Скорость. Назад в СССР 2

Я никогда до этого дня не ездил на треке за рулем.

И тем не менее я превзошел их результаты. Главное, что меня удивляло в этом — отсутствие восторга, который я должен испытывать. Спокойствие и уверенность

Что-то внутри меня говорило, что это закономерно и что я могу еще улучшить результат на следующем круге.

Я даже не заметил, как пролетел мимо нашей толпы

На финише меня снова не остановили. Пять пятьдесят восемь. Я представил лицо Андропова, который смотрел на секундомер с широко раскрытыми глазами.

Он непременно попробует обойти меня, поэтому нельзя оставить ему ни малейшего шанса.

Желто-черный гоночный автомобиль пулей проносился по прямой трека, разрезая воздух и поднимая после себя за ограждением на обочине колышущиеся волны на густой траве.

Сокол так плотно «присел», что казалось, что гоночные слики вращают асфальт трассы, а вместе с ней и Землю.

В салоне мне слышался равномерный гул, двигатель словно пел, а не ревел.

Автомобиль словно сам хотел показать на что способен, почувствовав новую дружеские руки на руле.

С большой вероятностью это крайний круг, и мне замашут красным флагом и прикажут финишировать, как только я появлюсь там.

Поэтому надо попробовать выжать все. Ощущение полета на пустынной трассе незабываемы. На виражах я чувствовал оптимальные траектории до сантиметра.

Каждый раз проходя поворот я удовлетворенно замечал, что завершал их идеально. Как надо.

Я еще на секунду улучшил свой результат.

Сразу два красных флага на финише. Слава и Артур размахивали ими, видимо для того, чтобы у меня потом не было возможности соврать, что я их не видел.

Я сбавил скорость, плавно остановился, а потом аккуратно сдал назад к точке, где стояли наши.

— Тебе, что жить надоело? — верещал Андропов, — ты какое имеешь право игнорировать указания Игоря Николаевича?

Я молча покинул салон и отстегивал шлем.

— Сколько на последнем круге? — спросил я у Славы, который стоял ошеломленный у ограждения.

Он будто сначала не слышал моего вопроса, потом медленно опустил рассеянный взгляд на секундомер, который он держал в руке

— Пять пятьдесят шесть, — он закашлялся.

Саша стояла поодаль со сложенными руками на груди, она слегка улыбалась, а в ее глазах играли едва заметные искорки восхищения.

Я широко улыбнулся ей в ответ. Каналья, у меня тройное бинго!

Я еще на секунду улучшил свой результат.

Сумел поразить Сашу и вызвать ее восхищение.

И третье: довел Константина Андропова до белого каления.

Его глаза просто горели от гнева. Он пыхтел, сжимал тонкие губы и от этого становился еще менее приятным типом.

На него никто не обращал внимания.

Артур, так же как и Слава был поражен временем прохождения дистанции, он попробовал отшутиться:

— Ты там что, нашел короткую дорогу? — спросил он меня похлопав по плечу

— Что ты имеешь ввиду? — озадаченно спросил его Слава.

— Славик, вот ты даешь, в школе на физре кросс бегал?

— Ну бегал, и что?

— Ну и то, что самые умники отбегали на порядочное расстояние от физрука, и как только учитель переставал их видеть, они «срезали» маршрут по прямой, приходя к финишу первыми свежими и полными сил, в отличии от остальных.

— А, ну теперь понял. Нет, думаю, нет он не срезал, — Слава смотрел в мою сторону.

— Друг мой, ты что не спал всю ночь? Это же шутка.

Я посмотрел на Андропова, то отвернулся и нервно курил.

Сказать человеку в глаза всю правду здорово и должно. Но порою это менее значимо, чем промолчать и доказать свою правоту действием. Последнее — это удовольствие.

Держа в руках шлем, я молча подошел к Трубецкому. Его лицо ничего не выражало. Это не предвещало ничего хорошего. С моего лица тоже сошла улыбка.

Но лишь из уважения к князю. Я не собирался грустить и совсем не раскаивался в содеянном.

За удовольствие надо платить? Это как посмотреть. Оплата и расплата разные вещи. Я с лихвой оплатил Андропову за его подлость.

Его профессионализм был поставлен под сомнение. Он в первый день пребывания в команде обозвал машину ведром с болтами. Теперь получил сдачи.

Трубецкой едва взглянул на меня, я приготовился к головомойке, но князь бросил лишь короткую фразу:

— Позже. Поговорим позже.

Он внимательно наблюдал за тем, как Андропов потащил канистру с бензином и заправлял автомобиль вместе со Славой.

Тогда я отошел и встал рядом с Сашей, развернувшись лицом к трассе.

Солнечные блики играли на ее идеально гладкой, без единого пятнышка, коже. Красивые от природы губы, все еще были растянуты в улыбке.

Мы оба молча смотрели на машину. Я ощущал, что ей было приятно стоять рядом со мной.

— Ну как тебе?

Я скорее спрашивал ее об общих ощущениях, в том числе и о том, что она чувствовала, когда ехала за рулем.

— Сволочь, — тихо ответила Саша не поворачиваясь ко мне, все еще улыбаясь.

— Чего-чего? Не совсем понял, ты про Костю? — для меня такой ответ был неясен. Мы говорили с ней тихо, что нас никто не услышал.

— Нет. Про тебя.

Мы говорили с ней тихо, что нас никто не услышал.

Я помолчал ожидая продолжения. Чем же я заслужил такие слова.

— Ты выглядел так, будто родился за рулем Сокола. Я такие вещи чувствую.

— Перестань, я сегодня впервые в жизни был за рулем на гоночном треке.

— Я знаю, что говорю. Так гонял мой отец. Мне даже на секунду показалось, что за рулем не ты, а он.

— Я думаю, что это из-за шлема, ты даже глаз моих толком не видела.

— Мне не нужно видеть. Это чувствуется. Вокруг тебя и машины, воздух разряжается, словно во время грозы.

Если она хотела сделать мне приятное, то ей, конечно, это удалось.

Но мне резанули слух слова про ее отца. Я конечно не верил во всяких духов и прочую дребедень, но вспомнил, как почувствовал за рулем Сокола, что машиной на трассе управляю не я, а кто-то другой. Ну или мы вместе.