Скрепы нового мира
Шрифт:
– А перкаль*** подойдет?
– Самолетная?
– задумался я.
– Надо пробовать.
Пока энтузиаст авиации осознавал перспективы, его подруга, отбросив робость, кинулась копаться в своих узелках, и скоро протянула мне кокетливый девичий блокнотик:
– Только пожалуйста, - попросила она, мило порозовев, - не заглядывай на исписанные листки!
– Клянусь, - я шутливо выбросил вверх сжатую в кулак правую руку.**** - С конца начнем рисовать, уверен, так нам хватит листочков!
В самом деле, почему бы параплану, то есть идее двухслойного крыла с надуваемыми ребрами жесткости, не появиться в тридцатых?!*****
Вооружившись химическим карандашом, я принялся прорисовывать и прописывать все, что помнил о парапланах. Основное внимание уделял вопросам прочности и безопасности - в конструкции наверняка найдется куча неочевидных хитростей, доходить до которых ребятам придется исключительно своим собственным умом. Отдельного разбора заслужили модная эллипсоидная форма, профиль поперечного сечения, ячеистая структура, четыре ряда строп, управление, сведенное на рукоятки через блоки и рычаги. В итоге - получилось на удивление немало. То есть листочков хватило, но впритык.
Дальше началось дружное обсуждение блестящих перспектив нового способа парения. Начали с малого - флотских наблюдателей, затем девушки переключились на переброску через границу разведчиков и пачек газет "Правда", а чуть позже, к концу литровки самогона, парни добрались до армий парапланеристов, истребляющих врагов с высоты птичего полета меткими выстрелами из трехлинеек. Я было пытался возражать, взывать к здравому смыслу, однако не преуспел, а скоро понял: ребята прекрасно осознают ирреальность собственных слов... но иногда так хочется помечтать! Заканчивали ньювасюковщину при свече; девушки к этому времени уже спали, кто где, не разворачивая набитых тяжелым прелым хлопком матрасов. Нам с Иваном и Миколой оставалось только последовать их примеру.
В Минеральные Воды состав прибыл далеко заполночь. Вместо положенного расписанием часа стояли долго, до самого рассвета. Презрев свой и чужой сон, торговцы расхваливали товары, собачились между собой пассажиры общих вагонов, путейцы стучали молотками по неведомым железкам. Недовольно пыхал паром локомотив. Наконец тронулись; я с облегчением устроился поудобнее, планируя подремать под стук колес как минимум до обеда, да свалилась новая напасть: проснувшийся ни свет ни заря Иван настойчиво потащил меня в коридор "покурить".
– Тебе не кажется, что местные что-то знают?
– спросил он, едва я вылез за порог купе.
– Посмотри, половина мест свободна. Я уж в общий вагон сходил, посмотрел, давки тоже не заметно.
Действительно, три или четыре купейных двери оказались распахнуты настежь.
– Неужели никому в Баку не надо?
– предположил я, и сам не поверил своим словам.
– У тебя оружие есть?
– подстегнул градус паранойи Иван.
– Как сказать...
Я вытащил из кармана пиджака браунинг.
– Только застрелиться!
– Иван едва не сплюнул от досады.
– Воевать не собирался.
Вместо слов Иван откинул полу френча, продемонстрировав торчащую из-за пояса рукоятку маузера.
– Серьезная машина!
– уважительно цокнул я языком.
– Всегда мечтал такой завести, да не поймут нынче в Москве эдакого авангардизма.
– Уж сколько лет не расстаюсь, почитай
с самой войны, - скривился подозрительно побелевшим шрамом Иван.– Ладно, ты уж девчонкам нашим пока ничего не говори, авось пронесет. Но уж сам-то не спи!
– Можешь расчитывать, - проникся серьезностью момента я.
– С десяти шагов промаха в карту не дам. А коли дальше... уж извини.
Иван одобрительно хмыкнул и потянулся в карман, за газетой. Отнюдь не читать - оторвав полоску бумаги, он ловко свернул из нее узкий длинный кулечек, заспал в него из кисета махорку, плотно притоптал пальцем, поджег, затем жадно втянул в себя густой сизый дым. Я привычно отшатнулся в наветренной стороне выставленного на лето окна. Говорить вроде как не о чем, спать нельзя, мысли - одна дурнее другой, за окном, до самого горизонта, бескрайняя, выгоревшая на солнце степь. А поверх всего сущего, как высший трансцендентный слой бытия, гипнотическое, неторопливое чух-чух колес по стыкам рельсов.
Кажется, мне все же удалось задремать стоя, так что я едва не свалился от звука паровозного гудка.
– Уж скоро станция, - Иван щелчком отправил в окно остатки неизвестно какой по счету козьей ножки.
И правда, разнотравье незаметно сменили квадраты полей, за ними на пологий склон высыпались коробочки очередного села. Состав начал притормаживать и скоро остановился около вокзальной избы. "Поселок имени Сталина",****** - передернулся я, заметив выведенное кроваво-алой краской название станции. Перевел взгляд чуть вперед, к вставшему под наливную колонку паровоза - вздрогнул еще раз, по настоящему, с судорожным стискиванием браунинга в кармане: нас встречали два десятка красноармейцев.
\\\*НоворЭС была введена в эксплуатацию в 1930 году, но доделки и достройки продолжались не один год.\\\
\\\**На Северном Кавказе коллективизация должна была быть завершена осенью 1930 года, в крайнем случае, весной 1931. В истории Нового мира - коллективизация (в ее сплошной форме) не произошла.\\\
\\\***Очень прочная и легкая хлопчатобумажная ткань. Изготавливается из тонких, вычесанных (а не скрученных) волокон с применением склеивающего состава.\\\
\\\****Чрезвычайно популярное в 20-30 годах приветствие "Рот фронт".\\\
\\\*****Момент изобретения параплана установить сложно, он появлялся постепенно, как мутация глайдирующего парашюта. Появление "прото-" парапланов можно смело отнести к 40-м годам.\\\
\\\******Поселок Прохладный. В реальной истории не переименовывался.\\\
Лишь убедившись в полном отсутствии интереса к нашему вагону у "комитета по встрече", я опомнился от испуга, и тихо пробормотал сам себе:
– Многовато будет, на одного-то контрика.
Иван моими фобиями не страдал, поэтому сложных путей не искал. Опрометью заскочил в купе за картузом, бегом просквозил по коридору в открытый тамбур, не размениваясь на ступеньки спрыгнул с подножки на насыпь, а вот к командиру отряда - подошел с неспешностью солидного, имеющего вес товарища. Разговора за шумом льющейся в утробу локомотива воды я расслышать не сумел, и уже думал выйти полюбопытствовать, когда улыбающийся во все оставшиеся зубы Иван направился назад.