от своей дочери и будущего внука, противореча насаждаемой вере во всепрощение. Всю жизнь скрывая в душе возложенную на нее вину за смерть любимой жены, он воспользовалась невольным грехопадением, чтобы отречься от единственного родного человека. Хотя нет, Кристина ошибалась, у него оставался сын, о существовании которого Вильгельм возможно даже не догадывался.

Кристина зябко повела плечами, кутаясь в плащ. Что я здесь делаю? Вновь раздался в голове настырный голос. Бог не хочет говорить со мной. А я не знаю ни одной молитвы. Все бесполезно…

Девушка осторожно встала со скамьи и, стараясь не шуметь, побрела к выходу.

Дверь скрипнула и внезапный порыв студеного ветра, толкнувший ее снаружи, сорвал с головы Кристины капюшон, растрепав светлые волосы. Гребень, держащий их, выпал из пучка и покатился по каменному полу храма. Девушка нагнулась, чтобы его поднять и расстроилась, уголок крылышка летящей птички был отколот и в темноте отлетел неизвестно куда.

Не беда, успокоила она себя, почти не заметно и закрутив волосы вновь закрепила в них украшение.

Ждать на ветру Михаэля совсем не хотелось, и она решила обойти вокруг церкви, посмотреть ее внутренний двор. Пройдя по узкой вытоптанной тропке, петляющей среди засыпанных снегом надгробий, Кристина удивленно вскрикнула. В самом углу церковного двора притаилась небольшая ремесленная лавка, окна которой светились уютным теплом. Озябшая девушка поспешила к ней и осторожно постучалась в маленькую дверь, на которой красовался неизменный праздничный венок, украшенный рождественскими звездами. В домике раздался шорох и невысокий человек, в кожаном высоком переднике с белым стоячем воротничком, выдавшем в нем служителя церкви, просунул коротко остриженную голову в приоткрывшуюся щелку. Его пытливые голубые глаза окинули замерзшую девушку быстрым взглядом. Через мгновение дверь распахнулась и теплый воздух, пропахший сухим деревом, лаком, столярным клеем окутал Кристину ароматным облаком. Она невольно улыбнулась — так всегда пахло в мастерской ее отца.

Маленький человек отступил во внутрь домика, приглашая ее войти. От тепла, у бедняжки заслезились глаза и она словно слепой котенок застыла у входа, пытаясь разглядеть место, где оказалась.

Небольшая освященная дрожащими масляными светильниками комната, представляла собой своеобразную лавочку по изготовлению деревянных подделок и детских игрушек. Их автор сидя за широким столярным столом, выстругивал очередного забавного летящего ангела или пасхального зайца. Вокруг мастера паслись рождественские овечки, крутились карусельки и красовались ясли, украшенные фигурами коленопреклоненных волхвов, пришедших приветствовать новорожденного мессию.

Его изделия были прекрасны и выполнены с величайшей точностью и тщательностью. А главное, с любовью.

Кристина переводя глаза с одной на другую игрушку лишь вздыхала с восхищением и не могла вымолвить не слова.

— Нравится тебе моя работа, милая? — спросил мастер, лукаво прищуриваясь. — Что бы ты для себя выбрала?

Кристина растерялась. Она недоверчиво взглянула на хозяина мастерской и встретившись с его добрыми глазами, улыбнулась

— Не знаю, божий отец… Я выбрала бы все. И этого зайчика и того ягненка… а скорее всего ангела, что сейчас лежит на Вашем верстаке. Но думаю, мне придется подождать.

— Да, дитя мое, я только приступил к его созданию. И знаешь что, я назову его твоим именем и передам в подарок. Как зовут тебя, дитя мое и где мне найти тебя, когда ты покинешь мой кров?

Кристина не могла понять, что привлекает ее в этом маленьком человеке. Добрые глаза светились домашним теплом, которого лишил ее отец. Мелкие морщинки вокруг глаз и губ говорили об искренности чувств. Она решила довериться ему.

— Мое имя Кристина Кляйнфогель из Фогельбаха… Я дочь краснодеревщика Вильгельма.

— Да, знаю, твой отец талантливый мастер. Я видел его работы и горд, что теперь знаком с его дочерью… Прихожане величают меня отец Иоахим.

Кристина смущенно потупила взор.

Настоятель подошел и осторожно взял ее за руку.

— Неисповедимы пути Господа нашего и не даром этим пасмурным днем он направил твои стопы в сторону мою. Откройся дитя, что тебя мучает? Вижу, ты ожидаешь ребенка.

Кристина вспыхнула.

— Присядь, милая за мой стол. Сейчас налью тебе немного горячего охотничьего чаю, тебе надо взбодриться, и ребенку горячее не повредит.

Кристина устало опустилась на предложенный стул и проводив глазами исчезнувшего в закутке священника, быстро смахнула набежавшие слезы. Она соскучилась по отцу.

Настоятель вернулся с кружкой душистого травяного чая с каплей грушевой настойки и поставил ее перед разомлевшей от тепла девушкой.

— Ты веруешь в Бога, дитя мое? — неожиданно спросил он.

Кристина подняла на него испуганные глаза. Некоторое время назад она задала себе тот же вопрос и не нашла на него ответ

— Не знаю, святой отец… А Вы?

Священник от души рассмеялся.

— Конечно, девочка. Иначе бы я не был счастлив в своем пределе. Скажи, веришь ли ты в прощение после искреннего раскаяния?

— Не знаю, Вы задаете слишком тяжелые вопросы.

— Но ты пришла в храм в поисках понимания, и не нашла его, не так ли? Почему ты здесь?

— Отец всегда говорил мне, что в трудную минуту лишь Господь способен помочь. Но я не знаю ни одной молитвы, чтобы попросить его об этом.

Священник дотронулся до ее головы и погладил влажные от растаявшего снега волосы.

— Ты можешь говорить с ним своими словами, не зачем заучивать молитвы, тем более, если не умеешь читать… Ведь так? Он услышит тебя и поймет.

Кристина удивленно и недоверчиво взглянула на настоятеля.

— Отец твердил совсем другое, он заставлял меня учить псалмы на слух. Я злилась и ничего не запоминала. Я боялась, когда он брал меня с собой в храм и внимательно следил, как я выговариваю слова. Увы, наказание не было редкостью…

— Твой отец — праведный христианин, но даже он имел право ошибаться. Вера твоя должна была идти от сердца, а не звучать с языка.

Кристина растерянно молчала, она впервые слушала столь мудреные речи. Она была готова слушать их вечность. Впервые в жизни в ее душе появилось смущение, зародилось семя нового знания, и она благоговейно желала, чтобы оно проросло.

— Так что привело тебя ко мне, дитя мое, — внимательно заглянув в ее глаза произнес священник, — Знакома ли ты с таинством исповеди и отпущения грехов. Доверь мне свои страхи, расскажи о невзгодах, твоя тайна навсегда станется в моей душе.

Кристина неожиданно кивнула. Прочтя молитву, настоятель осенил склонившуюся перед ним голову девушку крестом, взял ее за обе руки и приготовился внимательно слушать.