Сказки Рускалы. Царица Василиса

Оттолкнувшись от стены, бегом ринулась к Яру. Он замер, не в силах справиться с моим натиском, и только растерянно глядел, как я приближаюсь. Время лилось густым киселем. Чуяла силу неистовую, словно не домовуха — богатырь. Нет, дюжина богатырей! Ухватив колдуна за ворот рубахи, потащила к двери. Горница снова заплясала, ходуном заходила. Распахнувшаяся дверь оголила бездушную пустоту — она-то мне и нужна. Еще мгновение — и мы оба отправились в объятия неизвестности, в чернеющую за порогом темноту.

***

«Голубушка моя ненаглядная, — голос любимого стучал в самом сердце. — Дай наглядеться, дай налюбоваться. Сил нет, как соскучился...— Такой теплый, родной, как прежде, голос. — Невестушка моя, любушка. Без памяти люблю, слышишь?»

Я выскочила из мучительной пелены собственных мыслей, и темнота вокруг растворилась. Мы с Яром лежали на холодной черной земле перед бурной рекой. Вода билась о камни, оставляя пенные бугры, и снова неслась дальше. Обернувшись, увидала широкий мост — бревна, словно угли в догоравшем костре, мерцали в нарастающих сумерках. Они и вправду тлели, исходили заметным жаром в прохладном воздухе.

Опомнившись, торопливо подползла к колдуну и всем телом навалилась на него.

— Здесь твой конец, здесь и начало, — зашептала в лицо Яру.

— Что ты делаешь, Вася? — он пытался выскользнуть из-под меня, но лишь беспомощно барахтался.

— Все, Ярка, все.

Обхватив крепкую шею колдуна, я сжала руки на его горле. Чувствуя, как пальцы нащупали тонкую границу между сном и Явью, прибавила силы. Колдун захрипел, я зажмурилась. Я душила его здесь — во сне, но умирал он там — в Рускале. По-настоящему. Вырывая из сердца боль, не ослабляла хватку. Только крепче давила на горло, пальцы тонули в упругой коже. Казалось, не здорового молодца убиваю — котенка. Уже не слышала хрипов, почти не чувствовала, как его тело извивается подо мной. Только звон в ушах и шум бурлящей реки в отголосках, а потом тишина.

«Душа моя, Василисушка», — слышала Кощея, будто рядом стоял.

Открыв глаза, поняла, что Яра тут больше нет. Пальцы мои скрючились в нелепой кривизне и задеревенели. Стоя на коленях на сырой земле, шумно выдыхала и никак не могла расслабить рук.

— Уважила, Василиса Дивляновна, — довольно зазвенел девичий голосок. — Раньше срока управилась.

Девушка невиданной красоты, улыбаясь, шла ко мне. Дивный наряд струился по тоненькой фигуре, сверкая тысячами звезд. Коса ее в пол упиралась, золотом отливала, а глаза — все небо ночное в них, да брови полумесяцем.

— В пору пришлись башмачки-то?— я, наконец, отошла от оцепенения.

— Будто по мне шиты, — кивнула Смерть. —Да и молодец хорош, лучше, чем Кощей твой. Не прогадала?

— Не прогадала, — тяжело опустилась на землю и, перевернувшись на спину, закрыла глаза, выпуская горячие слезы.

— Цаца! Ну сколько можно дрыхнуть!

Отогнав остатки сна, я сладко зевнула. Избушка Яги по-прежнему пахла пряными травками. В печи игриво потрескивали поленья, наполняя комнату уютом и покоем.

— Потап, получилось? — приходя в себя, я подскочила на мягкой перине.

— Еще как! — довольно заключил конопатый молодец.

— Кощей жив?

— Живее всех. С Несмеяной в Рускале порядки наводят. Там такое творится — жуть! Как Яра мертвым в шатре поутру нашли, колдуны в безумии и кураже решили, что теперь трон ничей. Драку затеяли. Такого в округе натворили, народ напугали, а воины струхнули и разбежались. Бардак.

— Сколько же я спала-то?

— Так вторая седмица пошла. Крепко Баюн тебя... Кощей уже волноваться начал, да Яга его успокоила. Жених- то твой хотел кота в подвалы отправить мышей ловить. Представляешь? — весело замахал руками друг.

— Представляю, — кивнула я.

— А Соловей-то, Соловей! — рассмеялся аспид. — С Горбунка не слазит, так и катается по всему царству. Говорит, мол, добрый конь — никому не отдам.

— А ты чего тут? Несмеяна, поди, заждалась царя своего?

— Скажешь — царя, — буркнул Потап. — С меня царь, как из тебя та Проська. Решил дождаться, пока ты очухаешься. Яга Ягой, а я тоже струхнул малость, что спящей навсегда останешься.

— Обошлось вроде.

— Обошлось, — серьезно подтвердил друг. — Ну, теперь и свадьбу вам с Кощеем справим. Да, цаца?

— Потап, ты бы Ягу кликнул, что ли? Шутка ли — больше седмицы во сне провела, сил нету. Может, отвар какой сообразит?

— Ой, это я мигом! — он резво подскочил на ноги. — Обожди немного.

Убедившись, что аспид скрылся за дверью, поднялась с теплой постели и принялась натягивать одежу, аккуратной стопкой сложенную подле. Одевшись, я в последний раз окинула взглядом избушку Яги и, мысленно попрощавшись с этим уютным миром, едва не ставшим мне домом, отправилась к крышке подпола.

Глава 14

Какая-то часть меня все же умерла вместе с Яром, еще одна догорела вместе с любовью Кощея. Оставалось довольствоваться телом: совершенно пустой головой и огромной дырой в груди, где раньше билось сердце. Живот требовал сытости, и я ела. ноги ныли от усталости — отдыхала. Не считала дней, не чуяла запахов, почти не разговаривала. И ничего не менялось вокруг, мир все так же продолжал жить. Закаты сменялись рассветами, на смену холодам спешила весна, а я в этом клубке только послушно совершала обороты, сматывая нить жизни.

Подпол Яги выпустил меня почти на самый край Рускальских земель. Здесь люди селились неохотно: слишком много нечисти и слишком мало плодородной земли — мне подходило. Жители хутора на опушке Шумного леса сначала приютили на ночлег, а потом прознали, что домовуху щами кормят, и принялись наперебой уговаривать остаться. Отказываться не стала. Хуторок всего в три хозяйства, одно из них недавно семья покинула, решив перебраться ближе к городам. Вот в пустующую хату-мазанку меня и определили. Погреб, огород небольшой да банька — что еще надо для жизни? Правда, топили здесь по-черному, как в стародавние времена, оттого мыться да стирать было почти бесполезно — один черт в саже ходить.