Сказка Шварцвальда

Страшные воспоминания о пережитом с подвале замка кошмаре ледяным панцирем сковали ее маленькое сердце, а по непослушному телу вновь прокатилась жаркая волна желания. Что с ней происходит?

Приют для паломников при францисканском монастыре находился недалеко от собора, напротив двух городских ратуш, соединенных в единое здание, увенчанное римскими часами на круглом циферблате,

Простившись с добрым стариком, направившемся по своим делам, Кристина осторожно постучала в маленькое вырезанное в двери приюта окошко. Через мгновение, его створка откинулась и сморщенное старушечье лицо высунулось в отверстие. Беззубый рот невнятно прошамкал вопрос. Кристина протянула сложенную в трубочку записку, приготовленную Иоахимом для настоятеля монастыря, где он просил оказать приют своей родственнице, следовавшей по пути пилигримов в испанскую Кампостеллу. Схватив скрюченной птичьей лапкой послание, старушка, недовольно фыркнув, грубо захлопнула перед лицом девушки окошко и удалилась.

Облокотившись спиной на высокие ворота монастыря, Кристина приготовилась ждать. Не прошло и пяти минут, как дверь вновь распахнулась и на этот раз молодая монахиня клариссинка в темной рясе и белоснежном головном уборе приветственно улыбнувшись, пригласила уставшую путницу пройти.

Показав приготовленную небольшую светлую келью, где с трудом умещалась маленькая кровать, девушка провела ее в обеденный зал, накормив скоромным постным обедом. Долгожданная теплая еда сотворили чудо, в душе измученной Кристины вновь родилась надежда, глаза заискрились, а на бледных щеках проступил нежный румянец. Монашка из скромности, а возможно по велению настоятеля не допытывалась об истинных причинах, приведших Кристину во Фрайбург. Вряд ли беременная женщина в одиночестве решилась на утомительный путь в далекую Испанию. Сестра лишь пожелала ей покоя и благословила на исполнение задуманного во славу Господа.

Вопрос о местонахождении городского суда и тюрьмы, где содержатся заключенные так же не вызвал у смиреной служительницы удивления. Рассказав подробно как добраться до здания городского совета, где проходят слушания, она с низким поклоном удалилась.

Когда на ратушных часах стрелки перевалили за десять часов утра, за высоким кованным забором муниципального совета, украшенного зловещими остроконечными пиками уже собралась толпа праздных зевак, не пропускающих ни одно заседание инквизиционного суда. Для глупцов не находилось большего удовольствия как своими глазами следить за разыгрывающейся перед ними ежедневной человеческой трагедией, в дальнейшем подробно пересказываемой, приукрашенной и перевранной любопытным соседям на рынке или по столику в трактирах.

Кристина, прикрыв живот руками, старалась протиснуться среди толкающихся в ожидании бесплатного зрелища бездельников. Постепенно, ей удалось пробраться к самой решетке, и что было силы вцепиться в железные прутья руками. Выставив в сторону локти, она изо всех сил старалась удержаться в первом ряду и защитить тело от толчков недовольных зевак.

Им не пришлось долго ждать. Ворота подвала в здании совета со скрежетом распахнулись и подгоняемые вооруженными пиками охранников оттуда один за другим вышли около десятка осужденных. Медленным шагом, еле волоча ноги, на которых звенели кандалы, с закованными в цепи руками они проследовали гуськом в здание напротив, где проходили судебные слушания.

Кристина, пряча от студеного ветра голову в капюшон плаща, внимательно всматривалась в лицо каждого проходящего мимо заключенного. Ее сердце пронзила немыслимая боль, когда в человеке, замыкающем скорбную цепочку, она наконец узнала своего любимого.

Потерявшая на миг от охватившего ее волнения голос, она прохрипела

— Яков…, - и судорожно закашлялась.

Художника невозможно было узнать. Он шел, низко опустив голову, не желая смотреть по сторонам на радостно воющую толпу жестокосердных жителей, кидающихся в несчастных камнями и проклинающих их на чем свет стоит. На его бледном, осунувшемся лице виднелись кровоподтеки, небольшая рана на скуле воспалилась, две царапины на шее зияли багровыми полосами. Под распахнутым сюртуком по открытой груди гулял зимний ветер. Бедный парень словно не чувствовал пронизывающего холода, он загодя готовился к смерти. Он мечтал о ней.

— Яков!! — прохрипела Кристина, но ее голос вновь сорвался.

