Скиталец. Флибустьерское синее море

– Папа, я не об этом.
– Дэн думал о разговоре Романом.

– Тогда о чем? Что случилось, сынок?

– Я хочу сказать в том, что ты в этом мире и то, что я перемещаюсь из одного мира в другой, я нашел, кто виноват.

– Кто? Я, наверно, опять же.
– Свен горько усмехнулся.

– Погоди, папа. Есть один парень. Его зовут Роман. Он там, в том мире. Он молодой. Прихрамывает. Он на костыле.

– И что не так с этим парнем?

– Мы с ним встретились на троллейбусной остановке. Он мне все рассказал. Он себя богом называет.

– А у него с головой все в порядке?

– Обычная реакция.

– С головой у него все в порядке. Я все тебе сейчас расскажу.

И Данька рассказал все отцу о том, что было связано с Романом, все, что знал о нем.

– Самое главное, папа, он разрешил тебе ненадолго, на неделю, вернутся в наш мир.

– На недельку, - Свен улыбнулся.
– Вот это да! На недельку, до второго, я уеду в Комарово. Здорово. Сколько раз я мечтал хоть на денек, хоть одним глазом увидеть вас. А тут, целая неделя. Это ж надо, на целую неделю.

– Свен, ты скажи Леону, что мы срочно уезжаем. Развеяться. И мы с тобой прямо сейчас отправимся домой.

Капитан вышел, потом вернулся, видимо, переговорив с Леоном.

– Ну, давай, Даня. Поехали. Я, честно говоря, боюсь. А вдруг...

– Ни какого вдруг, папа, тут не должно быть, слышишь.

– Да, Даня.

Они взялись за руки. Стояли рядом. Данька прислушивался. Звон струны. Он произнес:

– Роман.

Они вдвоем, отец и сын, стояли на родной Тракторной улице. На заснеженной темной улице. Неяркий свет фонарей.

– Снег, - произнес Свен.
– Даня, это снег?

– Да. Это снег, папа.

– Господи, как давно я его не видел. Снег.
– Свен наклонился, взял пригоршни снега, начал растирать им свое лицо. Вновь загреб снег, слепил из него снежки, и начал откусывать от этого комка небольшие кусочки. Он ел этот снег, как величайшее лакомство в жизни.

– Как я отвык от всего этого. Забыл, совсем забыл, что это такое. Забыл нашу улицу, эти дома, деревья. Данечка, пойдем. Только не торопись. Ты слышишь?

– Что, папа?

– Ты слышишь, как снег скрипит под ногами. Этот морозный воздух.

Было прохладно, но капитан не тропился. Шел медленно. Хотя одеты они были по летнему. Они вошли в подъезд родного дома. Капитан задержался.

– Вот он, воздух родного дома. Я не думал, что когда-нибудь вновь смогу войти в этот подъезд.

– Пойдем, папа.

Они поднялись на второй этаж. Капитан остановился.

– Даня, ты матери сказал, что я приду?
– Свен остановился на ступенях. Возможно, и сам боялся этой встречи.

– Нет, не говорил.

– Ты представляешь, что с ней будет. Открывается дверь, а тут я. С того света. Тут кому угодно будет плохо. Ты не предупредил. Ты что делаешь, парень?

– Папа, ты поднимайся потихоньку. Я забегу, предупрежу мать.

Данька открыл входную дверь своим ключом. Вошел и крикнул:

– Мама!- Ну, где же она!

– Да, Даня.
– Мария направилась к прихожей.

– Это я, мама.

– Я слышу, что ты, Даня.
– Всегда с ним так. Что там случилось. У куртки петелька оторвалась.

– Мама, я не один.

– А ты с кем?
– Мать вышла в прихожую.

– Мама, ты только не волнуйся. Пожалуйста.
– Данька понял, что поторопился. Надо было предупредить раньше.

– Что случилось. Ты меня пугаешь.

– Мама, ты не волнуйся. Все хорошо.
– Повторял Даня.

– Говори, Даня.

– Мама, папа приехал.
– Наконец, он решился сказать.

– Что?
– проговорила Мария Петровна. Она оперлась рукой о стену.

– Папа приехал.- Тихо повторил Даня.

– Где он?
– Мария тихо выдохнула вопрос.

– Он там, в подъезде. По лестнице поднимается.

Мария Петровна выскочила на лестничную площадку. Остановилась. Там внизу. Всего в одном пролете стоял Саша. Сашка, ее Саша. Она замерла. Пытаясь запечатлеть этот момент в своем сознании. Вот он, Саша. Не отрекаются любя, ведь жизнь кончается не завтра, я престану ждать тебя, а ты придешь совсем внезапно.

– Саша, - шептала Мария, - Саша.

Александр стоял там. Внизу. Смотрел на нее. На свою любимую, такую близкую и далекую. Родную и потерянную. Он оставил ее на миг, а получилось на всю жизнь. С любимыми не расставайтесь, врастайте им корнями в кровь, и всякий раз на миг прощайтесь, как - будто вы прощаетесь на век.

– Маша, - тихо проговорил он. Побежал вверх по лестнице, обнял ее. Прижал к себе. Она обняла его. Гладила его волосы, плакала на его плече.

– Саша, как ты? Ты навсегда, правда?

– Нет, Маша. Я ненадолго. На неделю. Больше не получится. На целую неделю, Маша. Я буду здесь целую неделю.
– Если б каждый миг мог длиться век.

– Что мы стоим. Саша, заходи домой.

И вот через столько лет он снова преступил порог своего дома. Навстречу Аркадий.

– Александр, ты? Я рад. Рад, что ты пришел.

– Я ненадолго, Аркадий. У меня всего одна неделя. Потом я должен вернуться.

– Проходи. Все расскажешь не спеша. Ведь это твой дом.

– Спасибо, Аркадий. Теперь это ваш дом. Я хочу поздравить вас с ожидаемым прибавлением семейства.

– Ты садись, Саша.
– Сказал Аркадий.
– Ты, Маша, хоть чая поставь. Ведь они издалека, устали. Легко одеты, а на улице зима. Им согреться надо.

Мария пошла быстро на кухню, поставить чайник.

– Как вы там, как ты, Саша?
– Спрашивал Аркадий.

– Нормально. Я привык за эти годы. Обустроился. Свой дом. Корабль, свое дело. Разбоем занимаюсь.

– Наслышаны.
– Улыбался Аркадий.

– Данька говорит, что у меня ОПГ Карибы, а я пахан, местный авторитет.

– Ну, его, Даньку. Другое время и другие обстоятельства. Сам-то он кто? Боцман. А еще отцу такие вещи говорить.

– Ладно, - отмахивался Данька.

– А дом на кого оставили?

– У меня есть кому заняться домом. Леон, мой бывший матрос, Жанетта, кухарка. Они присмотрят. Жаннетта души не чает в этом паршивце. Любит его. Раскармливает. Скоро в дверь не пройдет. Под ним рей гнется. Еще Хуан, испанский мальчишка. Он не морской человек. Ему земля больше подходит. Сейчас в моем доме живет Брайан. Наш корабельный плотник. И друг Дэна.