Слезы ангелов

— Я сделал все, как он хотел. Я сделал все так, чтобы ему понравилось. Потому что я обязан ему всем, и прежде всего — я обязан ему жизнью. Все, что есть у меня, и все, что составляет меня, — дело рук его. Мой бог мне поможет, потому что я выполняю его волю. Делаю то, что угодно. Как всегда.

Спутанные фразы, которые бормотал безумец, напоминали извращенную молитву или, скорее, заклинание, произносимое для самоуспокоения. Джой догадалась: все пошло не так, как планировал убийца, и теперь он едва себя сдерживал, чтобы окончательно не сорваться.

— Ты убиваешь ни в чем не повинных людей, — Джой повысила голос: ее тошнило от слов ублюдка, и ей было плевать, если он вдруг взбесится и нападет на нее. — Ты ничтожество, и никакой бог тебе не поможет!

Он остановился у края амвона, и Джой наконец-то смогла разглядеть его лицо в желтом свете фонарика.

Лицо убийцы из воспоминаний Фейт. Темные глаза, ямочка на подбородке и отвратительно широкие губы с опущенными уголками, будто кожа была оплавленным воском.

Точно такая же внешность была у подозреваемого на фотографии, которую показал ей Картер на смартфоне перед тем, как Шимари с помощью инъектора ввел энхансер в ее вену. Джой помнила его имя: Тео Гархис.

Но прямо сейчас, глядя на убийцу, который расхаживал по амвону в считанных метрах от нее, Джой вдруг поняла, насколько знакомым казалось его лицо, словно она видела его не только во сне или на фотографии, но и встречала раньше в реальной жизни.

— Заткнись, сука! — прошипел Гархис, и его темные глаза гневно сверкнули в желтом свете фонарика. — Ты сдохнешь, как и все остальные, потому что так угодно моему богу! Я не зря притащил тебя в это место: здесь все началось — здесь все и кончится.

Пока он говорил, выплескивая свою ненависть, Джой нащупала руками, связанными за спиной, что-то острое. Зазубренный край холодного предмета царапнул ее палец, и Джой поняла, что это был осколок разбитой бутылки.

Стараясь сохранять неподвижность, чтобы не привлекать внимание Гархиса, она ухватилась за осколок и принялась осторожно разрезать веревки на запястьях. Манипуляции требовали сноровки и давались с трудом, но Джой медленно, методично водила зазубренным краем осколка по веревке, не обращая внимания на безумную речь Гархиса. Он расхаживал по амвону, продолжая взывать к своему темному, кровожадному богу:

— Ради него я научился выращивать изумительные, волшебные цветы, — бормотал убийца. — Тебе не понять их красоты, заключенной в бархате лепестков, совершенстве венчиков и тайне плодов. Из этих цветов рождались слезы ангелов. Они делали бога счастливым, а его счастье означало и мое счастье. Теперь же демоны хотят все испортить, но я не позволю этому случиться: ничто не помешает мне исполнять волю моего бога.

Из груди Джой вырвался вздох облегчения, больше похожий на сдавленный хрип, когда осколок стекла разрезал последнее волокно веревки, и ее руки, по-прежнему заведенные за спину, освободились от пут.

Гархис, похоже, ничего не заметил: продолжая бормотать под нос безумные заклинания, он ходил с зажатым в руке пистолетом по краю амвона, словно реальность совсем его не интересовала.

Реальность, о которой знала Джой, но, вероятно, не подозревал Гархис: там, в глубине амвона, в двух метрах от его края, куда не проникал свет фонарика, находился огромный провал. На его дне лежали горы мусора, обломки камней и еще кое-что, о чем помнила Джой.

По телу пробежала ледяная дрожь, когда она приняла окончательное решение: сейчас — или никогда.

Единственный шанс на спасение.

Джой не знала, хватит ли у нее сил, но затягивать дальше было рискованно: Гархис мог в любой момент спуститься с амвона.

Дождавшись, когда он снова окажется спиной к ней посередине площадки, у самого края, Джой в резком рывке поднялась с места и в два прыжка преодолела расстояние между скамьей и амвоном.

Она взбежала по шатким ступеням. Скрип привлек внимание Гархиса, и он обернулся. Слишком поздно: Джой со всей силы, что еще оставалась в ее измученном теле, ударила его плечом в корпус, сбивая с ног.

Успев только охнуть, Гархис свалился в яму: она проглотила его, словно пасть голодного зверя.

Прислушиваясь к звукам, Джой осторожно подошла к краю провала. Плечо заныло от удара, но она не обращала внимания на боль. Заглянув внутрь, она увидела на дне провала Гархиса. Раскинув руки, с раскрытым в беззвучном крике ртом, он лежал на спине, истекая кровью.

Из живота убийцы торчали острые, окрашенные кровью обломки сломанного креста.

Тео Гархис нашел своего бога — или бог нашел его.

Когда Джой, пошатываясь, вышла из церкви, холодное дыхание ночи коснулось ее лица. Она закрыла глаза, до сих пор не в силах поверить, что ей удалось спасти свою жизнь. Ноги дрожали, и онемели кисти: Джой пришлось их потереть, чтобы вернуть тепло. В груди саднило, — но не от боли, а от странного, всепоглощающего чувства пережитого страха вперемешку с неимоверным облегчением.

Она выжила. Она справилась.

Когда Джой распахнула глаза, на дороге возле церкви уже парковались черные внедорожники, разбрызгивая по сторонам красно-синие пятна света. Из машин выскакивали мужчины в темных куртках с желтым логотипом «БПК».

Один из них бежал впереди с пистолетом в руке, и Джой узнала в нем Картера.

Когда он оказался рядом, совсем близко, и обнял ее, Джой не выдержала и расплакалась, уткнувшись лицом в грудь агента.

— Я убила его, — прошептала она. — Он мертв.

Глава 18. Тревожность

Утром, когда чудовищные события ночи остались позади, Джой встретилась с Картером в коридоре больницы, который вел к закрытым дверям реанимационного отделения. Агент БПК держал в руке два термостакана, откуда разносился бодрящий аромат.

— В больничном кафетерии на удивление неплохой кофе, — сказал Картер, протягивая Джой стакан. — Я рад, что с тобой все хорошо.

Они сели на диван у стены, выкрашенной в невыносимо белый цвет. Мимо с деловитым видом сновали врачи и медсестры, а у самых дверей реанимационного отделения дежурил мужчина в темной куртке с логотипом БПК, судя по каменному выражению лица — типичный иммортал. Джой немного ему завидовала: в отличие от нее, сейчас он не испытывал никаких эмоций по поводу того, что в реанимации находилась покалеченная девушка-сенсор, в последний момент спасенная Картером. Медики (большинство из них составляли имморталы) боролись за ее жизнь, хладнокровно выполняя свою работу: страдания Фейт не имели значения, она была всего лишь куском израненной плоти, которую по возможности требовалось спасти.