Славендар

Я никогда особенно не любил эти места, хоть и малая родина. Алкаши, те любили, потому что здесь от жен далеко, не каждая попрётся за своим непутевым супружником в столь вонючую даль. Сюда и дороги толком-то не было раньше: так, тропа чуть пошире, чем для двоих. Дорога выросла, когда начали развивать Москву Переходную, чтобы передвинуть в неё столицу из Москвы Старопрестольной, как её теперь называли. Как разовьют, уберут слово «Переходная», оно и так на птичьих правах.

Озёр я не боялся, хоть местные и пугали обитавшими в воде беглыми акваробами. У моей отваги были две причины: во-первых, я в принципе не боялся безмозглых беглых големов, способных разве что карасей распугать; во-вторых, я не верил, что они в озере завелись.

Ах да, чуть не забыл: третьим источником моей отваги были куда более реальные неприятности, чем нападение полуразумных существ, получающих энергию из грязной болотной воды. Когда завтра утром тебя ждёт виселица, то лёгкий насморк сегодня вечером вряд расстроит.

Этих реальных неприятностей у меня теперь тоже две: первая – гадкий запах болотной тины, и вторая – моё нежелание стать луддитом. Сражаться с Большими не входило в мои ближайшие планы, да и в дальнейшие не входило.

Ах да, была еще и третья неприятность – я не верил в существование реального Славендара. Почти все верили – а я нет.

Вот тебе и «ах да».

Аркаим раскопали, Буев Зар раскопали, капище на Томаровье почти раскопали, а Славендар не раскопали. Нечего было раскапывать, потому что Славендар не закапывали. Землю Санникова найти было проще, потому что там хотя бы имелся романтический антураж. Вокруг Славендара никакого антуража отродясь не было. Некоторые, не особенно стремящиеся к научной достоверности, группы геологов намекали, что где-то за плато Путорана имеется то ли поселение, то ли просто нечто, где обитает некто. Но доказательств, кроме намеков старых шаманов, представлено не было. В академических кругах психоделические намеки не котировались, несмотря на то, что добрая половина науки после пятидесятых годов двадцатого века была обусловлена пероральным приемом всяких сильных веществ её, науки, адептами. Про это не говорилось, про это молчалось. А в Славендаре никто никогда не был.

И никто лично мне ещё не доказал, что где-то в глубинах страны России, не до конца открытой самими ее обитателями, смог уцелеть целый город, наследие праславянской цивилизации.

Я в свое время потратил-таки энергию на конспирологические откровения. А чем ещё заняться в офисе? Когда ты есть офисный планктон по биологическому своему виду, и понимаешь это… ах, как тяжело это понимать, но куда хуже это отрицать… то жизнь твоя протекает отнюдь не в рабочее время. В рабочее время она стоит. А течь она начинает тогда, когда ты отворяешь врата интернета: ведь мозгу все равно, реально ли событие, или ты его воображаешь. Сидишь так в компе, слушаешь про то, что Питер на самом деле откопали, а не построили, и мозг твой эндорфинами хрясь, хрясь об черепную коробку! Кайф! Славендар жил в моей голове рядом с откопанным Санкт-Петербургом.

Раньше посылали в самые разные места: или к чертовой бабушке, или куда Макар телят не гонял. Могли послать к черту на кулички и в Тьмутаракань. Последнее мне было роднее всего, ибо оказалось, что Тьмутаракань была на Таманском полуострове. Двадцать восемь лет назад меня крестили в городе Темрюке, так что Тамань, сиречь Тьмутаракань, была мне духовно близка. Если бы меня туда послали, я бы не испугался.

Но всё это было раньше. Теперь посылали в Славендар, когда имелось в виду «далеко».

Да, новые луддиты у нас есть, незаконная внесистемная оппозиция. Но в то, что гнездятся они в Славендаре, лично я не верил раньше и не верю сейчас. И это при том, что на самом деле я славянофил. Но одно дело – знать, кто ты есть, и совсем другое – верить в то, чего нет.

