Слёзы Лимба
Шрифт:
Разговор с Анной не дал никаких надежд на то, что удастся что-то изменить. Все, что было сказано этой пожилой женщиной, не имело ни малейших оснований на то, чтобы стать правдой.
Но ведь больше не было никаких других вариантов, способных объяснить те нереальные вещи, что происходили на руинах ее уничтоженного настоящего. То, во что она никогда не хотела верить, обретало плоть. И с этим было невозможно смириться.
Она привыкла видеть, а из увиденного создавать правду. Но лепить истину из веры в невидимое девушке было чуждо, ей было страшно уходить в безумства и принимать те факты, которых попросту не должно существовать. Мир, по ее мнению, должен строиться на связанных между собой понятиях, но никак не на хаотично разбросанных по земному шару вещах, которые ничуть не походили
Татьяна стала бояться думать, ей хотелось хотя бы на короткое время опустошить мозг от мыслей и почувствовать, как голова стала невесомой и полностью очищенной от той копоти, которая скапливалась в ней уже столько лет. Но как бы она не пыталась, ей не удавалось избавиться от миллионов вопросов.
Вернуться туда, где все началось… Анна повторила эту фразу несколько раз. Татьяна так и не смогла вдуматься в эти, казалось бы, простые слова, так как они не являлись чем-то просто философским, они подразумевали действительность, путь, который стоит пройти, чтобы настоящее вновь стало частью жизни. Но где это начало? И что там началось?
Анна ясно дала понять, что видения как-то связаны с тем, что они с Татьяной искали. Они хотели найти правду, справедливость, развенчать ложь. Вряд ли это как-то связано с определенными личностями.
Женщины ранее не были знакомы и не могли искать Эрвана, находясь в разных точках отсчета их долгих поисков. Но зачем тогда Анна привела девушку в ту психиатрическую клинику? И как она узнала про Эрвана?
Татьяна стала понимать, что в ее голове творится самый настоящий хаос. В письме было сказано, что происходящие там убийства связаны с Эрваном… Если жертвы не были убиты, а умерли от тех приступов, которые сломили Сьюзен и чуть не сбили с ног Татьяну, то Эрван тоже мог страдать от этих недугов…
То подмененное тело Эрвана… Восемь лет назад…Молодой человек, внешне похожий на того парня, которого Татьяна любила до беспамятства, умер от испанки.
Анна еще в самом начале их беседы сказала, что они обе видели одни и те же вещи, но в разных обличьях. Что если только Татьяна и те, кто находился с ней рядом, видели тех убитых не в том виде, в каком они попрощались с жизнью на самом деле? Если это так, то можно предположить, что те бедняги умерли из-за того, что искали нечто, что находится вблизи того злосчастного особняка… Но что их убило? И что значит фраза «Необходимо замкнуть круг». Круг чего? Если каждый искал правду, связанную с потерей близкого человека, то о каком круге идет речь?
Татьяна потерла виски, пытаясь осознать все, что только что пришло к ней в голову. Она даже не заметила, как села в свою машину и мертвой хваткой сжала холодный, как лед, руль, смотря куда-то вперед, утонув в закрученных размышлениях.
Себастьяну и другим не стоит рассказывать о ее сегодняшнем разговоре с Анной, те вряд ли смогут хотя бы что-то понять. Сьюзен была единственной, кто воспринял ее рассказы о видениях всерьез. Другие бы покрутили пальцем у виска и порекомендовали отправиться к психологу за помощью. Она могла понять их, ведь до недавнего времени Татьяна сама ни во что такое не верила. Раньше для нее существовало только то, что подходит под привычные всему миру правила, а то, что выходит за рамки писаных законов, существовать попросту не может. Сейчас все действительное резко поплыло за границы обыденного, и за этими изменениями было трудно уследить.
Женщина нажала на пару кнопок, расположенных рядом с рулем на причудливой панели с небольшими динамиками, откуда через пару мгновений полился сладостный джаз, помогший девушке немного отбросить мысли от расследования и сосредоточиться на управлении транспортным средством.
Она редко садилась за руль, так как ее вечно сопровождал водитель, приставленный к ней мужем. Петр опасался оставлять Татьяну наедине с автомобилем, хотя прекрасно знал, что та блестяще справляется с управлением.
