Сказка Востока
Шрифт:
Казалось бы, что почти все козыри в борьбе за трон были в руках Ханзаде, в том числе и старший сын Мираншах. Да не все так просто в интригах императорского двора. Большая госпожа, пользуясь своим главенством, стала тоже воздействовать на своего первенца. Люди, верующие в Бога, в это верить и поддаваться не должны, но все равно, говорят, в мире есть всякие магии, разные снадобья, отвары или отравы. Словом, и так не совсем уравновешенный Мираншах попал под перекрестный огонь двух влиятельнейших женщин — матери и жены. Под их воздействием он стал совсем сумасшедшим, алкоголиком, наркоманом, деспотом. Мать от него далеко, а вот жену Ханзаде посадил в тюрьму, пытал, хотел было убить, но она умудрилась бежать. Не без влияния старших сыновей не только спаслась, но добилась аудиенции лично с Тамерланом, что даже для такой женщины не просто. Повелитель всегда был к Ханзаде благосклонен: она получила такие же
Чтобы эту вражду как-то ослабить, Тамерлан предпринял следующий ход — он в очередной раз женился на юной дочери монгольского хана. В этом замысле есть иной подтекст, более существенный в стратегическом плане.
Дело в том, что неизвестно, как долго продлится поход в Индию, и надо обезопаситься со всех сторон. Золотая Орда разгромлена и с севера угроз нет. На западе всюду мятежи, но там нет консолидированной силы, к тому же там Мираншах и с ним двадцать пять тысяч воинов. А вот с востока опасность есть. И вот тогда с монголами Тамерлан породнился, и в этом очень дальновидная стратегия: он мечтает, давно мечтает захватить Китай. Но это впереди, а пока он двинулся на Дели.
Это после Тамерлан любит наслаждаться награбленным, а до этого он, несмотря на свой возраст (ему уже пошел шестьдесят третий год) и свои болезни (есть подозрения на костный туберкулез), он был человеком целеустремленным, выносливым и одержимым. Он, как и его окружение, знал, что в случае провала, гибели или пленения его империя сразу же рухнет. И родные до последнего отговаривали его от индийского похода, и даже звездочеты предсказали ему неблагоприятный исход. На что он самонадеянно ответил: «Экая важность — совпадение планет! От звезд не зависят ни радость, ни горе, ни счастье, ни несчастье! Я никогда не стану откладывать исполнение того, для осуществления чего я принял все необходимые меры».
В начале 1398 года Тамерлан с основным войском спешно выступил в поход. От его внуков поступала весьма противоречивая информация. Как и предполагал дед, его любимец Мухаммед-Султан со своим заданием успешно справился, перейдя Зеид, двигаясь вдоль гор Кашмира, он исполнил приказ: взял область Лахор.
В отличие от старшего кичливый внук Пир-Мухаммед с большими потерями преодолел горы Гиндукуш, надолго застрял в боях под Кабулом, так и не смог сломить сопротивление афганцев. Лишь по приказу Тимура Мухаммед-Султан прислал на помощь родному младшему брату десять тысяч своих воинов, и только после этого Пир-Мухаммед смог двинуться дальше. Однако его цель — Мултан — тоже долго не покорялась. После двух месяцев осады город сдался. Да это облегчения не принесло: от какой-то болезни все кони пали, и в это самое время местный полководец, афганец Муса, напал на гарнизон Пир-Мухаммеда у крепости Ираб, разгромил его, а военачальника Лашкер-Шаха, старого друга Тимура, взял в плен и казнил.
Зная, что ситуация Пир-Мухаммеда очень тревожная, Тамерлан стал форсировать марш. Это был наитяжелейший переход через непроходимые горы в самый неблагоприятный период года, когда днем все тает, журчит, и рябит от солнца и снега в глазах, а ночью все сковывается льдом, когда от малейшего шороха с вершин обрушиваются снежные лавины, а в узких ущельях бурлит вода, закрывая проход, и тогда приходится сутками стоять на месте в эту стужу или дождь, пока инженерная часть не прочистит проход или не наведет мост, а отходных путей нет. И здесь, за каждым поворотом, небольшие, но жестоко бьющиеся за свои горы афганцы, которые ни днем ни ночью покоя не дают. На этом переходе бывают дни, когда лишь Тамерлан едет верхом, и его коня человек десять поддерживают. А потом и это невозможно: изготовили что-то вроде ломовых дрог, на них Повелитель, а его коня несут на руках. И это притом что правая больная рука Тамерлана от переохлаждения заболела еще больше, опухла, от абсцесса ему делали анестезию, и после этого он шел целый день пешком через заснеженный перевал.
