Славянские древности

Ожерелья из славянских могил встречаются двух видов: ожерелья из стеклянных бус, нанизанные вперемешку с бусинами из самоцветов, металлов и янтаря, и массивные металлические обручи различнейших форм, так называемые гривны. [Слово это (гривны) появляется в источниках с X века]. К ним можно отнести изготовленные в том же стиле браслеты и мелкие перстни самых различных форм, которые, несмотря на то, что среди них и имеются очень любопытные вещи, я не имею возможности здесь рассмотреть [875] .

875

„Ziv. st. Slov.“, I, 545, 614, 663, 670.

Однако из всех видов украшений наиболее важными и наиболее характерными для славян являются кольца, вплетавшиеся женщинами в волосы. Они представляли собою оригинальные украшения, свешивавшиеся с обеих сторон головы, впереди и позади ушей (отсюда и археологический термин заушницы), закрывая виски или свисая до самых плеч. Подвешивались они на повязке или диадеме, обхватывавшей голову, или же попросту свободно вплетались в волосы. Наиболее близкой аналогией являются византийские короны и диадемы с подвесками. Несмотря на глубокую древность подобного рода украшений, мы находим их и у славян, главным образом с IX века. В XI и XII веках возник ряд кольцевых форм этих украшений, которые стали характерны либо для всех славян, либо для определенных славянских земель. В частности, у восточных славян известны археологически различаемые области подвесных колец («височные кольца» по терминологии русских археологов). Основным, общим для всех славян типом, являвшимся в то же время одним из тех общеславянских культурных признаков, по которым можно определять места обитания славян с VIII по XII век, было так называемое S-образное кольцо, то есть маленькое или среднего размера кольцо, обычно бронзовое, но часто покрытое серебром, один конец которого тупой, другой же расплющен и загнут петлей в форме буквы S. Этот тип распространен от Савы, Альп и Заале вплоть до внутренней России, но статистика находок показывает, что больше всего он был распространен на Западе, где чаще всего и изготовлялся. Там он, судя по всему, и появился, хотя этот вопрос является еще спорным. Лично я полагаю, что примитивные кольца славяне вплетали в волосы издавна, но кольца с S-образным концом они видели где-либо в северных римских областях, где первые аналогии таких колец появляются уже до нашей эры, а чаще после начала нашей эры (в Боснии, Истрии, Тироле). Кольцо с S-образным концом получило у славян столь большое распространение, что с течением веков эта безделушка стала чисто славянским украшением [876] . Это не единственная вещь, которая прошла у славян подобные превращения, аналогичное превращение произошло частично и с римской керамикой, которую славяне заимствовали, а позднее изменили, превратив в свою собственную типичную славянскую керамику.

876

Более подробно об этом см. в „Ziv. st. Slov.“, I, 591 след и табл. XXX.

Основное простое S-образное кольцо получило дальнейшее развитие в результате того, что местами менялся и усложнялся его завиток, S-образный конец, что на него надевали стеклянные или металлические бусины, менялся его размер или изменялась техника изготовления. Славянские женщины носили их по одному или по несколько (8–10), подвешенными на подвязке по обе стороны головы. На Западе их носили вплоть до XIII века. С Запада они проникли и в Россию, где мы довольно часто встречаемся с ними в Поднепровье; однако здесь в России, особенно дальше на восток и север, мы сталкиваемся с дальнейшим их локальным развитием. Русские височные кольца XI–XII веков являются не только описанными здесь примитивными кольцами, но изменяются, превращаясь в круги, нижняя часть которых переходит в звездообразно или лопатообразно расчлененную плоскость ажурной и выгравированной пластинки. Такие височные кольца, как правило, серебряные, особенно характерны для области древних радимичей и вятичей [877] . Но и в других русских областях височные кольца обнаруживают различные и отличающиеся друг от друга формы, хотя и не столь богатые, как в бассейне реки Оки.

877

Подробности см. в „Ziv. st. Slov.“, I, 603 и сл.