Многие с удивлением таращились на нее, видя, как она сидит на водительском
кресле, так как чаще управляли автомобилями именно мужчины, но Татьяну такое неравенство смущало. Она считала, что женщина должна уметь все и ни в чем не уступать сильному полу.Может быть, поэтому ей удается попадать из пистолета точно в цель во время стрельбы по мишеням чаще, чем мужчинам, пытавшимся соревноваться с ней. Хотя она редко использовала огнестрельное оружие в действии, но не забрасывала совершенствование своего навыка. Она часто пропадала на стрельбищах в свободное время и там выливала все свои отрицательные эмоции на бездушных манекенов. Кто-то даже видел ее в роли агента, работавшего на военных, но девушка наотрез отказывалась даже от намеков на такие предложения, так как преследовала совсем другие цели, целясь из пистолета в видневшуюся перед ней цель.
Она никогда не стреляла сразу в голову, как учил отец. Ей нравилось сначала показывать свое превосходство над жертвой, а только после этого забирать у той жизнь. Было ли это правильным? Она старалась об этом даже не думать. Смерть не являлась для нее чем-то странным и пугающим. Она воспринимало это как что-то требующее анализа. Но когда умирали люди, близкие ей, смерть становилась частью нее и поселялась глубоко в сердце. Такое различие в людских смертях ее немного стыдило, но ничего поделать с этим она не могла. Девушка старалась скорбеть только над теми, кого знала лично, а плакать над чужими себе запрещала, так как эмоции не могут выливаться из человека наружу вечно. Должен быть определенный барьер. Всех оплакать физически невозможно. Татьяна научилась быть бесчувственной в определенных моментах. Она могла ощутить страх, отвращение, но не скорбь, если перед ней труп незнакомого ей человека.
Так девушка поняла, что перед ней лежит не тело Эрвана. Татьяна ничего не почувствовала, кроме чувства легкой тошноты от вида мертвеца. Пару минут она даже пыталась заставить себя проявить хотя бы капельку сочувствия к лежавшему под простыней юноше, но не смогла. Девушка его не знала.
Но теперь ее мучил другой вопрос. А если она найдет настоящее тело Эрвана спустя много лет? Что ей удастся почувствовать в тот неприятный момент? Девушка уже не знала, что чувствовала к тому молодому человеку. В ее голове летал образ доброго сказочно красивого юноши с густыми темными волосами, выразительными глазами и искрящейся радостью улыбкой. Но что стало с ним сейчас спустя восемь лет? Осталось ли от него хотя бы часть того, что она когда-то так полюбила? В ее видениях появлялся совершенно незнакомый образ Эрвана, который не вызывал ничего, кроме чувства наигранной жалости и ужаса. Если он стал действительно таким, то оправдаются ли ее поиски? Ведь есть шанс остановиться и все забыть, как сделала это Анна, насильно запихнув себя за решетку, чтобы больше не встречаться с этими кошмарами.
Но что заставляет ее искать правду и двигаться дальше?
Уже не нужно было думать над этим вопросом.
Она делала это не ради себя, а ради тех, кто пострадал из-за ее поисков истины. Джордж, Сьюзен… Они прикованы к постели. Из-за нее.
Если не ради ушедшего в глубины прошлого Эрвана, то ради них ей необходимо завершить начатое, иначе ее ждут две новые невинные смерти, которые она вряд ли сможет себе простить.
Татьяна слегка поморщила нос, когда оказалась около старой печально выглядевшей деревянной двери, ведущей в небольшую квартиру, где, как она с удивлением поняла, жила последние несколько лет Сьюзен вместе со своим непутевым братом.
Здание располагалось в одном из самых неблагополучных районов города. Татьяна добралась сюда за полтора часа, но еще очень долго петляла на машине по узким грязным улочкам, пропахшим отходами человеческой жизнедеятельности, так как не могла разглядеть на однотипных покрытых плесенью домах нужную ей адресную табличку с символичным номером девять.
На нее с удивлением смотрели жильцы этого странного неприятного для обычных прогулок места, что-то бурно обсуждая между собой. Но девушка делала вид, что попросту не замечает их пристальное внимание на себе, хотя это получалось с большим трудом, потому что беспокойство уже начинало отпечатываться на ее лице.