Скорость. Назад в СССР 3

Сексот — это ругательство.

Если люди узнают, что человек сексот, то его сторонятся. Было в этом слове что-то позорно-несмываемое.

Нет, конечно, большинство стукачей были комсомольцами и даже членами КПСС, и могли иметь вполне приличное место работы или учебы, а то, что они числятся в КГБ, было большим секретом.

Но так уж устроена какая-то чудесная и таинственная интуиция нашего народа, который очень быстро определял таких информаторов КГБ.

Сексот — секретный сотрудник. Гражданин, который из «патриотических» побуждений, чаще под давлением офицеров КГБ, информировал спецслужбы о настроениях, разговорах своих товарищей по работе, учебе или даже членов собственной семьи.

Но люди знают, что патриотизм состоит не в этом. Народный патриотизм, не тот, что толкали с трибун некоторые бюрократы. Или пользовались «сексоты» для того, чтобы оправдывать себя в собственных глазах.

Настоящий патриотизм — это любовь к своему дому, двору. Месту, где ты работал или учился. К своей семье и своим друзьям, соседям, коллегам по работе. Это ощущение, что все мы, граждане СССР одна большая общая семья.

Ощущение, что тебя, твою дружбу, твое родство, соседство не обменяют на заграничные коврижки в виде джинсовых штанов, жвачек и магнитофонов.

Патриотизм — это когда каждый из нас чувствовал себя полноправным гражданином великого государства, которое всегда, на протяжении всей моей сознательной жизни, в дни удач и дни поражений стояло за нашей спиной.

Не было в мире силы, страны, народа, которые могли бы не считаться с моим государством.

Это осознание того, что каждый из нас есть и будет частичкой великого и вечного, начавшегося за многие столетия до нашего появления на свет.

Патриотизм — это уверенность, что никто в нашем Отечестве не предаст и не подставит.

Кстати, кто не знал «подстава» — это чисто кгбшный термин.

Это из шпионских игр. Как мне объяснил бывший чрезвычайный и полномочный посол в Венесуэле во время последней пьянки «подстава» — это красивая игровая комбинация.

Замысел конторских прост, иностранный, например, американский разведчик вербует «неблагонадежного» советского гражданина, который давно и прочно связан с КГБ.

«Подставной» начинает сливать иностранной разведке дезу.

Ну да, немного пафосно, и в семье не без урода, и партийные бюрократы прикрываются этим словом, как щитом. Но именно это чувствовали люди.

Нет, сексотом я не стану.

Какую еще дверь мне открывала судьба? Стать наемным подмастерьем у таких, как Гарик?

Незавидная перспектива.

Может, нужно поискать второе место работы?

Или снова разыскать Комбинатора, чтобы выиграть еще одну гонку и большие деньги?

На это раз пустить их по умному на подготовку машины, чтобы в следующем сезоне взять первенство РСФСР по кольцевым гонкам?

А где сейчас искать Комбинатора? Я же не буду обзванивать каждый санаторий и искать его с отцом.

В текущем году оставались только гонки на ипподроме. Идея казалась мне заманчивой.

Недаром говорят, что новичкам везет. А дуракам везет еще чаще.

Так ли это? Дурак ли я, если снова поставлю против синдиката на себя?

Я лихорадочно размышлял, как можно заработать на подготовку машины.

На самом деле я прекрасно знал, кто такие игроки и лудоманы. Мне было достаточно общения с Комбинатором.

Жалко, если такой мозг всю свою энергию потратит на то, чтобы вычислять вероятности выигрыша на тотализаторе.

По большому счету я понял, что деньги меня не интересовали. Что такое деньги по сравнению с тем чувством, когда ты понимаешь, что только что выиграл в гонке, в которой тебя хотели уничтожить?

Не в деньгах счастье, а в их количестве. Хорошо наверно тем, кто занимается автоспортом на западе.

У них всегда есть деньги на подготовку, оборудование и экипировку.

Без денег на западе ни один дурак в автоспорт не пойдет.

Капитализм. Там с этим, наверно, строго. Никто тебе списанный Форд или Мерседес-Бенц просто так подгонять не станет.

А раз у нас социализм, то пойду добывать деньги туда, где они водятся, в бухгалтерию.

* * *

На следующий день я отправился в бухгалтерию к Светлане Валерьевне с тортиком, с бумажным свертком, в котором угадывалась бутылка полусладкого Советского Шампанского, и цветами.

По молчаливым взглядам сотрудниц бухгалтерии автокомбината Академии Наук СССР, я понял, что выгляжу, как герой-любовник, спешащий на всех парах на свидание.

В некоторых глазах, я видел недоумение, в других осуждение или лишь пару бухгалтеров среднего возраста смотрели на меня с умилением.

Я бы даже сказал, с восторженным и мечтательным трепетом.

Мол, поглядите каков кабальеро!

Идет напролом, какие бы себе цели не ставил всем этим чудесным сочетанием цветов, алкоголя и десерта.

Я же чувствовал себя, как японский камикадзе, заходящий на свою конечную цель.

Я собирался ударом своего обаяния разбить бездушную стену начальственных обещаний, за которой, по моему мнению, должны были находиться если не безграничные, то хотя бы существенные «золотые» запасы неизрасходованных фондов автобазы.

Вариантов всего два. Или я добиваюсь выделения финансов, или наша команда терпит фиаско.

Очень часто камикадзе промахивались мимо цели или их сбивали на подлете.

— Саша, мой хороший. Что за праздник сегодня? Или это не мне? — главбух улыбалась, и я был очень рад тому обстоятельству, что вызываю у нее симпатию, совсем незаслуженную по моему мнению.

— Конечно, вам, Светлана Валерьевна. Беда у меня, мне снова очень-очень нужна ваша помощь.

— Только не говори, что опять разбил Волгу, которую вам выдали после списания. Я ведь ошибаюсь в этом вопросе. На вас пол Академии из-за этого косится.

— Нет-нет, — я артистично поплевал через плечо, — с машиной все в порядке. Точнее, не так, с ней есть проблемы, но не по причине аварии. Скорее наоборот. Нам не хватает ресурса, для того чтобы подготовить ее к соревнованиям.

— Так ты пришел «выбивать» из меня фонды?

— Светлана Валерьевна, что вы такое говорите? Выбивать? Нет, я пришел посоветоваться с вами, узнать нет ли какой-нибудь возможности помочь нам? Нам обещали, но ничего не дали. Распоряжений насчет нас не было? насколько я понимаю — воз и ныне там.