Она не могла оторвать от любимого отчаянных покрасневших от слез глаз. Вцепившись руками в решетку, она собрала все оставшиеся силы и вновь крикнула что было мочи

— Яков! — но ее окрепший голос отнес в сторону внезапный порыв ветра. А саму вытеснила возбужденная толпа, пробирающаяся ко входу в зал суда. Стараясь не быть ею затоптанной, Кристина прикрыв тело руками, плача от бессилия, отскочила в сторону.

Яков замер на мгновение и в недоумении взглянул на осклабившиеся от предвкушения бесплатного зрелища мерзкие глумливые лица, его глаза безнадежно поискали в толпе ангела, чей нежный голос только что позвал его по имени. Но бесполезно. Подоспевший охранник кольнул его острием копья, приказывая поторопиться. Художник, сгорбившись словно старик, продолжил скорбный путь.

Синие пронзительные глаза человека, наблюдавшие с верхнего этажа городского совета за происходящим на площади, подернулись влажной дымкой. А на его губах промелькнула легкая довольная усмешка.

— Забавные муравьи… Моя догадка о разбитом сердце оказалась истинной.

Толпа, поспешившая занять немногочисленные скамьи для слушателей, оттеснила Кристину от входа на площадь. Когда ей вновь удалось протиснуться через много численных зевак, стоящие у входа в зал стражники преградили девушке путь, свободных мест на скамьях для простолюдин больше не осталось. Как ни умоляла несчастная их смилостивиться над ее горем, их черствые непроницаемые лица не дрогнули. Когда же один из солдат занес над ней для удара руку, Кристина смирилась и, глотая от бессилия слезы, отошла в сторону. Она осталась на площади, как и другие неудачники, жадно ловящие от сидящих в зале зрителей обрывочные новости о происходящем внутри.

Сначала слушались гражданские дела о кражах и стяжательствах, разбирались случаи членовредительства и мелкого мошенничества. Выкрикиваемые имена не имели для Кристины ровно никакого значения. Она пропускала их, жадно ловя каждое следующее.

Постепенно среди людей начало нарастать напряжение, близилась долгожданная часть разбирательств с участием инквизиции. Стоящая в возбужденной гудящей толпе Кристина, не смотря на усталость после долгого пути, в этот момент почувствовала невольный прилив сил. Она вся обратилась в слух, вытянула шею, надеясь в небольшой щели, открывающей переполненный зал заседаний увидеть любимого Якова.

Над головами пронесся вздох разочарования, и послышались отдельные фразы

— Глупый богомаз снова не хочет отвечать….

— Он молчит…

— Не кается, богохульник…

— Сжечь недоумка, чтобы всем было уроком, как чернить светлый образ!!

Кристина вскрикнула от ужаса. Она невольно бросилась к входу в зал, но тут же была грубо выкинута из толпы. Упав на мокрую от стаявшего снега брусчатку, бедняжка подвернула щиколотку и горько заплакала. Никому не было до нее дела, никто не обернулся, чтобы подать лежащей на земле женщине руку. Алчные налитые кровью глаза собравшихся были направлены к месту судилища.

Сердце безумной толпы билось в унисон с ритмом солирующего в стенах церковного суда ее Вечного врага, торжествующего легкую победу.

С наступлением сумерек в сопровождении монахини- клариссинки, согласившейся похлопотать за нее у охраны городской тюрьмы, Кристина подошла к подвалу, где томились осужденные. Ее испуганное сердце выскакивало из груди, надежда на чудо перемежалась с неминуемым разочарованием.

Она видела как монашка отвела начальника охраны в сторону и что-то говоря, кивнула в ее сторону. Здоровенный детина с любопытством взглянул на затаившую дыхание Кристину и оскалился.

— Ты его ненаглядная? Пришла пообжиматься с хахалем? А то день другой и мы переломаем ему все кости, — охранник захохотал, довольно потирая руки

Монашка смирено смолчала, лишь сделала определенный жест рукой. Кристина, не теряя времени, подошла ближе к охраннику и положила в его протянутую ладонь — лопату один золотой гульден. Рука не дрогнула. Девушка покраснела от волнения, в ее кошельке оставалось лишь три серебряных монеты, но она хотела сохранить их на обратный путь. Жадный охранник упрямо держал руку в ожидании добавки. Кристина тяжело вздохнул и положила еще одну монету. Страж осклабился