Сказки Рускалы. Царица Василиса

Упав на заснеженную увядшую траву я под удивленные взоры друзей зашептала:

— Матушка Сыра Земля, помоги отыскать дорожку скрытую. Уведи нас от лиха, убереги от несчастья.

Ладони потеплели от согревавшейся земли. Задышала почва подо мной, колыхнулась дыханием живым. Вой ветра сделался тише для уха, хлесткий град будто обходил стороной. Приподняв подбородок, углядела — стелется впереди тропинка, светом теплым мерцает.

— Двинули, живо!

Грязная, мокрая, подскочила на ноги и ринулась вперед. Друзья мешкать не стали, следом поспешили. Чем дальше уходили, тем тише вокруг становилось. Под ногами захрустел первый снег, легкий морозец защипал щеки. Лес мерцал и менялся — на месте дубов вырастали березы, а те следом сменялись соснами и елями. Мысленно благодарила помощницу да поглядывала на Потапа с Баюном. Не прост путь для волшебных существ по тайным тропам. Колдуны в таких местах силу пополняют, а нечисти и помереть недолго. Аспид в облике конопатого молодца запинался — ноги заплетались. Кот, что пес, пасть раскрыл, язык вывалил — отдышаться не мог. Плохо дело. Схватила Баюна на руки, к себе прижала:

— Потап, сдюжишь?

— Сдюжу. — тяжелое дыхание друга сбивалось, — попускает уже. Видать, почти пришли — короткая тропка-то.

И то правда! Едва успела глянуть вперед, тропинка кончилась, и мы очутились на заснеженной поляне.

— Все! — тяжело выдохнул Потап, плюхнувшись прямо в снег.

— Уморите своими путешествиями! — Вытаращив огромные глаза, Баюн юркнул из моих рук. — Как Кощея выручим, с тебя, Василиса, теплая печка и крынка сметаны.

— Две! — растопырив пару пальцев, растрепанный молодец устало улыбнулся.

— Хоть дюжину! — чувствуя, как к сердцу подкатывает волна надежды, пообещала я.

— Так, други верные. — Потап поднялся с земли, — я кое-что прихватил из Кузняграда...

Он запустил худенькие руки в карманы кафтана и явил нам с Баюном добычу. Матушки! Да где ж эта образина лохматая умудрился яблочко наливное с блюдцем достать?!

— Спер? — укор в моем взгляде заставил аспида покраснеть.

— Ну, спер и спер, — буркнул Потап. — Ежели, цаца, тебе не нужно, можешь не пользоваться, а я не побрезгую. Обиженный вид друга вызвал улыбку.

— Когда успел-то?

— Пока в корчме за столом сидели, — поняв, что я сменила гнев на милость, разошелся Потап. — Эти пеньки даже не ухнули, а я раз-раз в карман!

— Тать, чего взять, — складно мурлыкнул Баюн.

— А сам-то?! Сам! — полез в бочку аспид.

— Цыц! — я прервала начинавшуюся перепалку. — Нашли время... Давай-ка сюда блюдце — смотреть станем, чем самозванец занимается.

Только опустился румяный бок яблока на блюдечко, показались на нем леса густые, шатры дорожные — колдуны Рускальские чары без устали творили, сновали туда-сюда войны в кольчугах, на головах шишаки сверкали.

— Не пойму что-то... — Потап задумчиво почесал лохматый затылок, — чего они в лесу шатров понаставили? Бегают...

Мечи булатные в руках добрых молодцев размашисто летали, колдуны рядом с ними заклятьями помогали— изводили прислужники Яра чащу лесную. Летели щепки, пыхтели кудесники, молодцы потом исходили — все без толку: на месте срубленной ветки две новые вырастали.

— Нашли дорогу к царству Кощея, — Баюн сунул пушистую голову между нами с Потапом и уставился на блюдце.

Сам Яр пытался с чарами Бессмертного справиться: ладонями тяжелыми бередил воздух, ураган вызывая. Покатился люд. что бочки с горки, а лес и не шелохнулся. Разозлился царь-самозванец, ухватил одного колдуна за шиворот и в шатер поволок.