< image l:href="#" title="Рис. 34. Височные кольца восточных славян 1 — Заколпье (Владимирская губ.); 2 — Княжа гора (Киев); 3, 5 — Минская губ.; 4 — Гушчина (Витебская губ.); 6 — Федово (Новгород); 7–9 — Петроградская губ.; 10, 11, 14 — Московская губ.; 12 — Сурож (Черниговская губ.); 13 — Броварки (Полтавская губ.); 15 — Елизаветполь; 16 — Ляда (Тамбовская губ.); 15–16 — неславянские кольца."/>

Если рассматривать славянскую одежду и украшения в целом, то следует признать, что особо роскошными они не были. Славянская одежда еще в конце языческого периода и в начале христианской эры, если сравнить ее с одеждой соседей славян, была еще бедна украшениями. Она отличалась своей простотой даже в тот период, когда у славян уже развилось производство золотых и серебряных украшений, в силу того что оно было ограничено лишь несколькими отдаленными друг от друга торговыми центрами — Прагой, Пржеславом, Киевом, Суздалем, Новгородом. В этих центрах славяне жили богаче и одевались роскошнее, в то время как простой народ как в Чехии, так и в Польше и в чистославянской Западной Руси золотом и серебром богат не был. Все исследователи справедливо отмечают, что могилы конца языческого периода в этих землях бедны, особенно если сравнить их с современными им германскими или тюрко-татарскими погребениями. Роскошные одежды и украшения развились лишь там, где славяне непосредственно соприкасались с соседними им финскими, тюрко-татарскими, пруссо-литовскими и скандинавскими народами. Здесь мы находим в славянских могилах большое количество и большое разнообразие украшений, в частности, дальнейшее развитие получили здесь височные кольца, диадемы, пряжки, перстни и даже фибулы, гривны и браслеты, которые в других местах весьма редки. В X и XI веках излюбленным материалом становится уральское серебро, а наиболее распространенной техникой украшения — зернь. Так, например, в могиле, раскопанной у Таганчи возле Киева, какого-то князя или боярина XI века мы находим почти одни только серебряные или покрытые серебром вещи [878] . Об этом говорится и в I Софийской летописи под 1209 г., где мы читаем о жителях Киева, что они не давали женам своим золотых обручей и что ходили их жены в серебре [879] .

878

Ср. табл. XVIII в „Slov. star.“, IV.

879

Полное собрание русских летописей, V.

Совершенно иную картину мы видим в тот же период у соседей славян — летто-литовцев, финнов и болгар на Оке, Каме и Волге. Хотя в их могилах и встречается больше украшений, но все они менее изящны и отличаются массивностью и безвкусицей. Мы видим грубые головные уборы, тяжелые шумящие привески, распространенную в ювелирном деле технику подражания плетеной веревочке, тяжелые и массивные бронзовые ожерелья (часто надеваемые по несколько штук сразу), огромные застежки и запоны причудливых форм, тяжелые браслеты — иногда по девяти штук на руке. Одним словом — это совершенно иной мир, с более роскошным в сравнении со славянской простотой нарядом, но зато с меньшим художественным вкусом. Славянские девушки и женщины в своих изящных и легких серебряных украшениях бесспорно выглядели более красиво, чем их соседки.

Глава V Жилище и хозяйственные постройки

Сама природа славянской прародины непрестанно вынуждала славян заботиться о строительстве жилищ и крытых хозяйственных построек для защиты от холода, дождя и ветров. Славянские постройки прошли путь, аналогичный доисторическому развитию дома в остальной, лучше изученной части Европы — центральной и северной. Славянские постройки первоначально также представляли собою котлован, вырытый в земле на глубину до метра и более и непосредственно прикрытый крышей из прутьев, листьев, камыша, дерна и глины. Такие же ямы делались и для хранения запасов зерна. Конструкция жилища, точнее кровли его, могла быть легче или тяжелее в зависимости от длительности пребывания семьи на избранном ею месте. Образ жизни славян, как мы еще увидим в главе VIII, долгое время, вплоть до исторического периода, оставался динамичным, поэтому срок пребывания на избранном месте мог быть коротким и ограничиваться, например, одним лишь летом или быть более длительным — до 1–2 лет.

