Скиталец. Начало пути

Верный ход. Матрос наказан. За проступок не может быть два наказания. Во истину, мудрое решение. Команда загалдела:

– Оштрафовать! Наказать на пять монет! Давайте, оштрафуем!

– Вот. Принято! Команда решила, господин боцман, оштрафовать Дэна на пять монет. Не меньше.
– Брайан хитро улыбался. Он, как и другие, не мог понять настроения капитана. На этот раз даже неукротимому Свену придется подчиниться. В пиратском братстве так принято.

– Хорошо, О`Тул. Я согласен с мнением команды. А ты как, старпом?
– Боцман был доволен, что так обернулось дело.

Колин чувствовал, что это лучшее решение. Молодец, Брайан. Веселый Роджер на флагштоке ухмылялся: тебе, парень, место внизу. Не по званью рядом со мной болтаться.

– Я поддерживаю. Команда может разойтись.
– Потом ближе подошел к матросу.
– А ты чего? Ступай. Команда решила.

– Я готов продолжать службу, господин старший помощник капитана.
– С коллективом не поспоришь. Болтаться на ветру, как белье на веревке, не пристало моряку.

– Тогда иди, продолжай работу.
– Колин прятал улыбку за обычным высокомерным равнодушием. Ему не к лицу обычные чувства.

Данька пошел, проходя мимо боцмана, не громко сказал:

–

А утро, утро раннее

,

И

солнце

землю греет

Матросик весь израненный

Болтается на рее.

Там Роджер и парнишечка

,

Висят они вдвоем.

И череп и

повешенный

Играют с ветерком.

Пошел дальше. В каюту ему идти было боязно. Решил, что найдет себе дело здесь, на палубе. Хотя бы, как обычно, драить доски. Брин обратился к старпому:

– Что скажешь, Колин? Как тебе? Я не видел нашего капитана в такой ярости.

– Что говорить, Брин. Дело ясное. Тут все понятно. Мальчишка -то ведь его.
– Вопреки логике старпом был уверен в этом.

– Как? Он же сказал...
– Боцман не мог понять, что подтолкнуло Колина к таким выводам. Накинуть петлю на шею собственного сына. Невероятно.

– Это он так думает. Я уверен, это его сын. Он просто не хочет признаться, признать это. А парень - его. Могу поручиться.

– С чего ты взял, Колин?
– Брин верил и не верил. Очень странная история выходила.

– Ты сам подумай. Отчего наш капитан в такой ярости? Если б у тебя был сын, и полез в пекло, что бы ты сказал?

– Даже не знаю. Я бы его хорошенько выпорол. Что б пару недель не мог сесть.

– Вот. Вот. И капитан то же, потому что это его парень. Вот он и взбеленился. Упрямый он у нас. Парнишка весь в капитана. Смотри, гордый. Повесьте меня повыше. А? Каково?
– Колин отбросил свою маску холодного равнодушия. Засмеялся.

Боцман не выдержал, тоже рассмеялся. Стукнул старого друга кулаком.

– Ты сходи к капитан, - предложил боцман Колину.
– Сидит, мается сейчас. Доложи ему.

– По делом ему. Пусть немного помучается, - старпом улыбнулся, но пошел дожить.

Свен сидел в каюте. Он оперся рукой на стол. Ладонью прикрыл лоб. Темным саваном накрыта каюта. Ежится под локтем капитана письменный стол. Сморщилась обивка дивана. Сундук, осиротевший в этот миг, замер в горе. Что? Что он наделал? Он капитан. Как он мог? Как он мог?! Какой черт его дернул? Что он наделал? Как теперь он сможет выйти на палубу? Посмотреть на мачту, где висит это мальчишка? Как он это сможет? Он, капитан, спишет себя со "Скитальца". Сам спишет себя. Спишет себя здесь, в открытом море, не дожидаясь того, как "Скиталец" войдет в порт. Ночью спишет, что бы пройти и не увидеть страшной картины. Только так. Это единственно правильное решение. Все встало на место. А иногда спокойное холодное зеркало моего отчаяния. Покой отчаяния убаюкивает полумрак каюты. Холод окутывает ноги, поднимается выше к сердцу, туманит голову. Он не слышит, дверь каюты тихо открылась. Вошел старпом.

– Капитан.
– Всем своим существом помощник капитана принял холодную волну отчаяния затопившую каюту, волну, в которой тонет друг.

Свен поднял голову:

– Что, Колин, закончили с этим делом?
– Ни один мускул не дрогнул на лице Свена. Живой мертвец, его не касаются дела живых.

– Так точно, капитан, закончили.
– Очнись, тупое бревно. Сам заварил эту кашу. В безумии гнева наполнил чашу ядом, теперь пьешь. Сладкий напиток.

– Хорошо. Можешь быть свободен.
– Остаться одному. В голове пустота. Ушли все мысли, закрыты двери. Сейчас старпом покинет каюту, и он останется наедине с этой пустотой.

– Я не все доложил, капитан.
– Какой же ты дурак, Свен. Если и стоит кого наказать, то тебя. Несколько ударов линем по спине не помешают.

– Что там еще, Колин?
– Свен поднял голову.

– Вы сами сказали, что бы команда решала.

– Ну?

– Команда решила, что справедливо ограничиться штрафом для Дэна в пять монет. Мы с боцманом поддержали это решение.

Свен смотрел на своего помощника. Глаза капитана ожили.

– Оштрафовать? На пять монет?
– Капитан упрямился.
– Этого как-то маловато. Надо было на десять.

Совсем сдурел, приятель. Если боги решили наказать человека, они отнимают у него разум. Тут они явно перестарались. Ты сам - божье наказание, наказание богам.

– Капитан, это решение команды. Вы сами так приказали. Команда определила пять монет.

– Хорошо, Колин. Где этот, паршивец, ходит?
– Черт возьми, ему отлежаться надо. Куда понесло мальчишку. Надо привязать его к сундуку. Еще рана откроется.

Капитан, древние греки выдумали логику. Жаль, не поделились этим открытием с вами. То вешать, то укладывать сил набираться. Следите за ходом своих мыслей.

– Он продолжает службу. У парня ума больше. Прячется от твоего гнева.

Колин прошел, сел на стул у стола. Пусть Свен поостынет.

– Где?
– Что происходит на его корабле. О какой службе идет речь?

– Палубу драит.
– Помощник капитана развалился на стуле. Парень занят обычной работой, пустяк не достойный внимания.

– Колин, ты в своем уме? С каких пор у тебя раненные матросы драят палубу, несут служб?
– Стоит лишь на минуту оставить дела, все идет не так.