Скрепы нового мира

\\\*ГГ ошибается. Накладки на наградных револьверах часто выглядели "как серебренные", с гравировкой, но обычно это покрытое серебром дерево.\\\

\\\**В реальной истории "НЭПовское" акционерное общество "Союззолото" было реорганизовано во Всесоюзное объединение "Цветметзолото" в ноябре 1930 года.\\\

\\\***В начале 30-ых Ленинградская фабрика "Первомайская заря" выпустила из некрашеной белой ткани 75 тыс. платьев, 85 тыс. юбок, 65 тыс. брюк, 39 тыс. блузок.\\\

\\\****Четыре корабля прибыли в 1853 году в Японию, фактически, для принуждения последней к торгово-хозяйственным отношениям (Канагавский договор заключен в 1854 году).\\\

\\\*****В Японии действительно была сломана денежная система - в изолированной стране за один золотой давали пять серебряных монет того же веса, тогда как в Америке - целых 16.\\\

От черных кораблей Перри во Фриско не осталось и дров, однако цели командоров не изменились - они намерены торговать исключительно по своим правилам. В истории старого мира СССР каким-то чудом выкрутился из их "ласковых" объятий, вернее, отступил с сохранением лица. Виновника же нынешнего фиаско мне искать не долго: "было лучше, глупец, зачем ты все испортил?! Благими намерениями услана дорога в ад!" Настеганное виной подсознание заметалось в поисках оправданий: "постой, в Ниве не зря упоминали революцию Мэйдзи!"*

Сумела бы элита страны восходящего солнца отбросить хвост феодальных сословий без черных кораблей? А сменить пирамиду правящей династии? Реорганизовать армию и флот? Перевернуть с ног на голову мораль и цель жизни целой нации? В конце концов, кто вынудил японцев стать большими европейцами чем сами европейцы? Результат-то вышел на зависть! Быстрый подьем экономики. Невероятный военный триумф Цусимы, захват Кореи и Манчжурии. В эйфории побед - непомерные тихоокеанские амбиции, безумный вызов, брошенный самим Соединенным штатам. Капитуляция после ряда жестоких битв, и снова взлет в экономическом угаре шестидесятых к месту второй экономики планеты... Тойота и Мицубиси отомстили Детройту за Мидуэй!

Выходит, только поражения толкают диктатуры и монархии к модернизации, победы - никогда! Да сырцовский дефолт еще на пользу СССР пойдет!**

Ну в самом деле, должен же быть хоть какой-то просвет в этом большевистском кошмаре? К примеру, селюки из Политбюро неожиданно сообразят, в какую Мумбу-Юмбу продать зерно и яица. Сырцов, как экономист, догадается через подставных лиц скупить советские госдолги за треть цены.*** Рыков прикроет подальше от греха гнездо недобитых троцкистов - ненасытный Коминтерн. Скаредные цэкашники обрежут в ноль финансирование братских компартий. Новый главарь ГПУ прекратит террор специалистов, чиновников и управленцев старой царской школы, закроет к чертовой матери концлагеря. Даст продых крестьянам и кулакам, они как-нибудь и без тракторов накормят горожан. Последние - не потащат в Торгсины обручалки и золотые коронки**** в обмен на самую дешевую муку для своих детей. Разве все перечисленное такая уж нереальная фантастика?

Восторг ли от удачного самооправдания, а может и шорох отворяемой двери, выдернули меня из полудремы. Раздутый сквозняком светляк приугасшей было лучины пыхнул, как электрический разряд. Сделавший шаг в купе малый испуганно отпрянул назад, в темноту коридора. Я успел различить лишь болтающиеся наподобие ленточек у бескозырки тесемки вокруг шапки-финки.

Вопль разорвал стершийся в неслышность перестук колес:

– Вот ты где, сволочь!

Хлестнувший следом выстрел не оставил сомнений - орденоносец навелся на цель.

– Стоять!

Спалившийся на горячем воришка метнулся в сторону, но тут же передумал, влетел обратно в купе. Вскочил на столик у окна, сметая лучину; не щадя руки, в полный размах, врезал по стеклу кулаком, да так что посыпались осколки. Раз, второй, третий - двойные зимние рамы упрямо не давали места для спасительного прыжка.

