Сладких снов

Открылась раздвижная дверь, и я резко развернулась, открыв глаза. Вбежал Джонас, но увидел меня и резко остановился.

Я смотрела на его покрасневшее лицо, залитые слезами глаза и щеки и не знала, что делать. Он смотрел на меня, часто и неровно дыша, но я не могла ничего прочесть в его глазах — ничего, кроме боли.

Наконец я не могла больше это выносить и прошептала:

— Детка.

И в ту же минуту он бросился ко мне. Наклонив голову, он больно врезался в меня, выбив дыхание из легких. От толчка меня снесло назад, и я ударилась о столешницу, поясницу тут же прошила пульсирующая боль.

Сначала я решила, что он сделал так специально, чтобы выместить свою боль на мне, но потом почувствовала, как он цепляется за мою одежду, дергает мою футболку, все еще утыкаясь лицом мне в ребра.

— Лори, — простонал он, и у него подкосились ноги. Я почувствовала, что он падает, все еще цепляясь за мою футболку, опустилась на колени вместе с ним и крепко обняла его обеими руками. Он уткнулся лицом мне в грудь, как котенок в мать.

— Детка, я здесь, — прошептала я, обнимая его крепче, положила руку ему на голову и прижала его щеку к своей груди.

— Лори, — прохрипел он.

— Я здесь, — шептала я.

— Лори, — повторил он, выкручивая мою футболку в попытках удержаться.

Я наклонилась и положила щеку ему на макушку.

— Я здесь, Баб, — пробормотала я и начала укачивать его. — Я здесь, детка. Держись.

— Лори.

Я слышала его слезы, и мои пришли тоже, у меня так сильно перехватило дыхание от них, что мое тело вздрогнуло.

— Держись, детка.

Он держался, продолжая сжимать мою футболку в кулаках, я аккуратно села на попу и притянула его к себе, так что он большей частью оказался у меня на коленях, а я продолжала укачивать его, как ребенка. Так мы и сидели на полу, всхлипывая.

Это продолжалось какое-то время, не знаю сколько, пока я не почувствовала присутствия Тейта. Я подняла щеку от густых, мягких волос Джонаса и заплаканными глазами посмотрела на его отца, присевшего на корточки рядом с нами.

— Баб, отпусти Лори, — мягко сказал он.

Джонас не пошевелился.

— Баб, отпусти, — повторил Тейт.

Джонас рвано вдохнул и поднял глаза на отца. Потом он отпустил меня, Тейт поднял его на руки, развернув лицом к себе. Джонас обвил его бедра ногами, а плечи руками, и Тейт с сыном на руках вышел из комнаты в коридор к прихожей.

Я сидела на полу и смотрела в одну точку, туда, куда они ушли.

Потом перед моими глазами появилась рука Вуда.

— Давай-ка поднимем тебя, крошка, — ласково сказал он, потом присел на корточки, взял меня за руку, второй рукой обнял за талию и поднял меня на ноги.

Он продолжал держать меня за руку и обнимать за талию, пока я вытирала щеки.

— Хочешь... — начала я, потом посмотрела на Стеллу и Па. Стелла выглядела глубоко потрясенной, глаза Па покраснели, и я повернулась обратно к Вуду. — Хотите кофе?

— Да, детка, было бы неплохо, — сказал Вуд своим ласковым голосом.

Я кивнула, но Вуд не отпустил меня.

Я втянула воздух, закрыла глаза, открыла их и повернулась к Па.

— Мне так жаль, — прошептала я.

— Мне тоже, солнышко, — прошептал он в ответ.

Я кивнула и прикусила губу.

— Я не хочу кофе, — заявила Стелла и, когда я посмотрела на нее, закончила: — Бурбон.

— Это у нас есть, — сказала я.

— Хорошо, — ответила она.

Я повернулась к Вуду:

— Кофе или бурбон?

— И то, и другое, — ответил Вуд.

Я посмотрела на Па, но не успела спросить, как он сказал:

— Я как Вуд, солнышко.

Я кивнула, вдохнула через нос и подняла глаза на Вуда. Он наклонился, поцеловал меня в лоб и отпустил.

Потом я принесла скорбящей семье Ниты их напитки.

* * *

«Она мертва, приятель».

Мои глаза открылись.

Я прижималась к спине Тейта и слышала шум.

Телевизор.

Дом был большим, но ночь была тихой, и я слышала его даже издалека.

В комнате Джонаса.

Я осторожно отодвинулась от Тейта, стараясь не задеть одеяло или его, и встала с кровати. В гардеробной я, не глядя, схватила с вешалки первую попавшуюся рубашку Тейта, байковую, мягкую от многократных стирок. Я накинула ее поверх своей майки и пижамных штанов и тихонечко вышла из спальни.

Я прошла по темному дому, вниз по лестнице и по коридору, ориентируясь на блики света сквозь полуоткрытую дверь Джонаса.

Я постучалась и толкнула дверь.

Джонас лежал в кровати, опираясь спиной на изголовье, с пультом в руке. Вдоль его бедра вытянулась Задира. Он пустыми глазами пялился в экран и такими же пустым взглядом посмотрел на меня.

— Не спится? — прошептала я.

Он пожал плечами.

— Составить тебе компанию?

Он снова пожал плечами.

Я решила принять это за согласие, прошла вперед, забралась в кровать и прислонилась спиной к изголовью.

Мне потребовалось время, прежде чем я набралась смелости обнять его за плечи одной рукой и притянуть к своему боку.

Мне следовало знать, что с Джонасом мне не нужно набираться смелости.

Он моментально свернулся клубочком и скользнул вниз, так что его голова лежала у меня на животе, а рука обнимала мои бедра.

Я осторожно вдохнула, запустила пальцы ему в волосы и продолжала перебирать их, пока мы смотрели телевизор.

Я знала, что Джонас уже давно заснул, но боялась его потревожить, поэтому продолжала сидеть и бездумно смотреть телевизор, пока не увидела стоящего в дверном проеме Тейта в одних джинсах.

— Он не мог уснуть, — прошептала я. Глаза Тейта, освещенные светом от телевизора, опустились на мой живот и поднялись обратно.

— Крутышка, сейчас он отрубился, — прошептал он в ответ.

— Я боюсь пошевелиться.

Без колебаний Тейт вошел в комнату, аккуратно снял своего сына с меня и положил на кровать. Джонас даже не вздрогнул, когда Тейт накрыл его плечи одеялом и подоткнул со всех сторон.

Потом Тейт выпрямился и посмотрел на меня:

— Детка, в кровать.

— Что, если он опять проснется?

— В кровать.

— Тейт...

— Он знает, где мы.

— Я не хочу, чтобы он был один.

— Он не один.

— Капитан...

— В кровать.