Сказки для маленьких. Часть 1 - от "А" до "Н"
Шрифт:
Правда, Чистюля пытался добыть огонь и другим способом. Как-то на берегу ручья он нашел обкатанный водой и отшлифованный песком полукруглый, вогнутый посередине кусок горного хрусталя. Он приставил осколок к глазу и посмотрел. Видно было плохо, как в тумане, но Чистюля все-таки заметил, что трава, листья, ягоды и жучки вроде бы увеличились в размерах. Заинтересовавшись, он две недели потратил, чтобы добиться полной прозрачности, шлифуя хрусталь песком, землей, глиной, мягким чуть-чуть подсохшим мхом. У него получилась линза, хотя сам изобретатель об этом не догадывался и не знал, как можно ее использовать. Гномы развлекались тем, что разглядывали в увеличительное стекло все, что попадалось им на глаза.
– Ой-я-ей, – орал
– Ну, дай посмотреть. Я тоже хочу, – уговаривал его Колпак, но Мизинчик никак не мог оторваться от веселого занятия. И они чуть не поссорились.
– Будете ругаться – отберу, – пригрозил Чистюля и составил график, в котором каждому было назначено его время знакомиться с увеличенным миром.
Но скоро это занятие гномам надоело, да и дел накопилось. Линза осталась валяться в траве, и все про нее забыли. В один из очень жарких дней, когда гномы отдыхали от повседневных забот, ближе к обеду, Самтыгном, распаренный жаром пылающей печи, на которой что-то шипело в сковороде, высунулся в окно прохладиться и испуганно заорал: – Пожар! Горим!
Гномы выскочили на улицу и увидели, что над лужайкой стоит столб черного дыма. Когда огонь затушили, в центре пятна выгоревшей травы нашли закопченное увеличительное стекло. Чистюля поднял его, повертел в руках и пошел отмывать. Чистый прозрачный хрусталик он положил на подоконник в кухне сохнуть. Через час, когда Самтыгном пошел проверить, не затух ли огонь в печи, гномы снова услышали его вопль: – Караул! Горим!
Горел подоконник. Гномы снова потушили пожар и с подозрением уставились на Самтыгнома. Он попятился от них и замахал руками:
– Вы думаете – это я. Я что сумасшедший – свой дом палить. Это стекло. – И он указал на черный от копоти кусок хрусталя.
– Почему ты так решил? – удивился Колпак.
– Что-то мне подсказывает, – неопределенно пожал плечами Самтыгном.
Чистюля молча взял стекло и снова пошел его мыть. Тщательно протерев куском пакли, он засунул его в карман своей курточки. И на следующий день приступил к опытам. Он положил хрусталик в траву, уселся рядом и стал ждать. Время тянулось удивительно медленно, и Чистюля уже стал терять терпение, как трава загорелась. Стало ясно, что причина действительно в стекле. Но как это получается?
Чистюля встал, затушил огонь и положил стекло на новое место. Теперь он не спускал с него глаз. В какой-то момент он увидел, что луч солнца отразился в стекле яркой искрой, и трава загорелась. «Вот в чем дело, – подумал Чистюля, – стекло увеличивает силу солнца». Тут ему в голову пришла мысль, что ведь не обязательно сидеть и ждать, пока солнечный луч встретится с хрусталиком. Можно этому поспособствовать. Он взял стекло в одну руку, другой вырвал клок сухой травы и стал поворачиваться во все стороны, стараясь стать так, чтобы луч солнца, усиленный стеклом, упал на траву. Скоро ему это удалось. «Вот как можно легко добывать огонь», – радостно думал Чистюля. Вечером он всем рассказал о своем открытии, а на следующий день его продемонстрировал, запалив кусок пакли, а затем ею растопив печь. Теперь гномы больше не бегали к вулкану и не следили за огнем в печи, чтобы он не погас. Самтыгном легко овладел искусством ловли солнечного луча.
Однако такая беспечная жизнь продолжалась недолго. Откуда-то набежали тучи, закрыли небо, увеличительное стекло сделалось бесполезным, и было спрятано в сундук Чистюли, откуда никогда больше не извлекалось. Солнце оказалось ненадежным помощником. Гномам пришлось снова бегать к вулкану и поддерживать огонь в печи.