"Кастет", - догадался я.

– Лешк-а-а!
– взвизнула Саша.
– Кто тут?!

Ладонь стиснула лежащий в кармане браунинг, но что-то дельное я предпринять не успел. Проем двери заслонил силуэт разъяренного орденоносца. Брать живьем, похоже, он никого не собирался.

Бах! Подсвеченный вспышкой выстрела злодей белкой метнулся вверх, к замершей в ступоре супруге краскома.

Бах!
– Не стреляй!
– в одном отчаянном вопле воедино слился мужской и женский голос.

Бах! Жена краскома с жалобным стоном распласталась по полке. Воришка в отчаянии рванулся в окно, головой прямо в недобитые осколки.

Бах! Не успел. Подбитый влет мешок тела валится... в мою сторону! Пытаюсь увернуться, но отчаянно не успеваю.

Бах! Хлесткий удар пули в грудь вбивает меня в стенку. Боли нет, только удивление: "за что?" Спихиваю жалобно скулящего воришку прочь, на пол, дрожащей рукой тянусь проверить рану... на ладони густо перемазанные в крови осколки экрана смартфона.

– Пи..дец неизлечим.

Не боль но отчаяние туманит глаза - черные корабли заглядывают в гости не только к генсекам и императорам. Бесценный источник знаний, единственная ниточка к прошлому, архив фотографий, все, абсолютно все в один миг уничтожено безмозглым дуболомом. Пользы для и прогресса ради... прочь бредовые мысли! Как я не догадался вовремя остановить дебила с наганом? Зачем мы вообще куда-то поехали? И вообще, почему мы не рванули через западную границу прошлой осенью? Пусть на носу предательский снег, пусть раскисшие от грязи тропинки и промозглый дождь... все равно это меньший риск, чем жить под носом у чекистов! Наивно надеялись, вдруг к власти в СССР придут вменяемые лидеры? Вот, можно сказать дождались - нам попросту не с чем к ним идти! Хотя идти-то теперь наверняка придется... не к вождям, но через границу, к архиву, оставленному год назад в сейфе швейцарского банка. Только бы дотянуть до лета...

Из самобичевательного транса меня вытащили рыдания Саши:

– Лешенька! Родненький!

– Гражданка, аккуратнее! У его ж ребра изломаны, не дай Боже, чего пропорет у ся внутре!

– Штаны-то у раны держи крепче, пока не перевязали!

– Господи, помилуй нас, грешных...

Оказывается, к нашему купе успела сбежаться куча народа; в достатке принесли и свечей.

Бодро шепчу:

– Сашуль, ты-то хоть сама в порядке?

– Да, да, - через щеки любимой тянутся дорожки слез.
– Скажи, что у тебя болит?

– Душа, - пытаюсь пошутить я.

– Дурак!
– робкая улыбка преображает лицо жены.
– Напугал меня! Замер, как неживой!

– Задумался о судьбе нового мира, - честно ответил я.

– Ты паря не иначе в рубашке родился, - прокомментировал наше воркование незнакомый усач в шинели, накинутой прямо на белье.
– Пуля-то прямиком в сердце шла. Ежели бы не зеркальце твое в блокнотике, быть беде.

– Уж лучше сдохнуть...
– начал я, и тут же спохватываюсь. Поздно.

– Хи-и-и, - нервно прыснула рядом какая-то дамочка.
– И правда дурачок!

– Нет!
– вспыхивает в ответ Саша.
– Он у меня самый лучший!

Теперь ржет конями чуть не половина вагона. Глупо злиться на нормальную реакцию нормальных людей. Спустя несколько секунд я, переборов боль, смеюсь сам, как бы не громче собравшихся в купе попутчиков.

Увы, недолго.

– Моя Тонечка умерла, - оборвал веселье бесцветный голос орденоносца.
– Я ее убил.

Оказывается, наш стрелок-идиот все еще тут! Я повернул голову в его сторону, поймал взгляд.

– Извини, - кивнул орденоносец мне.
– Так вышло.