Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

— У самых стен, — тоже повторился царь Василий.

— Негде более, — покачал головой я. — Но там уж побью его так, что только перья орлиные со все стороны полетят.

— А с чего взял что побьёшь? — глянул мне прямо в глаза царь Василий. — Под Клушиным едва удержался. Под Смоленском не сумел — ушёл оттуда Жигимонт. А тут значит побьёшь.

— Он всем рискует в этом походе, — убеждённо заговорил я. — Все и всё, что у него есть, взял. Побьём его, и не посмеет король польский более к нам лезть. Да и сынка своего в русские цари прочить.

Вот тут я бил точно по самому больному месту царственного дядюшки. Он точно в курсе того, что бояре за его спиной договариваются с Сигизмундом, желая свергнуть Василия и посадить на его место

королевича Владислава. Однако ничего с этим царь поделать не мог. Сил не было для того, чтобы раздавить эту оппозицию, приходилось мириться с ней и делать вид, что ничего просто нет. А безнаказанность лишь подзадоривала бояр, ведь слабого правителя куда проще скинуть нежели сильного.

— А ты сам-то верен государю, — встрял по своему обыкновению князь Дмитрий, который, конечно же, слышал весь наш разговор и ждал лишь возможности, которая появилась, когда царь Василий замолчал, услышав мои слова, — князь Хованский уже перекапывает округу Коломенского, ставит там засеки да крепостцы. А Валуев туда же государев, — он выделил это слово тоном, — наряд потащил вместо Москвы, как должен был. По чьему приказу всё?

— Войску велено было в Можайске оставаться, — я знал, что отвечать на это обвинение, — а вот про наряд ничего не говорено. Ну а окрестности Москвы укреплять против Жигимонта надо, вот князь Хованский этим и занимается.

— А ежели ты пушки против стен московских развернёшь? — прищурился князь Дмитрий.

— Больших у меня нет, — пожал плечами я, — которыми можно было бы стены повредить. Да и ежели соглядатаи твои видят всё, Дмитрий Иваныч, так должны донести тебе, как ставят наряд в Коломенском. Против стен московских его теперь тяжело повернуть будет. С той стороны стан не укреплён вовсе.

Это была очевидная уязвимость, однако я сознательно пошёл на неё, чтобы показать царю, что против него воевать не собираюсь.

— А ежели Жигимонт в Тушино пойдёт? — спросил у меня царь.

— Это ему всю Москву обойти придётся, — покачал головой я. — А стан в Коломенском у него в тылу останется. Тогда я на него ударю прежде чем он успеет подойти к прежнему воровскому табору. Войско растянуто будет, а с одного краю у него стены московские с пушками да стрельцами. Не глуп Жигимонт, да и воеводы у него что надо, пойдёт он с войском на Коломенское, как прежде Ивашка Болотников да первый самозванец.

— А понимаешь ли ты, Миша, — кажется впервые за всё время что знаю его я (именно я, на не князь Скопин) глянул мне прямо в глаза царь Василий, — что ежели побьёт тебя Жигимонт, то всем нам не жить более. Ни мне, ни Ивану с Димитрием, ни тебе. Победят ляхи — всем нам конец.

— Понимаю, государь, — ответил я, не отводя взгляда. — Потому и биться буду вдвое против того, как под Клушином да под Смоленском. Ежели победит Жигимонт, так только через мой труп.

Кажется мои слова убедили царя. Он не стал слушать ехидные речи князя Дмитрия. Не осаживал его, не отмахивался, просто игнорировал брата, как будто того рядом и не было вовсе. И тот довольно быстро понял царёво настроение да и отстал от него, понимая, что ещё немного и может запросто в опалу угодить.

Ну а как закончился пир, я вздохнул с облегчением. Пережил его, да и вроде как с победой вышел. Теперь бы не переменил царь решения, с него станется. Я в войско вернусь, а князь Дмитрий в Кремле останется. Но сейчас думать об этом не хотелось. Ведь после пира пришлось шагать крестным ходом по всей Москве следом за царём да ещё и едва ли не плечом к плечу с князем Дмитрием. Тот кидал на меня ненавидящие взгляды, когда думал будто я не замечаю, однако я игнорировал его прямо как царственный дядюшка, делая вид, что князя Дмитрия просто не существует.

