Сказки для вампира

– Поняла, - кивнула я, едва сдерживаясь.

В груди все просто кипело от гнева и возмущения.

Наблюдать за моими попытками выбраться, издалека посмеиваясь над всем этим! Да как он мог?

Мне хотелось накричать на него, хотелось стереть с его лица эту ухмылку! Хотелось сделать хоть что-то, лишь бы выплеснуть все свои эмоции!

Сейчас я даже не думала о последствиях, так сильно разозлилась.

А Эш все продолжал подтрунивать:

– Кстати, почему это ты так задержалась? Тебе понравилось быть моей гостьей? Я-то думал, что едва скроюсь, и ты сразу побежишь прочь из замка в надежде вырваться. Думал, что не сможешь уйти дальше ворот и будешь бессильно биться в невидимую стену, ничего не понимая. А ты вон как далеко забралась... оказывается ты немного умнее, чем я считал прежде...

И я не выдержала.

По щекам потекли злые слезы, оставляя мокрые дорожки. Я кинулась на Эша с кулаками, совершенно не думая о том, что это может сорвать все планы касательно телефона и вызова подмоги.

Конечно, мое поведение было бесполезным. Я не смогла бы причинить ему ни малейшего вреда.

На самом деле, Эш с легкостью мог увернуться, и тогда я бы просто пролетела мимо. Но он не стал.

Он даже не сопротивлялся, не пытался меня остановить.

Я била его в холодную, твердую грудь, и кажется, мне было куда больнее, чем ему самому.

У меня случилась истерика.

Напряженность всех последних дней, смерть Роксаны и бесконечные выходки Эша разом навалились на меня, и я сломалась.

Я не могла остановиться.

У Эша было полно вариантов того, как ему поступить.

Например, он вполне мог внушить мне прекратить это представление. Или же просто схватить за руки, продолжая улыбаться своей холодной улыбкой. А еще, и вовсе уйти, оставив меня одну в лесу. Или сделать нечто иное из тысячи возможных решений, приемлемых для кровожадного вампира.

Но вместо этого он обнял меня, крепко прижав к своей холодной груди.

Я стояла, уткнувшись ему в плечо, и продолжала плакать.

Сейчас я забыла, что именно он виновник всех моих бед, тот, благодаря которому я попала в этот проклятый замок.

Странно, но в его объятиях мне было хорошо и надежно.

А может, Эш все же использовал капельку своего принуждения, чтобы утешить меня.

Не знаю, сколько времени прошло, но постепенно я стала успокаиваться. Эш молчал, лишь его руки прижимали меня все так же крепко.

Всхлипнув последний раз, я затихла, но покидать его объятия не стала. Не знаю почему, тогда мне этого просто не хотелось.

Эш стоял недвижно словно, мраморная статуя, положив подбородок мне на голову.

Наконец он нехотя разомкнул руки, будто опасаясь, что от этого я снова начну плакать.

– Пойдем назад, зефирка. Мне дико хочется виски.

Я кивнула, уже коря себя за несдержанность.

Мало того, что я добровольно и без всякого принуждения пошла в его объятия, так на какое-то время мне это действительно нравилось! Более того, это было именно то, что мне нужно!

Мы не торопясь зашагали по лесу в сторону замка. Я смотрела под ноги, опасаясь упасть в темноте. Эш степенно шел рядом, и, казалось, прекрасно все видел. Хотя наверно так оно и было на самом деле, ведь всем известно, вампиры - это дети ночи. И сейчас ему светло, как днем.

– Ты же, в отличие от меня, сейчас все прекрасно видишь? Ведь тьма самое то для подобных монстров?
– насмешливо спросила я, желая показать, что даже после этих объятий мое отношение к нему вовсе не изменилось, и уже презирая себя за эту минутную слабость.

Кажется, Эш видел все мои эмоции, как на ладони, потому что звонко расхохотался в ответ:

– Для меня сейчас словно яркий день, только гораздо прекрасней. Ты даже не сможешь себе представить, как это здорово. Я вижу каждую иголку, каждый изгиб коры даже на самой дальней сосне. А еще даже отсюда я слышу, как плещется рыба в озере, как бьет хвостом по воде. Слышу, как пульсирует кровь по твоим венам. И мне нравится ощущать все это.

Я промолчала, не зная, что ответить.

Точнее, наоборот, я знала, что если за подобные ощущения необходимо заплатить столь высокую цену, то эти ощущения потеряют для меня всю свою привлекательность. Только говорить об этом Эшу не было никакого смысла. Думаю, моя точка зрения его нисколько не волновала.

А потом вдруг меня словно осенило.

Не знаю, почему озарение пришло именно сейчас, в не самый подходящий момент, но я, наконец, поняла сегодняшнюю перемену в поведении слуг. И все же я решила проверить свои догадки.

– Скажи, почему твои люди стали почтительнее ко мне относиться?

Резкая смена темы ничуть не удивила Эша. Напротив, мне показалось, что он ждал этого вопроса.

– Они решили, что ты скоро станешь моей госпожой, зефирка.

– И почему они так решили?
– конечно, я знала ответ на этот вопрос.

Еще бы им так не решить, после того, как я разгуливала по замку в одной короткой рубашке, держа Эша за руку.

Точнее, это он меня держал, но такие тонкости обычно мало кого волнуют. Уж точно не людей, желающих бессмертия так сильно, что согласны прислуживать монстру ради него.

– Они же видели тебя сегодня утром в моих покоях, - усмехнулся Эш и, судя по его самодовольному тону, произошло это явно не случайно.

Вряд ли горничная пришла бы убирать его комнату, предварительно не спросив его разрешения.

Уж не знаю, какую цель он преследовал, выставляя все это в подобном свете. Возможно, это было частью череды его бесконечных игр.

– А что находится на верхних этажах?
– спросила я, снова сменив тему.

Я опасалась, что опять не смогу сдержать себя в руках, если и дальше буду думать об этих сплетнях. О том, что теперь его слуги завидуют, думая, будто мы имели близость. Да сама мысль о подобном была мне противна. Что может быть отвратительней связи с вампиром?

Словно в противовес в голове всплыли воспоминания о вчерашнем происшествии. И о том, как мне хотелось прижаться к нему, отдав всю свою кровь. Пусть это было результатом вампирских трюков, но ощущения были такими яркими. И почему я не могу противиться этому? Да и объятия, в которых я плакала несколько минут назад, нельзя было назвать отвратительными.

– Знаешь ли, зефирка, иногда я бываю так сентиментален, - Эш покачал головой.

– Сентиментален?
– я едва не расхохоталась.

– Да. Понимаешь, вампиры - существа тонкой душевной конструкции, - он, слишком наигранным жестом, прижал руку к тому месту, где у нормального человека было бы сердце.
– А еще мы очень хрупкие и ранимые.

– И чем же тебя ранили верхние этажи?
– с сарказмом спросила я, стараясь немного унять свои бушующие эмоции.

– Меня больно ранит однообразие, - он провел рукой по лицу, словно стирая невидимую слезу, хотя его голос был холоден и насмешлив.
– Разве тебе бы не надоело жить несколько веков в одной и той же обстановке?