— Главного царского чародея потащил, — со знанием дела заключил аспид. — Или пришибет, или тот придумает, как колдовство с дороги снять — не иначе.

Совсем худо. Сообразят, как скинуть волшебство, и ринутся прямиком в Кощеево царство. А там что? Триста лет богатыри и колдуны спали, сдюжат ли супротив нынешней царской рати — неизвестно. Остались без царя- батюшки, без силушки главной. Ни один человек из Кощеева государства самозванцу служить не станет. Поди, не Гороховы прихвостни — души заячьи. Яр всех казнит, кого не перебьет на поле ратном.

— Нельзя ждать, — чувствовала, как колени наполняются слабостью. — Как узнать, далеко ли они отсюда?

— А мы-то где? — аспид растерянно окинул взглядом поляну.

— Катни-ка еще разок, — скомандовал Баюн, кивая на блюдце.

Яблоко сделало круг, и наша троица отобразилась на блюдечке. Пронеслась лесная чаща, будто ветром гонимая, увлекая наши взоры за собой. Мелькнула речка остывающая, скалы великие, поля под снегом засыпающие, и замерло яблочко, нарисовав ворота Первограда.

— Недалече от столицы, всего ничего лету. Вон, горы были, там дом мой, — узнал места аспид.

— А дорога та зачарованная с Первоградом рядом, — подхватил Баюн. — Были времена, я на том пути к царству Кощея многих спать уложил, грудь потрепал, — кот сощурил глаза от приятных воспоминаний.

— Нет у нас больше времени, — сняв яблоко с блюдца, я накрыла его ладонью.

— Не торопи, цаца, надобно все обдумать хорошенько...

Мудрых речей Потапа уже не слышала. В голове вертелись страшные картины — залитая кровью богатырей земля Кощеева, осиротевшие терема города, которым и полюбоваться не успела. Разрушит Яр все, что любимый бережно сохранить пытался. Пронесется голодной стаей самозванец по просторам, и ничего, что прежде было, не останется. Ему ведь на людей плевать. Знай, нос в закрома сунуть: златом, серебром потешиться, колдовскую силу черпнуть, разорить чудеса тысячелетние. Жутко сделалось.

— Нечего тут обдумывать. — дрогнула от холода собственного голоса. — Как стемнеет, Баюн, усыпишь меня тут на поляне...

— Умаялась? — с укором покосился Потап.

— Ты, Потап, перенесешь Баюна к шатру Яра, — не замечая уколов друга, я продолжила. — Получится незаметно подобраться?

— В темноте летать плохо. — расстроено поглядел на меня аспид.

— Пойми ты, упрямый, — я постучала пальцем по лбу, — не выйдет у нас этого бугая спящего умыкнуть. Там молодцев бравых и колдунов знатных столько, что и пискнуть не успеем — на куски порубят и в пыль обернут.

— Да уж, — задумчиво промурлыкал кот, — на всех моих чар не хватит.

— Надо, чтобы царь новоявленный тихо в шатре своем опочивал, тогда и шуму не поднимется.

— Ладно. — с интересом уставился на меня Потап, — а дальше-то что?

— Дальше я его в свой сон утащу. Коли сложится все. что задумала, прямо во сне его в Навь уведу.

— Мутная какая-то история выходит, ненадежная, — засомневался аспид.

Не один Потап сомневался в правильности принятого решения — я и сама не знала, как дело сложится. Но медлить нельзя. Под таким напором рухнут скоро чары Кощея, и полетят головы буйные с плеч.

***

Сумерки встретила, лежа под еловыми ветками. Аспид заботливо соорудил гнездо, чтобы во время сна меня холодом не уморило, да случайные глаза не приметили. Нащупав за пазухой башмачки, я крепко сжала мягкую кожу в ладони: «Скоро, Кощеюшка, скоро. Потерпи».

— Готова? — хруст веток рядом и мягкий голос кота словно холодным снегом обдали разгоревшееся сердце.

— Готова.

— Было это, иль не было — давно это было... В славном царстве тридевятом... в государстве волшебном... жила-поживала царевна...