Об этом переходе в истории остался один рассказ. На пути встретилась крепость, возведенная на вершине горы. Овладеть ею казалось невозможным: потери были несоразмерны. Разъяренный Тамерлан обрушил потоки брани на своих командующих и даже угрожал саблей. Все покорно молчали. Как обычно в такие моменты Повелитель начинал играть в шахматы. Думая, что он окончательно успокоился, один из ближайших соратников заметил, что столь малая крепость не стоит стольких усилий. Этот старый друг за трусость был лишен всех званий, имущества и тут же был отправлен в ссылку на кухню, где и дожил до конца своих дней. А крепость не без огромных усилий и потерь
была взята, всех истребили, все сожгли.После сложного горного перехода Тамерлан спустился в Кабул, в область Кафиристан. Эта местность всегда была бедной, да к тому же до него ее обшарили его внуки. Но тем и велик Тамерлан, что у него всюду нестандартный подход. Вроде бы следуя очередному своему капризу, он велел своим ратникам, будто бы ничего более важного нет, выкопать для местных жителей столь необходимый длинный оросительный канал, позволивший впоследствии построить в том краю множество новых поселений.
От этого мероприятия он получил немало выгод. Во-первых, благосклонность местного населения, за что в молитвах произносят его имя. Во-вторых, надежный тыл. В-третьих, пополнение его рядов местными воинами, что весьма важно. И, наконец, к нему, как к великому полководцу и человеку, потянулась местная знать, и среди них некто Малик — брат того самого разбойника Мусы, который уничтожил весь гарнизон Пир-Мухаммеда в крепости Ираб.
— О Повелитель, — говорил Малик, — мой несчастный брат Муса — жестокий и неверный человек. Он поступил плохо с твоими людьми и казнил твоего командующего. Я не таков, буду верой и правдой служить тебе, и у меня под командой тысяча воинов.
— Веди сюда людей, — постановил Тамерлан.
После этого он велел арестовать Малика как предателя, а его людям предложил служить в его рядах, противление — казнь. А следом послание Мусе: «Дорогой Муса! Вопреки наветам твоего недостойного брата, я давно наслышан о тебе, твоей смелости и верности. Что случилось, то случилось, видно, так было предписано Всевышним, хвала Ему. Я верю в нашу долгую дружбу, мы породнимся: у меня много внучек. А сейчас ты назначаешься командующим фронта и крепости Ираб, а позже и Мултан с областью — твои. С этим искренним посланием я высылаю к тебе гарнизон из двух тысяч человек. Сам прибуду в гости позже. С уважением, эмир Абул-Мансур-Тимур».
Вскоре Повелитель прибыл сам к Мусе и был принят как величайший гость, в честь которого был дан роскошный пир. Однако на следующий день, когда Тамерлан соизволил прогуляться вокруг крепости, кто-то из воинов выпустил в сторону Великого эмира стрелу. Эта провокация не осталась безнаказанной: голову Мусы насадили на шест, его воинов разрубили.
В начале октября на сооруженном для него понтоне Тамерлан переправился через Инд. Противостоять его огромной армии здесь не было сил. Города сдавались без сопротивления. Воины Повелителя вели себя как всегда — дикари. Опять насилие, смерть, грабежи, поджоги, рабство. Лишь одного требовал Великий эмир от своих воинов — не трогать богословов.
За Индом Тамерлан первым делом бросился в сторону Мултана, где в осажденной крепости спасался внук Пир-Мухаммед, освободив которого, Тамерлан отдал приказ: «Провинция Пенджаб на пять дней ваша».
Это были густонаселенные места, где в основном жили простые крестьяне. Разорение, насилие и убийства продолжались семь дней, после чего у каждого воина появилось много рабов и добычи.
Поход на Дели продолжился, и на пути оказалась мощная Бхатпирская крепость, где было многочисленное войско раджпутов. Это были смелые воины, и смерти они не боялись. Но у них не было опыта войн, не было той тактики, дисциплины и воинской хитрости, что имелись у нападавших. За упорное сопротивление Тамерлан приказал всех жителей сжечь, а город сровнять с землей.
После этого без всяких препятствий Великий эмир дошел до ворот Дели. Разведка Тамерлана, работавшая в Дели уже целый год, донесла, что город кишит беженцами. Армия султана Дели — в пятьдесят тысяч, хорошо вооружена, имеются дотоле неизвестные «огненные горшки» — что-то вроде зажигательных гранат, начиненных горящей смолой, и ракет с железными наконечниками, которые, коснувшись земли, взрывались и подскакивали. Но главный страх внушали слоны.
Войско Тамерлана составляло девяносто две тысячи человек, из них шестьдесят — быстрая кавалерия. При таком раскладе сил (да и как иначе?), раз пришел, надо было начинать штурмовать город. Да в том-то и заключался полководческий гений Великого эмира, что он в разных ситуациях по-разному подходил вроде бы к одной и той же цели — захвату крепости. На сей раз он просто отошел подальше от поселения, позволил воинам развлекаться с пленными, приказал рыть оборонительный ров. И одновременно ходит слух: мол, добычи вдоволь, ее бы через горы унести. А с запада, где Мираншах, все неспокойно: грузины — с севера, мамлюки — с юга и Баязид Осман — по центру отобрали большие территории. Сын ситуацию не контролирует, что-то там тревожное происходит. И даже в сам Самарканд какие-то неприятности проникли. Тамерлан, у которого постоянно налажена связь со всеми территориями, в курсе всех дел, и он высылает в столицу срочного гонца с приказом: «Казнить Шад-Мульк!»