Следователи

— Кажется, нормальный, — ответила Зухра. — Пищал, шевелился...

— Мальчик, девочка?

— Девочка, — тихо ответила Бехукова, опустив глаза.

У Чале екнуло в груди. Он почему-то вспомнил своих дочурок. Вспомнил, с каким волнением первый раз вез из роддома крошечное беспомощное создание, завернутое в розовое шелковое одеяльце. И как был горд тем, что он — отец. А потом, через три года, снова испытал счастье: в доме появилась еще одна дочка. Друзья всё подтрунивали, когда же Нафисет родит ему джигита. Жена отшучивалась: мол, в следующий раз обязательно будет мальчик. Шутки шутками, но когда-то, в старые времена (по шариату [1] ), женщина по сравнению с мужчиной считалась существом более низким, ей даже полагалась лишь половина наследства от того, что получал брат, и рождению дочери не особенно радовались. Кое-кто и до сих пор не может избавиться от этого предрассудка. Но Кадыр Хамидович никогда так не думал, он гордился тем, что имеет двух дочерей.

1

Шариат — свод законов, основывающихся на положениях Корана, священной книги мусульман.

— Что вы с ней сделали? — срывающимся голосом спросил Чале.

Бехукова с испугом посмотрела на следователя и словно онемела.

— Что сделали с ребенком? — жестко повторил следователь.

— Закопали... — хрипло выдавила из себя Бехукова.

Следователь не имеет права повышать голос на допрашиваемого, но в ту минуту Кадыр Хамидович не смог сдержаться.

— Где?! Когда?!

— Это не я... Это она... — в страхе залепетала Бехукова. — Я только принесла лопату. Аминат говорила, что ребенок мертвый...

— В котором часу это случилось? — с трудом взяв себя в руки, спросил Чале.

— Часов в двенадцать.

Кадыр Хамидович посмотрел на часы: пять с минутами.

У него заныло сердце: опоздали!

«Почему не сообщили мне раньше? — подумал он. — Может быть... Но что может быть? И Кунов, и Шевацуков действовали оперативно. Их ни в чем нельзя обвинить. Не их вина, что правда обнаружилась так поздно...»

У Чале, что говорится, на какое-то мгновение опустились руки. Чудовищный поступок этих двух женщин исправить невозможно. Не было никакой надежды на то, что только что родившийся ребенок, недоношенный, пять с лишним часов назад погребенный в земле, остался жив...

— Поехали, покажете, где закопан ребенок, — Кадыр Хамидович решительно встал.

— Не знаю, где... Пусть скажет сама Аминат, — со страхом ответила Бехукова.

Чале показалось, что она знает, но просто-напросто боится увидеть то, что совершила.

— Нет, — отрезал следователь. — Вы сейчас же поедете с нами! И советую подумать вот над чем: от вашего поведения зависит мера наказания, которую вам определит суд! — Видя расширенные от ужаса глаза женщины, он добавил: — Да, да, суд! Вы — соучастница!

— Боже, какая я была дура! — простонала Бехукова и обреченно вышла из кабинета.

Вспоминая потом свои действия, Кадыр Хамидович спрашивал себя: правильно ли и в соответствии ли со всеми необходимыми формальностями он поступил? Надо было, наверное, на том допросе выяснить степень участия Бехуковой в преступлении, подробно расспросить, как оно совершалось. Но тогда Чале больше думал о другом. Какая-то сила гнала его туда, где произошло убийство. Жестокое убийство человека, прожившего на свете всего два часа...

Кадыр Хамидович коротко рассказал Шевацукову о результатах допроса.

— Захвати фотоаппарат, будем проводить съемку, — сказал он в заключение старшему лейтенанту. И поинтересовался: — Что с Кардановой?

— Биштова говорит, что после укола Карданова чувствует себя вполне удовлетворительно.

Следователь заявил Аминат, что они отправляются на то место, где был закопан ребенок. Карданова опять попыталась возражать, но Чале оборвал ее:

— Бехукова рассказала, что вы сделали со своей дочерью.

Карданова больше не сопротивлялась.

Пока размещались по машинам, Шевацуков успел кое-что сообщить Чале о предполагаемом отце ребенка. Участковый инспектор рассказал старшему лейтенанту, что Николай Амметов не здешний, один из шабашников, которые подрядились строить в колхозе силосную яму и дренажную сеть. Амметову лет сорок, имеет собственную «Волгу». Вовсю приударял за молоденькими девчатами, из-за чего имел стычки с колхозными парнями. Несколько дней назад все шабашники, в том числе и Амметов, уехали из Кошехабля.

— Подробности участковый постарается узнать днем, — добавил инспектор.

— Хорошо, — кивнул Кадыр Хамидович.

Отправились на трех автомобилях. В милицейский газик сели Чале, Шевацуков, Карданова и Бехукова. Следом шла «скорая». Последним — Мхамет Аликов на своих «Жигулях».

Когда ехали по аулу, Кадыр Хамидович отметил про себя, какая прекрасная ночь, тихая, с яркими, словно умытыми звездами. Небо на востоке едва начало светлеть. Не верилось, что они направляются на такое страшное мероприятие.

Путь их лежал на Степную улицу. Остановились у места, указанного обеими женщинами. Это был небольшой тупичок, образованный заборами двух участков. Здесь густо разрослись кусты, земля была усыпана ковром опавших листьев.

Кадыр Хамидович объяснил понятым (шоферу «скорой» и медсестре), что от них требуется. Водители поставили машины так, чтобы фарами получше осветить тупичок.

Чале дал Кардановой лопатку-саперку, прихваченную в милиции, и приказал копать. Шевацуков постоянно щелкал фотоаппаратом, стараясь зафиксировать основные моменты этого трагического действия.

Аминат сгребла листья, обнажив рыхлый квадратик земли. Все застыли в тягостном безмолвном ожидании.

Яма углубилась на полметра, свет от фар туда не попадал. Кадыр Хамидович включил электрический фонарик.

Карданова в очередной раз копнула лопатой. Показался кусок цветной тряпки. И вдруг... Что это? Неужели?.. Чале показалось, что там, внизу, что-то шевельнулось. Он нагнулся, пристально вглядываясь в яму. Нет! Не показалось! Да, он уже различил крохотную ножку. И ножка... чуть-чуть повернулась. Значит?..

Еще не веря в чудо, Кадыр Хамидович вырвал у Кардановой лопату и отшвырнул в сторону. Затем быстро-быстро стал руками выгребать землю. И вот его ладони явственно ощутили тепло. Да, человеческое тепло! В этот миг раздался слабый, еле слышный писк. Все бросились к следователю.

— Жива! — вырвалось у Кадыра Хамидовича. И больше он ничего не мог вымолвить: спазмы перехватили горло.

К нему подскочили Биштова, врач и медсестра «скорой». Осторожно развернули тряпицу. В руках Чале лежал сморщенный, красный новорожденный младенец со сжатыми кулачками. На личике и тельце у него виднелись ссадины.