Скорость. Назад в СССР 2

— Вставай!

— Нет, я не могу.

Я схватил его за шиворот, как щенка и рывком поднял на ноги.

— Отпусти, пожалуйста, я не хотел. Меня заставили. Прошу отпусти, будь человеком, — умолял он чуть не плача.

— Давай, пошли.

— Куда?

— На автобазу.

— Зачем?

— Пошли, вопросы потом.

Он попытался рвануть в сторону, но я тут же подставил ему подножку и он снова грохнулся на асфальт и застонал. Видно, что он больно ударился коленями.

— Даже не думай. В следующий раз я тебя просто вырублю. Вставай, пошли.

Мои угрозы подействовали отрезвляюще. Он встал отряхнулся и выразил готовность идти со мной.

— Хорошо, пойдем. Только я ни в чем не виноват. Это все они.

— Кто они?

Мы зашагали обратно в сторону пролома в заборе.

— Я их не знаю.

— Если ты их не знаешь, ты почему ты пытался сесть в их машину.

Ответа не последовало.

— Сколько их было?

— Двое.

— Как их зовут?

— Не знаю, ей Богу не знаю.

— Кто поджигал?

— Он принес канистру бензина облил вагончик, а поджигал я.

— Где канистра?

— Не знаю, кажется там на базе в траву выбросили, когда услышали, что кто-то идет.

Мы зашли на территорию автобазы и я увидел, как пожарная машина с включенными маячками заканчивает тушить пожар.

Пожарный в шлеме держал в рукав, а из под вагончика валил густой белый пар.

— А кто дверь подпер снаружи бруском?

— Не я, клянусь тебе не я! — он приложил руку к груди и смотрел на меня виноватыми глазами.

— Ты знал, что внутри люди?

У моего собеседника начали вылезать глаза из орбит.

— Нет, ты что! Он сказал, что бытовка пустая. Я просто помогал.

— Как вы познакомились? Почему ты согласился ему помогать?

— Познакомились? На ипподроме мы познакомились. Я ему остался должен…

— Так ты тотошник?

Глава 9

— Ты знал, что внутри люди?

У моего собеседника начали вылезать глаза из орбит.

— Нет, ты что! Он сказал, что бытовка пустая. Я просто помогал.

— Как вы познакомились? Почему ты согласился ему помогать?

— Познакомились? На ипподроме мы познакомились. Я ему остался должен…

— Так ты тотошник?

* * *

— Почему сразу тотошник? — оскорбился незадачливый поджигатель.

— Не, ну а кто ты? Как тебя прикажешь называть, если ты за долг на ипподроме готов людей живьем сжечь, как фашисты в Хатыни?

— Я не хотел никого сжигать. Я не знал, что внутри люди. Свет не горел, я заглянул и увидел пустую койку.

— С какой стороны заглядывал?

Он указал рукой. Было похоже на правду, с той стороны была снаружи из окна видна только моя койка. Андропова он мог не заметить.

— А вообще, я математик. У меня своя система. Нас называют комбинаторами. Это тотошники готовы на любую гадость, ради ставки.

— А комбинаторы нет?

Он смутился.

— А комбинаторы нет. Комбинатор это такой игрок на ипподроме, который ставит только если стопроцентно уверен, что все факторы и комбинации, говорят в пользу победы того или иного номера.

— Это как? Я понял, что-то сложно объясняешь

— Ну если коротко, то тотошники делают ставки просто потому что верят, что знают, какая лошадь победит. Используют минимум статистики, максимум слухов, эмоций и личного мнения.

— А комбинаторы?

— Мы изучаем всю статистику по лошади, по ее физической форме, тоже самое по каждому конкуренту, собираем все по наездникам, учитываем погоду ветер, время года и кучу всего другого. И только если уверены, то ставим.

— А если неожиданно меняют наездника? Что тогда?

— Тогда просто не ставим.

— Правда просто.

— Для тотошников это игра, казино, попытка поймать удачу за хвост.

— А для вас?

— Для нас — это работа.

— А ты что, только на ипподроме работаешь?

— Нет почему? Я в НИИ Госплана СССР в отделе статистики старшим научным сотрудником работаю, ну и на ипподроме само собой.

— И много вас таких на ипподроме?

— Если прям толковых, кто знает математику и статистику, то человек пять на всю Москву, не больше.

— А ты только на лошадей ставишь? Или еще есть варианты?

Он знал, что другие ставки незаконны, поэтому спрятал глаза и сказал, что иногда покупает лотерею.

— Вижу врешь! — я остановился и строго посмотрел на него.

— Ладно, ладно. Я еще на автогонках тоже ставлю.

— Это другой разговор. Мы пошли дальше.

— И как ты попался на удочку к этим своим приятелям?

— Как, как. Проигрался, как последний дурак. Пошел просить в долг и снова проиграл.

— И много?

— Проиграл или в долг взял? Проиграл все свои деньги — четыре с половиной тысячи.

— Ничего себе? Ты что богатый Буратино?

— Я эти деньги по-маленькой на скачках три года зарабатывал своими мозгами.

В его взгляде чувствовалась гордость и высокомерие. Наверно мало кто из игроков способен столько заработать.

Хотя если посчитать, то это средняя зарплата инженера или ученого за те же три года. Странные люди эти игроки.

— А разве можно такую большую ставку делать на тотализаторе?

— На ипподромном, в кассе нельзя. А у бумеров можно любую, хоть сто тысяч.

Теперь я недоверчиво косился на него.

— Разве такое бывает?

— Я сам никогда не видел, но слышал.

— И что? Твоя же комбинация не сыграла, раз ты все так прекрасно умеешь считать?

Он снова стал опускать глаза. Видно, что тот проигрыш висел тяжким грузом на его математической профессиональной гордыне.

— Наездника сменили, вот и проиграл.

— Как же так? Ты ж сам говорил, что если меняют, то не ставишь?