Но однажды Чистюля при мощении дороги уронил один бурый камешек на другой и заметил, как из него посыпались искры. Он сделал то же самое еще раз, и искры снова посыпались. Чистюля повторял свои опыты раз за разом и получал все
тот же результат. Тогда он чиркнул камни друг о друга над пучком сухой травы, и она загорелась.– Ура! – закричал Чистюля, – я изобрел огонь! – С этим хорошим известием он помчался домой. Там он на глазах у всех прямо на кухонном столе поджег клочок пакли. Гномы с изумлением смотрели на разгорающееся пламя, пока Побудка не заметил:
– А ведь мы горим.– Действительно, край стола, на котором Чистюля демонстрировал свое открытие, уже начал тлеть. Огонь потушили, а опыты перенесли в печь. Так был найден кремень и изобретено огниво. В конечном виде оно выглядело так: маленький рычажок приводит в движение два колеса, выпиленные из кремня, они трутся друг о друга, и между ними проскакивают искры, которые поджигают паклю. Тут было важно проявить прыть и так изловчиться, чтобы искры летели именно туда, где лежит пакля. Поскольку чаще всего с огнем имел дело Самтыгном, то у него это и получалось лучше всех.
Отобрав у Побудки огниво, он быстро разжег огонь и водрузил на плиту огромную сковороду, которую знали все поколения гномов, но никто не помнил, как она попала в этот дом. Скоро приятный аромат горячего льняного масла и жарящейся рыбы выполз из окон и дверей кухни наружу и понесся по лесным дорожкам, зазывая гномов к столу.
Громко хлопнула дверь. Если Побудка дома, то значит – это Мизинчик. Действительно, запыхавшийся Мизинчик стремглав влетает в дом и с размаху ныряет под кровать. Побудка приподнимает край одеяла и, заглянув под него, спрашивает, что случилось. Мизинчик выкрикивает сообщение, что возле дома пасется в-о-о-о-т такой козел с в-о-о-о-т такими рогами, но он его не испугался, а как дал ему, как дал по рогам...
– Ну, если ты ему дал по рогам, то чего же тогда залез под кровать? – резонно поинтересовался Побудка.
– Так он же мог дать мне тоже…
– У тебя же рогов нет, – засмеялся Побудка.
– Так у меня ж есть другие места, – заметил Мизинчик, вылезая из-под кровати. Побудка выглянул во двор и увидел маленького козленка, мирно пасущегося на лужайке.
– Какой же ты все-таки фантазер, Мизинчик, – усмехнулся Побудка.
– Ну и что, – выглянув из кухни, вмешался в разговор Самтыгном, – ты в детстве был еще фантазеристее. Помнишь, когда примчался домой весь голенький, то сказал, будто бы на тебя напал дракон и обглодал всю твою одежду, и если бы ты чуть-чуть зазевался, то и тебя бы проглотил, помнишь?
– Так то была чистая правда! – обиженно воскликнул Побудка. – Я тогда просто не знал, кто это был – вот мне и пришло в голову, что это дракон. А это была саранча! Ты же знаешь ее – все объедает на своем пути, оставляет голую пустыню...
– И голого Побудку, – покатился со смеху Самтыгном.
– А козленка ты не бойся, - весело обратился он к Мизинчику.
– Он теперь наш. У него, похоже, мать волки задрали, так я привел его к нам, когда за водой ходил к роднику. Не оставлять же его хищникам. Ты, Мизинчик, лучше подумай, как мы его назовем.
– Сиротой, - тут же, не задумываясь, выпалил Мизинчик.
– Какой же он сирота, - возразил Самтыгном, - у него теперь мы есть.
Мизинчик вышел на крылечко, сел на ступеньку и задумался. Оказалось, что дать имя козлу не так уж и просто. «Ну, какие у него особенности? – рассуждал Мизинчик.
– Козел как козел. Бодается. Бодун, что ли. Нет, не красиво. Глазом косит. Глазик. Тоже как-то не очень…», – Мизинчик спустился с крыльца и осторожно подобрался к козленку, соблюдая безопасное расстояние, обошел вокруг него, но ничего, что бы могло стать именем, не обнаружил. На свой страх и риск он сделал еще пару шагов, чтобы рассмотреть козленка поближе. Тот насторожился, наклонил голову и, на всякий случай готовясь к обороне, продемонстрировал свои маленькие, едва начавшие пробиваться рожки. Вокруг одного из них Мизинчик разглядел черный ободок. «Вот, – обрадовался он, – будет Черныш».