Такие же жилища, аналогичные жилым ямам в остальной части Европы, мы с древнейших времен наблюдаем и на территории, заселенной праславянами. Мы даже видим, что славяне еще в конце языческого периода и в первое время после принятия христианства строили их, пожалуй, даже более основательно. Более того, с такого рода постройками мы встречаемся и в XIX веке [880] в некоторых местах Балканского полуострова, Польши и России, где они называются ziemianka, землянка, земуница, то есть жилище, вырытое в земле, — название, наряду с иранским kata, из которого образовалось общеславянское хата. Бесспорно, этот термин древний и общеславянский. В некоторых местностях над вырытым котлованом возводились низкие стены из стволов деревьев, обмазывавшихся глиной, и в этих случаях над стенами поднималась кровля. Внутри наиболее примитивных жилищ посередине находился очаг, дым от которого выходил через обыкновенное отверстие в крыше, а вокруг очага у стен землянки возводились низкие глиняные лавки, служившие как для сиденья, так и для сна.

880

В Болгарии обычно называется бурдел от румынского bordein. Весьма многочисленны главным образом в окрестностях Видина, а в области Лома до недавнего времени их было больше, чем наземных домов. См. о них в „Ziv. st. Slov.“, I, 703.

Таких жилых ям размером 1,5–4 метра, относящихся к VIII–X векам, в славянских землях было найдено много [881] . Подобную же хижину, очевидно, имел в виду и восточный источник IX века, из которого заимствовали свои сведения Ибн-Русте и анонимный Персидский географ, говоря о подземных славянских жилищах. Ибн-Русте описывает такую землянку как подземную баню с остроконечной кровлей, но нет сомнения, что такое описание может относиться и к жилому дому. Персидский географ говорит лишь следующее: «Зиму славяне проводят в ямах и подземных хижинах» [882] . Другими, более подробными известиями, относящимися к древнему периоду, мы не располагаем. Прокопий и легенда о св. Димитрии упоминают лишь убогие хижины (, , , ) славян, и если Маврикий говорит, что славянские жилища имеют много выходов, то это явная ошибка, так как это могло относиться только к входам всей огромной усадьбы, а не самого жилища [883] . В отношении западных славян мы располагаем известиями лишь с конца языческого периода, но уже Гельмольд подтверждает убогость славянских хижин, построенных из жердей, а Герборд подтверждает то же и в отношении славянских жилищ на Руяне, хотя, с другой стороны, в поморских областях, по-видимому, из-за недостатка места на городище, окруженном валом [884] , уже получили развитие деревянные этажные дома. Наряду с этими подземными жилищами, дополненными деревянными наземными конструкциями, славяне, разумеется, строили и легкие, без котлована в земле, хижины, со стенами, сплетенными из прутьев. Такая хижина выглядела примерно так же, как и пастушеская колиба или куча [885] в горах Балканского полуострова или на Карпатах.

881

См. „Ziv. st. Slov.“, I, 696. Приведенные здесь сведения можно также дополнить данными, полученными в результате новых находок в Кострзыне на Варте (Zeitschr. f. Ethnol., 1915, 880), у Седлемина в Познани (Rocznik Towarzystwa nauk w Poznani, 1917, 115), у Нойендорфа и Форде в Пруссии (Mannus, VII, 127), у Порачова в Южной Чехии (Pamatky arch., 1914, 223) и у Гасенфельда близ Лебуса (Praehist. Zs., III, 287).

882

Ибн-Русте (Гаркави, указ. соч., 266); Персидский географ (ed. Туманского), 135. В другом месте Ибн-Русте говорит, что славяне у Солуни обитают в лесах, в деревянных домах.

883

Procop., III, 14, „Чудеса св. Димитрия“ (ed. Touzard, Histoire profane), 185, 191; M'aurik., Strat., XI, 5. Убогие соломенные хижины болгарских славян упоминает и „Шестоднев“ Иоанна-экзарха (в начале).