Противники существующего порядка вещей призывали в свои ряды словом «Славендар». Это могло быть письмо, надпись на асфальте, записка под дворниками, буквы томатной пастой на пицце, принесённой в форточку дроном. Отказаться от повестки было нельзя. Отказавшиеся получали чёрную метку. Потому что все знали – Большие с луддитами заодно, они на самом деле и спонсируют этих якобы террористов. Существованием луддитов Большим было проще оправдывать перед государством и людьми свои частные армии и наглое вмешательство в личную жизнь.

Это было феноменально: человек, отказавшийся стать луддитом, мягко изгонялся из социума. Конечно, его не убивали, но оказывалось, что внесистемные никому не нужны. Самые «умные» соглашались, держа дулю в кармане, и далее изображали борьбу. Но рано или поздно фальшивое поведение раскрывалось – а наши женщины не любят лжецов. Кстати, самих женщин у нас не зовут в луддиты. На Западе да, там уже есть такое, там и не такое есть. Там вообще акваробов отлавливают, меняют им прошивку, и затем используют в публичных домах… брр.

Короче говоря, столь явно выраженное приглашение игнорировать не стоило. Были герои, бросившие вызов существующему порядку, но они именно «были». Вопрос «почему я» тоже не имел смысла, зато имел смысл честный ответ – «потому что».

– Почему я… – тихо произнёс я, ни к кому не обращаясь.

Сама по себе надпись могла быть и шуткой… за которую сильно били. Но в сочетании с перехватом управления таксоподом сомнений не оставалось. А самое главное – перестал мигать зеленый глаз моего кольца.

Всё это было очень не вовремя, зато в полном соответствии с народными истинами «пришла беда – отворяй ворота», или «беда идёт и бедёнка с собою ведёт».

– Почему я? – крикнул я, позволив себе разозлиться.

Почему-то захотелось пнуть чемодан, и я пнул.

– Слышь, ты, бедёнок, почему мы?

Слава Богу, чемодан не ответил. А то ещё одной проблемой стало бы больше. И так теперь все жизненные планы менять.

По несколько раз на дню стенгазеты, как теперь называются новостные сайты, пишут о «подвигах» луддитов: таксопод перевернули, надели виртуальные очки на памятник Пушкину, хакнули голема-разносчика пиццы. Чуть пореже, но регулярно, происходили серьёзные вещи: остановили энергоблок на АЭС, развернули антенну спутника, перехватили управление сотней дронов и уронили эту стаю на взлётную полосу аэропорта, отключили заправочные автоматы на водородной заправке, от имени Кремля объявили амнистию… о, это был самый сладкий прикол, едва-едва не реализованный, вовремя спохватились.

Я так смешно об этом рассказываю, потом что я несерьёзный человек, это у меня такая методика психической защиты. Я смеюсь, чтобы не плакать. Но есть и другие, которым почему-то не нравится, когда датчики уровня кислорода у всех заболевших вдруг начинают показывать пониженный уровень, и хакнутая больница превращается в поле боя.

Есть ещё вариант, как поступить: пойти в гражданскую контрразведку и сдаться. Это был вариант из разряда колбасных, как дед Вадим говорит. Во времена СССР не хватало всем колбасы, и в нагрузку к ней в магазине давали, например, уксус. Хочешь колбасы – бери и уксус. То есть, или весь комплект бери, или соси лапу. Хорошо, если лапу… Но я не очень точно помню, чего дед рассказывал. Кажется, уксуса тоже не хватало, и в нагрузку давали томик Тургенева. Дед Вадим любил цитировать Герасима из «Муму», когда бессвязно мычал после третьей.

Так вот, вариант «пойти и сдаться» сам шёл с бутылкой уксуса в нагрузку. После такого поступка ты вроде бы не мужик. Это даже хуже, чем изображать из себя луддита, таковым не являясь.

Короче, я попал, блин.

От малодушия затряслись ноги, но я все-таки нашёл несколько джоулей энергии, поднял голову – над остановкой всё еще висел приговор, никуда не делся. Взять, что ли, сорвать «Славендар», утопить в озере, и сказать, что ничего не видел, ничего не слышал, никакой повестки никто не вручал.