Сквозь тьму

И она проклинала бесполезного, никчемного, вселяющего надежду, душераздирающего автора Ты тоже можешь быть магом. Если бы он действительно знал, что делает, она могла бы выглядеть как фортвежанка, вместо того чтобы превращать Элстан в поддельную каунианку. Она задавалась вопросом, подействует ли ее проклятие. Она надеялась на это.Она смогла сотворить какое-то колдовство, даже если оно получилось не так, как она хотела.

“Ты хочешь что-нибудь еще?” - спросила она Эалстана. Он покачал головой.Она встала и отнесла несколько тарелок в раковину. Их мытье заняло всего несколько минут. Когда она повернулась обратно к Эалстану, она обнаружила, что он спит, привалившись к столу, обхватив голову руками.

Она потрясла его, но услышала только храп. Она встряхнула его снова и привела в вязкое полубессознательное состояние, но не более того: все духи настигли его сразу. Наполовину поддерживая его, она затащила его в спальню. Это было нелегко; она была такого же роста, как он, но не намного больше половины ширины.

И когда он приземлился на кровать, то растянулся поперек нее по диагонали, все еще в ботинках. Это совсем не оставило места для нее. Она подумала о том, чтобы привести его в порядок, но решила не утруждать себя. Вместо этого она взяла свою собственную подушку и свернулась калачиком на диване. Было тесно, но в теплую ночь одеяло ей не понадобилось. Через некоторое время она заснула.

Ее спина скрипела, когда она встала на рассвете следующего утра.Она обнаружила, что Эалстан почти не двигался. У нее не хватило духу разбудить его. Она не думала, что он будет очень доволен миром, когда проснется, и не только потому, что ему придется помнить, что его брат умер. Она видела множество пьяных фортвежцев - и, что более важно, страдающих от похмелья фортвежцев - Инойнгестунов. Она знала, чего ожидать.

Она налила в кубок вина. Это не остановило бы боль, но могло бы немного ее унять. Вскоре она услышала стон из спальни. Ступая так осторожно, как только могла, она отнесла вино Эалстану.

Прогуливаясь по Скрунде, Талсу чувствовал себя человеком, которого прервали в разгар чего-то важного. Весь город был прерван в разгар чего-то важного. Горожане были на грани крупного восстания против альгарвейских оккупантов, когда драконы с лагоанских или куусаманских кораблей сбросили на Скрунду достаточно яиц, чтобы запутать многих людей в том, кто был истинным врагом.

Талсу не был смущен. С этим большим шрамом на боку он бы никогда не смутился. Если бы альгарвейцы не оккупировали Елгаву, их врагам не понадобилось бы сбрасывать яйца на Скрунду. Это казалось ему достаточно очевидным.Он не мог понять, почему некоторым горожанам было трудно это видеть.

Елгаванцы расчищали завалы от разрушенных домов и магазинов. Алгарвейцы заставили новостные ленты трубить о своих трудах. Если бы Талсу услышал, как еще один ястреб кричит о воздушных пиратах, он подумал, что уложил бы товарища по несчастью.

Ему самому хотелось кричать: кричать, что выпуски новостей полны уловок, когда они не полны лжи. Но он этого не сделал, и он также не обманул никого из продавцов. Когда он сражался в елгаванской армии - и еще раньше, в те дни, когда был ребенком, - он боялся темниц короля Доналиту, как и любой из его соотечественников, которые осмеливались критиковать короля и высшую знать. Если бы альгарвейцы открыли все темницы, освободили всех пленников и больше ничего не брали, король Майнардо мог бы заполучить солидного последователя, каким бы рыжим он ни был.

Они освободили нескольких пленников короля Доналиту. Но, во имя Мейнардо, они забрали гораздо больше. И альгарвейские палачи наслаждались репутацией примерно такой же черной, как у людей, которые служили Доналиту до хефледа. Молчание, таким образом, оставалось самым безопасным вариантом.

Возвращение в семейную портняжную мастерскую заставило Талсу облегченно вздохнуть. Здесь, если где-либо еще, он мог вздохнуть свободно. Его отец оторвал взгляд от плаща, который он шил - на этот раз для елгаванской покупательницы, а не для одного из жильцов. “Ты получил те петли, которые я хотел?” Спросил Траку.

Талсу покачал головой. “Я ходил ко всем трем торговцам скобяными изделиями в городе, и все они говорят, что их нельзя приобрести ни за любовь, ни за деньги, ни в железе, ни в меди. Альгарвейцы вывозят из королевства весь металл, какой только могут. В скором времени у нас могут возникнуть проблемы с добычей игл ”.

Траку выглядел несчастным. “Твоя мать неделями добивалась от меня, чтобы я починил эти шкафы. Теперь я, наконец, приступаю к этому, и я не могу получить то, что мне нужно для работы? Она не будет очень рада это услышать ”.

“Ты не сможешь хорошо закрепить петли, если не сможешь их достать, не так ли?” Талсу заговорщически подмигнул отцу.

“Что ж, это правда”. Траку просветлел, но ненадолго. “Она скажет, что я мог бы получить их, если бы вышел и сделал это сразу, вместо того чтобы весь день сидеть на заднице”. Ему удалось говорить очень похоже на свою жену - достаточно, чтобы у него были неприятности, если бы она его услышала.

“Они говорят о жести или, может быть, олове”, - сказал Талсу.

Его отец скорчил гримасу. “Не очень сильный, ни один из них. И кто сказал, что альгарвейцы не начнут воровать еще и олово и не оставят нам ничего, кроме свинца?”

“Никто”, - ответил Талсу. “Я бы ничего не пропустил мимо ушей.Они украли бы все, что не было прибито гвоздями”.

“А теперь они еще и гвозди воруют”, - сказал Траку. Он рассмеялся.Талсу скривился, раздраженный тем, что сам не додумался до шутки.

Прежде чем у него появился шанс попытаться преодолеть это, дверь распахнулась, и колокольчик над ней зазвенел. Вошел альгарвейский офицер, чванливый, как это обычно делали подданные Мезенцио. У Талсу была практика менять тон под влиянием момента. “Добрый день, сэр”, - сказал он рыжему. “Чем мы можем быть вам полезны сегодня?” Это было то, чего хотели оккупанты: чтобы люди, которых они покорили, служили им.

Когда альгарвейец ответил, это был классический каунианский. Талсу и его отец обменялись встревоженными взглядами. Талсу помнил скудные фрагменты старого языка из своих школьных дней, не то чтобы у него их было много. Траку, переехавший дальше и получивший еще менее формальное образование, знал всего несколько слов. “Вы вообще говорите по-елгавански, сэр?” Спросил Талсу.

“Нет”, - ответила рыжеволосая на классическом языке.

Талсу напряг свою память и попытался воспроизвести несколько слов самого классического каунианца: “Тогда говори медленно”.

“Да, я буду говорить медленно”, - сказал альгарвейец, а затем начал говорить слишком быстро. Талсу и Траку оба замахали руками с выражением, близким к отчаянию. Как ужасно потерять сделку из-за того, что иностранный солдат заговорил с дедушкой на их языке, когда они сами так мало им владели. Удивительно, но альгарвейец понял проблему. “Сюда. Этого достаточно медленно?”

“Да”, - сказал Талсу. “Думаю, да”. Он снова сделал паузу, чтобы подумать.“Хочу...чего?”