884

Helmold, II, 13; Herbord, II, 24, 41, III, 5, 30; Ebbo, III, 7. Здесь же следовало бы упомянуть, что, по Ибн-Фадлану (Гаркави, указ. соч., 94), русские купцы, приплыв в 922 году по Волге в Булгар, поставили на берегу легкие шатры и большие деревянные дома, более чем на двадцать человек каждый.

885

Общеславянск. колиба — от греч. , куча — от тюркск. k"oc, кочевать. Слово шалаш также мадьяро-тюркского происхождения („Ziv. st. Slov.“, I, 706).

Однако, несмотря на то, что описанные выше примитивные формы славянских построек сохранились и по нынешнее время, было бы ошибкой полагать, что жилище славянина в своем развитии не пошло к концу первого тысячелетия далее примитивных землянок и шалашей. Во-первых, раскопки, которые произвел в последние годы своей жизни хранитель киевского музея В. В. Хвойко в Киеве и Белгородке, раскопки Н. Макаренко в Монастырище у Ромен, а в меньшей мере и западнославянские находки у Гасенфельда [886] , относящиеся отчасти уже к X веку, показывают, что как конструкции славянского жилища (сени, верхний этаж), так и его внутреннее устройство (печь вместо открытого очага) получили дальнейшее развитие. Во-вторых, исторические известия и ряд древних общеславянских терминов, сопоставляемых с основными формами современного и древнего славянского жилища, также подтверждают, что славянское жилище в IX–X веках, если хозяин его располагал достатком (не говоря пока о князьях), действительно достигло значительного развития. Жилище бедных славян, разумеется, еще долго оставалось примитивным и простым, а местами оно даже и теперь сохранилось в том же виде [887] , в то время как развитие обычного дома пошло по совершенно иному пути [888] .

886

Об этих находках см. в „Ziv. st. Slov.“, I, 700–702. Хотя раскопками славянского жилища в Гасенфельде (окр. Лебус) вскрыт только очаг, но и здесь сени уже отделены стеной (Praehist. Zs., III, 287).

887

С подобными примитивными однокамерными постройками, в которых расположен очаг и местами вместе с людьми находится и мелкий скот и птица, мы встречаемся и до сих пор на Балканах и в славянской части Карпат (см. „Ziv. st. Slov.“, I, 720).

888

Обзор литературы о современном славянском доме см. в „Ziv. st. Slov.“, I, 711. Основными работами, имеющими аналитический и исторический характер, являются следующие: M. Murko. Zur Geschichte des volkst"umlichen Hauses bei den S"udslaven (Mittheil. Anthr. Gesch. in. Wien, XXXV–XXXVI, 1906); R. Meringer, Das volkst"uml. Haus in Bosnien und Herzegowina (Wiss. Mittheil. aus Bosnien, VII, 1900, Wien); K. Rhamm. Altslaw. Wohnhaus (Ethnol. Beitrage zur germ. slaw. Altertumskunde, II, Braunschweig, 1910). Для сравнения см. также U. Strelius. "Uber die primit. Wohnungen der finn und obugrischen V"olker, Helsingfors, 1910.

Первым этапом в развитии славянского жилища явилось новое небольшое помещение у входа, служившее одновременно и для защиты жилой комнаты от непосредственного воздействия дождя, снега и мороза. Это небольшое помещение, называемое ныне сенями, возникло либо как результат того, что жилище было разделено внутри стеной, отделявшей жилое помещение с очагом от сеней, либо в результате того, что у входа в землянку и колибу делалась крытая, в местностях с суровым климатом глухая, пристройка, в результате чего и возникли сени снаружи жилища. Для древних славянских жилищ X и более ранних веков (Гасенфельд) характерны крытые сени обоих типов, и оба эти типа мы можем проследить и в современном славянском доме. Мы можем всюду предполагать, что эти два вида сеней появились в славянских постройках самостоятельно и скорее всего уже в течение первого тысячелетия н. э. Двумя древними славянскими названиями для них были сени (от слова сень) и притворъ (от слова притворити). Оба термина засвидетельствованы в письменных источниках уже с X века [889] .

889

„Ziv. st. Slov.“, I, 718–719.