Когда же крестный ход завершился у ворот Кремля, я поспешил вернуться в усадьбу. И как бы ни хотелось мне завалиться спать, пришлось сразу же ехать в Можайск. Царёв смотр, которого я добился с помощью князя Ивана и Делагарди, никто не отменял, да

и войско надо готовить к выступлению на Коломенское. Высплюсь когда-нибудь потом, если это потом вообще будет.

* * *

Большой царёв смотр выглядел совершенно не так, как я его себе представлял. Я думал это будет что-то вроде парада на Красной площади на Девятое мая, когда полк за полком пройдут мимо сидящего верхом царя и его ближних, а я буду представлять ему полки, воевод, а иногда и отличившихся сотенных голов или офицеров-иноземцев. Отнюдь нет.

Для начала в можайский стан приехали окладчики, вопреки традиции, как подсказала мне память князя Скопина, не выборные, а назначенные и скорее всего не без подсказки со стороны князя Дмитрия. Очень уж строго они придирались ко всему, лишь бы занизить выплату за поход дворянам и детям боярским. С ними постоянно шли споры насчёт количества и, главное, качества земли, которой владели мои дворяне, ведь эти факторы как правило были решающими при назначении оклада. Я показательно не вмешивался, хотя это и роняло меня в глазах собственных дворян и детей боярских, но иначе нельзя. И без того князь Дмитрий что ни день царю в уши шепчет о том, что я из войска свою личную армию готовлю, чтобы свергнуть дядюшку и самому московский престол занять.

Именно окладчикам дворяне и дети боярские из моего войска предъявляли броню, оружие и коней. А те прикидывали степень их готовности к войне и исходя из этого определяли размер вознаграждения, положенного из казны. Хотя далеко не только боеготовность решала в этом вопросе всё, факторов была такая уйма, что они у меня голове не помещались, несмотря на память князя Скопина. Он-то в этой системе жил почитай с самого рождения, для меня же отличий выборного дворянина от городового не было вообще, как плавал я и статусах городов, у которых были свои ранги, влиявшие на размер выплат. Однако сами дворяне и дети боярские (кстати, кем числился тот или иной всадник поместной конницы, тоже влияло на размер выплаты) варились в этом котле всю жизнь и уверенно спорили с окладчиками. Когда же дело решалось не в их пользу, что происходило далеко не всегда, несмотря на моё показное невмешательство, несли мне челобитную, как правило коллективную, которую я тут же подписывал и передавал через дьяков разрядного приказа прямиком царю. Надеюсь, когда накопится представительное число, дядюшка вынужден будет обратить на них внимание. Но это, наверное, уже после сражения с армией Жигимонта.

Когда же окладчики закончили свою работу, дьяки разрядного приказа переписали всё, скрупулёзно занеся в записи и все несогласия, высказанные дворянами и детьми боярскими в связи с работой окладчиков, вот тогда-то и началось нечто похожее на парад. Хотя бы немного.

Стрельцы выстроились по приказам. Поместные всадники замерли верхом длинными шеренгами. Наёмники стояли ровными квадратами пехоты, а их собственная конница заняла фланг. Отдельно встали солдаты нового строя, выглядевшие не лучшим образом в своих длиннополых кафтанах, свободных штанах и лаптях с онучами, даже пики не хуже чем у немецких наёмников не сильно исправляли общую картину. Однако я знал, что стоять они будут крепко, а что видном неказисты, так дайте только срок и из них сделают настоящих солдат. В конце концов, не форма делает солдата солдатом.

В последний раз оглядев всех, я отправился навстречу царю, который ехал из Москвы с громадной свитой. Были там и князья Иван с Дмитрием. Были едва не все бояре, многие из них надели брони и повесили на пояса сабли, будто собирались после смотра сразу же ехать с моим войском в Коломенское. С царём ехало прилично выборных дворян, охранявших его и свиту. Отряд достаточно сильный, что любой враг, окажись он так близко к Москве, не решился бы напасть на него. И не скажу, что царь перестраховывался, слишком уж хорошо помнил я нападение лисовчиков на наш обоз с казной.

Поделиться с друзьями: