Скрепы нового мира

Через час, надежно избавившись от слежки и сменив двух лихачей, мы добрались до Ходынки.** Внешний вид главного аэропорта СССР меня изрядно напугал - он представлял собой набор разномастных избушек, стоящих в рядок между дорогой и полем. Единственное, что хоть как-то выдавало принадлежность места к авиации - низкая, смахивающая на мавзолей с окнами "башня" диспетчерской. Идея улететь из подобной деревни прямо за границу попахивала Босхом. Только вбитое 21-ым веком доверие к авиатранспорту удержало меня от немедленного разворота - на электричку до Братовщины, в нежданные гости к Бабелю или Кольцову.

К счастью, первое впечатление оказалось обманчивым. Несмотря на вечер, грохочущие винтами самолеты один за другим останавливались перед избушкой-терминалом, высаживая и принимая пассажиров. Персонал таскал туда-сюда багаж и мешки с почтой прямо по дороге, между припаркованных на обочине пролеток и автомобилей. Избушка-столовая манила запахом подгорелого постного масла. Командировочные и транзитники в немалом числе курили у бочки с водой, вкопанной перед крыльцом избушки-зала-ожиданий. А далеко в стороне, под светом ярких электрических фонарей, за гигантской кумачовой перетяжкой "Даешь аэровокзал к годовщине Великой Революции", спешно достаивалось новое, огромное здание из стекла и бетона.***

В избушку-кассу мы протолкались не без труда, желающих приобрести билеты в крохотный вестибюль набилось немало.

– Вот оно, - я торжествующе упер палец в прибитый прямо к бревнам стены перечень воздушных сообщений.
– Компания "Дерилюфт", линия Москва - Смоленск - Каунас - Кенигсберг - Берлин, самолет Дорнье Меркур, ежедневно, вылет в семь утра! Транзитную визу, без сомнений, литовцы нам дадут на месте. Остановка в триэсэрии всего лишь одна, в Смоленске с девяти до десяти. Мы будем за границей раньше, чем спохватятся на Лубянке!

Счастье щерилось в тридцать два зуба недолго; через полчаса затянутая в строгий форменный костюм кассирша жестко приземлила наши надежды на землю:

– На ближайший Дерилюфт билетов нет!

Мое сердце пропустило удар, пересиливая отказывающий голос, я уточнил:

– Это который завтра с утра?!

– Да, все уже продано, - девушка даже не стала заглядывать в лежащие перед ней таблицы.
– Могу предложить два места на среду, через неделю.

– Как жаль, кгх-кгх!
– за притворным кашлем мне кое-как удалось скрыть поистине смертельное разочарование.
– Неужели нет совсем никаких вариантов?

– Если хотите прокатиться непременно на самолете, летите до Ленинграда, а дальше на поезде, - несколько странно истолковала мое желания кассирша.
– Хотя ночным скорым все равно выйдет удобнее. Или попробуйте через Минск, так даже быстрее, - она пробежалась остро очиненным карандашом по листам своих бумаг.
– Вылет в тринадцать десять.

– Спасибо большое, подумаю, - отвалился я от окошечка.

Бледная, ошеломленная отказом, Саша молчала, в уголках ее глаз блестели слезы.

– Мы непременно прорвемся, - я стиснул в своих руках ее мертвенно-холодные ладони.
– Уверен, выход есть, нам всего лишь надо его разыскать!

– Поедем к Бабелю?
– смущенно улыбнулась Саша, стараясь не пустить по щекам мокрые дорожки.

– Погоди! Долететь до Минска, пока никто не спохватился, вообще-то идея вполне здравая. По крайней мере, оттуда на порядок легче выдвинуться в сторону границы. Или есть место получше?

Я метнулся к расписанию, пробежал по сточкам:

– Ташкент, Тифлис, Сталинабад, Иркутск, Риддер, хм, это где интересно, Сочи, так... а это что такое? Через Баку и Пехлеви в Тегеран?!**** Блюмкин, помнится, мне все уши прожужжал рассказами о своей героической роли в деле персидской революции. Советских спецов и чекистов там, конечно, болтается до хрена и более, но тем лучше, мы никого не удивим. Да и виза не нужна, насколько я понял Якова в свое время, приезжих без проблем регистрируют на месте.

– А как мы из Тегерана выберемся?
– попробовала возразить Саша.

– Хоть на верблюдах до Залива!

– отмахнулся я от вопроса.
– Пойдем скорее, займем очередь кассу, только не к той девушке, что отказала с Дерилюфтом, а в соседнюю.

Продавать билеты до названного из осторожности Баку нам отказались, но совсем не по причине их отсутствия, а из-за банального незнания ситуации дальше Харькова. То есть линия недавно присоединенного к Добролету общества Укрвоздухпуть в природе однозначно существует, самолеты летают регулярно, но вот билеты все же необходимо приобретать на месте. Страшно недовольное лицо я изобразить перед кассиром не забыл, однако на самом деле изрядно обрадовался - чем больше бардака, тем лучше, главное выбраться из Москвы до того, как на Лубянке поймут - контра просочилась мимо загребущих лап.

Коротать время до вылета в толпе мы не рискнули; я поймал извозчика, и мы с Сашей, обнявшись, завалились спать в пролетке, под приванивающим навозом пологом. Полный сюрреализм - лошадь, хрумкающая в торбе овсом, ее погонщик, храпящий сидя на козлах, и тут же, в соседнем сарае, мат механиков, стук инструментов, взрыкивание моторов, временами, по прихоти капризного ветерка, толика масло-бензинового кумара.

С рассветом остановленные на ночь полеты возобновились, жестяной репродуктор принялся каждые десять-двадцать минут приглашать пассажиров на посадку. Наш борт подогнали к терминалу на удивление, минута в минуту по расписанию. Без четверти пять утра - с одной стороны, уже не темно, с другой - удобное прибытие в Харьков как раз к началу рабочего дня.

Новенький АНТ-9 за номером СССР-453 на примитивную этажерку походил очень слабо. Скорее, из-за огромных окон с легкомысленными занавесочками, он напомнил мне автобус Богдан, только с крыльями и хвостом. Изнутри, впрочем, сходство сразу пропало - пол, поднимающийся длинными ступеньками в сторону кабины пилотов, выпирающие тут и там металлические ребра силового каркаса, вместо мягких диванов - плетеные из камыша одноместные креселки, стоящие друг за другом, четыре с одной стороны салона, пять - с другой.

Отдельную радость доставил краткий инструктаж пилота: с мест не вставать, туалет в теории исправен, но в него не ходить, разве что будет совсем невмоготу, в багажное отделение не соваться ни при каких условиях, грозит катастрофой. Окон на высоте не открывать, и без того щелей полно. При взлете - следить за шасси, если колесо останется на земле или оторвется в воздухе, сообщить летчикам.**** Ну и главное, в любой ситуации - не хлюздить, у нас на борту три превосходных импортных мотора "Райт", даже если один сдохнет - доберемся до ближайшего аэродрома на двух оставшихся. Саша от таких заявлений украдкой крестилась, да не она одна. Меня, наоборот, глодало запоздалое раскаяние - полетели бы мы весной в Ленинград на самолете, вместо проклятого поезда, - был бы цел и невредим смартфон.

Стартовали неуклюже, с отчетливым чавканьем вязнущих в грязи колес. Сам же по себе перелет прошел без тряски и болтанки, можно сказать комфортно, если, конечно, не обращать внимания на дьявольский грохот моторов и вонь выхлопа. Самолет скользил над землей невысоко и неторопливо, почти как автомобиль по шоссе. Внизу, от горизонта к горизонту, тянулось полотно железной дороги. Летчики, похоже, использовали его вместо компаса, высотомера, спидометра и прочих приборов. Промежуточная посадка в Орле прошла штатно, бортмеханик обежал со стремянкой самолет по кругу, поколдовал над двигателями, долил при помощи воронки и ведра бензин в запрятанные в крыльях баки. Пассажиры, в свою очередь, посетили местный туалет типа сортир. На перегоне до Харькова я, со скуки и пользуясь сном соседей, отковырял от креселка латунный шильдик "Merkur". Сомнительная память о побеге из Москвы.