Скрытая бухта

– Вы о чем-то задумались, – дружелюбно сказал Оливер, заказав им в баре горячие бутерброды и усаживаясь за столик.

Лейтенант ответила на эту попытку сближения легкой улыбкой, разбавившей серьезность их официальных отношений. Она решила пока ничего не говорить Оливеру о новой жертве – может, это всего лишь трагическая случайность.

– Я думала о сеньоре Онгайо. Судя по тому, что мне удалось установить с помощью коллег из Комильяса и нашей картотеки, она всегда была необыкновенно щедра ко всем, постоянно устраивала благотворительные вечера и ужины, открывала социальные столовые, брала под опеку детей и спонсировала художников.

– Прямо местная мать Тереза, – задумчиво сказал Оливер. – Но все равно как-то странно. Я о том, что она подарила дом моим бабушке с дедушкой. Уж слишком это щедро, вам так не кажется?

– Да, Оливер, я согласна с вами, хотя порой реальность оказывается удивительней, чем наши фантазии. Поверьте, каждый день происходит масса абсурдных вещей, а мы в полиции порой становимся свидетелями как невероятно благородных поступков, так и безумств, каких не придумать даже сценаристам фантастических фильмов.

– Представляю, – улыбнулся тот. – Ваша работа, должно быть, очень увлекательна.

– Я бы не сказала. Мы же не каждый день ищем ацтекских божков и изучаем детские мумии, – парировала она, пытаясь сложить лежавшую на столике салфетку квадратом, – а расследуем преступления другого рода, в основном гнусные и жестокие, и для их распутывания надо ровно столько же, а то и больше усилий. Грамотно собрать вещественные доказательства, обеспечить порядок их хранения и перемещения, ходатайствовать о проведении следственных действий и в срок составить отчеты.

Оливер восхищенно смотрел на лейтенанта Редондо. Говорила она спокойно, в ней чувствовались здравомыслие и выдержка, и рассказчиком она была интересным, несмотря на одержимость порядком во всем. Так что вопреки его тоскливым предчувствиям день в компании этой невротички оказался вовсе не кошмаром. Его уже даже не смущали разноцветные глаза лейтенанта.

– Расскажите, пожалуйста, побольше о сеньоре Онгайо. Ну, что можете. Поймите меня правильно, я ведь только что узнал столько нелепых и странных фактов о своей семье. Мне нужна информация, мне нужно знать правду.

– Понимаю. К счастью, я могу с вами поделиться сведениями о сеньоре Онгайо, в них нет ничего конфиденциального.

– Тогда слушаю вас. – Оливер обратился во внимание.

– Пока что у нас недостаточно информации о ее юности. Мы знаем, что она выросла в маленькой деревушке возле Суансеса, что происходит из бедной семьи, о которой никто ничего интересного сказать не может. До того, как она попала на виллу “Марина”, будущая сеньора Онгайо работала служанкой в богатых домах.

– Служанкой? Она работала служанкой на вилле “Марина”? Но как же это? Разве она не богачка? – опешил ошеломленный Оливер.

Официант принес бутерброды. Редондо улыбнулась, ее явно позабавила реакция Оливера. Все равно что рассказывать историю ребенку, который на каждом шагу удивляется.

– Всего год или два, это пока не удалось установить. Затем она вышла замуж за старшего из сыновей Онгайо. Их семейство, как вам известно, большую часть состояния сколотило в Уругвае. Выйдя замуж, она поменяла девичью фамилию Фернандес на фамилию мужа. Вместе они создали империю “Анчоусы Онгайо”. Наверняка вы видели их рекламу.

– “Анчоусы Онгайо” принадлежат этой сеньоре? Я даже не догадывался! Я думал, это распространенная здесь фамилия.

– Не особо. Словом, “Анчоусы Онгайо” – часть торговой империи. Им принадлежат фабрики в разных частях кантабрийского побережья, они поставляют свою продукцию даже в Азию. Покопалась вчера в интернете, – пояснила Редондо, не пытаясь впечатлить Оливера своими сыщицкими навыками.

– Ну да, значит, у них куча денег.

– Это точно. Но не только из-за анчоусов, а еще и благодаря многим другим предприятиям, которые она сумела создать в Уругвае и Чили.

– Она?

– Сеньора Онгайо рано овдовела, так что, несомненно, она и есть мозг компании. Позже она вновь вышла замуж – вступила, можно сказать, чуть ли не в “династический брак” еще с одним гигантом на рынке анчоусов. Компания ее нового мужа поглотила “Анчоусы Онгайо”, они переехали в Комильяс, в тот самый дом, куда мы направляемся и где, судя по данным из реестра, она проживает уже более сорока лет.

Оливер задумался.

– А почему ее по-прежнему называют сеньорой Онгайо? Если она снова вышла замуж…

– Полагаю, что дело в анчоусной компании, носившей это имя, Оливер. Она взяла фамилию первого мужа, но, наверное, решила не брать фамилию второго, потому что к тому моменту уже была известна как сеньора Онгайо. Как бы то ни было, спустя лет пять она еще раз овдовела.

– Ну и женщина! Так и тянет на ней жениться. Судя по всему, та еще штучка, да и явно неглупая.

– Да уж, неглупа. К тому же в Комильясе некогда ходили слухи, что в пятидесятые-шестидесятые она близко дружила с Мариной де ла Вереда Барсеной, но это не удалось подтвердить.

– Марина де ла Вереда? Это кто такая?

– Французская шпионка из Торрелавеги. Когда в сорок пятом закончилась Вторая мировая, эта женщина переключилась на выслеживание нацистов и пособников гитлеровского режима, многие из которых успели бежать в Южную Америку, на Канарские острова и на Коста-дель-Соль. Учитывая, что сеньора Онгайо активно торговала в Южной Америке, можно предположить, хоть это просто догадки, что она сотрудничала с Мариной де ла Вереда, помогая устанавливать местонахождение сбежавших после войны нацистов.

– Охренеть!.. – выдавил изумленный Оливер.

Лейтенант Редондо снова улыбнулась.

– Я уже говорила, что порой реальность превосходит все наши самые смелые фантазии. Мы часто смотрим, но ничего не видим. Нужно искать глубже, сеньор Гордон, нужно хорошенько расчистить поверхность.

Сказав это, лейтенант Редондо осторожно прихватила бумажной салфеткой свой бутерброд и задумчиво откусила. Оливер, погруженный в мысли, последовал ее примеру и тоже сосредоточился на еде. Ели они в полном молчании.