Сладкая любовь

Нина: О боже, ты шлюшка. Я тут все вокруг кофем заплевала.

Я улыбаюсь, глядя на экран, но это грустная улыбка.

Я: Я скучаю по твоей жирной заднице.

Нина: Я скучаю по твоему целлюлиту и странным глазам.

Я щурюсь на экран.

Я: Когда ты собираешься рассказать нашей средней, более лысой, более толстой сестре сама знаешь о чем?

Нина долго не отвечает, и знаю, что она знает, что я знаю, поэтому быстро посылаю ей еще одно сообщение.

Я: Я люблю тебя. Вот. Я это сказала. Счастлива?

Мгновение спустя мой телефон вибрирует.

Нина: Скоро... Тоже тебя люблю :-)*

У меня есть еще двадцать минут до следующего сеанса, и я в курсе всех записей в моем файле, поэтому беру телефон и набираю номер.

Он отвечает почти сразу и, судя по голосу, рад меня слышать:

— Кексик, ты читаешь мои мысли. Я только что думал о тебе.

Я улыбаюсь в трубку.

— О, да, и знаешь что?

— Что?

Я стараюсь подавить свое волнение.

— Мне удалось заполучить для Сиси место в баскетбольном матче на инвалидных колясках. — Хихикая над своим триумфом, я объясняю: — Дети такие же, как Сиси. Они боролись, чтобы быть такими, как все, и у них действительно положительные результаты. У них еще есть социальная сеть, где дети могут поговорить друг с другом о том, что их беспокоит, но не волнуйся, родителям тоже рекомендуют там зарегистрироваться. Ничего личного или скрытого, так что она не будет разговаривать ни с какими извращенцами. Я позаботилась об этом. На самом деле, это сеть поддержки для Сиси с детьми ее возраста. Что думаешь?

Тишина.

— Думаю, ты много думала о том, чтобы помочь Сиси.

— Так и есть, — признаюсь я. — Я действительно об этом думала и, кажется, знаю, почему она начала бунтовать. Скорее всего потому, что она начала чувствовать себя одинокой в своей собственной семье. И прежде чем ты что-то скажешь, такое бывает. Многие мои клиенты чувствуют, что не могут говорить с семьей о своих проблемах, потому что здоровые люди могут слушать, но никогда не смогут по-настоящему понять, что они чувствуют, понимаешь?

— Да, наверное, — задумчиво отвечает он. — Я никогда не думал об этом так.

— Ну, в этом-то все и дело, милый. Так что игра состоится в эту субботу в десять утра. Это недалеко от дома. Я пришлю адрес, и мы встретимся там.

Он колеблется.

— В эту субботу?

Я хмурюсь.

— Да, в эту субботу. Это проблема?

— Я вроде как ... — он делает паузу, — ...кое-что запланировал для тебя. Сюрприз.

Я улыбаюсь.

— Сюрприз? Для меня? Макс, ты не обязан делать мне сюрпризы.

— Знаю, что не обязан, но я хочу. Но если игра Сиси состоится в субботу, то мы не сможем этого сделать.

Я пожимаю плечами, хотя он меня не видит.

— Ничего страшного. Думаю, что для Сиси очень важно встретиться со своими сверстниками с подобными травмами.

Он делает паузу.

— Значит, ты готова отложить свой сюрприз ради Сиси? Так просто?

Мои брови взлетают вверх. Какого черта он так паникует?

— Э-э, да. Да, готова.

Макс на секунду прикрывает трубку, и хотя это не очень ясно, но я слышу, как он произносит: «Черт бы тебя побрал, Ник. Черт бы тебя побрал».

— Все в порядке? — осторожно спрашиваю я.

Шорох, а потом он возвращается.

— Да. Все просто замечательно. Ладно, сюрприз отложен. У Сиси баскетбольная суббота. А в пятницу вечером мы с тобой идем на свидание. Ужин, кино, вся эта прочая чертовщина. Никаких возражений.

Я ухмыляюсь:

— Мы?

— Да, мы, — непреклонно заявляет он.

Моя улыбка становится мягкой. Макс хочет пригласить меня на свидание. Туда, где люди будут видеть нас вместе, как пару. Тепло расцветает в моем сердце.

— Ладно. Значит, свидание.

— Чертовски верно, — уверенно произносит он.

Макс прощается и вешает трубку, оставив меня улыбаться, как сумасшедшую.

Елена

Неделя тянулась медленно, но с заполнением моего рабочего времени, по крайней мере, рабочие дни двигались быстрее. Я и Фелисити обменялись понимающими улыбками с Уиллой и даже уговорили ее пообедать с нами в четверг. Как только мы сели за стол, я осторожно спрашиваю:

— И как давно ты влюблена в Уита?

Джеймс Уиттэкер очень мужественный мужчина, а еще невероятно сексуален. Но он наш босс и утверждает, что отношения между работодателем и работником в Центре запрещены. Это смутило меня, поэтому я проверила корпоративную локальную сеть, и там не было абсолютно ничего о межофисных отношениях или их запрете.

Уилла бледнеет, как привидение, и облизывает губы. Она выглядит так, словно собирается отрицать, что испытывает к нему подобные чувства, но, поднеся бутерброд к губам, прежде чем откусить кусочек, бормочет:

— С незапамятных времен.

Фелисити поворачиватеся ко мне в шоке и с благоговением спрашивает:

— Как тебе это удалось?

Пожимаю плечами. Я всегда заставляла людей чувствовать себя комфортно, разговаривая со мной.

— И почему ты ничего не говоришь по этому поводу? — вместо ответа продолжаю я копать дальше.

Я почти удивлена, когда ее красивые карие глаза устремляются на меня через стол. Почти, но нет.

— И что же я могу сказать, Лена? Привет, Джеймс, не возражаешь, если мы зайдем в твой кабинет, чтобы обсудить вопрос, который меня уже давно беспокоит? Какой вопрос? О, тот самый, где я чуть не падаю в обморок, когда ты мне улыбаешься. — Она закатывает глаза. — Я знаю, что не в его вкусе. — Она хмурится. — Я не в чьем вкусе.

Фелисити толкает ее плечом и ухмыляется:

— О боже, за этим милым личиком скрывается так много чувств. Мне будет так весело с тобой.

— Как ты можешь быть уверена, если никогда не подавала ему знаков? — проглотив кусок, спрашиваю я.

Фелисити согласно кивает, в то время как лицо Уиллы становится настороженным.

— Каких знаков?

— Тонкие намеки. — Я пожимаю плечами, подумав. — Ну, знаешь? Легкое прикосновение. Зрительный контакт. Улыбки, которые предназначены только для него.