Слизняк с планеты болотной жижи

Музыка начинает обретать размеренный темп. Певец заваливается на спину и мечтательно поёт, разглядывая на потолке сиреневые островки заплесневевших разводов.

Кренилась у моря сосна,

желтела на небе луна,

и рыба спросила у сна:

Скоро ли с небом война?

Помощник видит себя стоящим на берегу штормящего моря.

– - -

Трансвестит приходит в себя лёжа у входа в бар, ощупывает голову и обнаруживает на руке кровь. Достаёт из сумочки зеркальце, смотрится в него и, крайне разочарованный своим видом, срывает с себя украшения. Находит половину бутылки, разбившейся об его голову и берёт её в руку.

– - -

Помощник идёт на встречу волн, борется с ними, размахивая руками, и валится назад, его шляпу уносит в море, а его самого обратно на берег.

Певец ложится на спину, его голова свисает с края сцены, слова звучат всё громче, но слышны всё меньше в нарастающем гитарном шуме.

Вдруг замерла гладь водяная,

исчезли все звуки с земли,

явилась Праматерь немая,

подняв к облакам корабли.

Помощник достаёт из жилетки фляжку и отхлёбывает. Море выплёвывает на берег мусор, занося им Помощника - пластиковые пакеты, банки, водоросли...Его рот беззвучно открывается и закрывается.

– - -

Тансвестит открывает дверь и ползёт на карачках по направлению к Помощнику, который, сидя спиной к трансвеститу, разглагольствует, что-то доказывает надменному бармену, бросившему утруждать себя маской застольного участия, и вовсю ржёт над своими небылицами. Помощника не слышно в нарастающем гуле гитары и синтезатора. Бармен, словно боясь вспугнуть дичь, бросает на трансвестита осторожные незаметные взгляды.

В дверях появляется Шериф и, мгновенно оценив обстановку, начинает театрально медленно заряжать ружьё и прицеливаться с иронией азарта, искривляющей её бордовые мясистые губы. Трансвестит поднимается во весь рост, замахивается осколком бутылки и падает без чувств, не выдержав собственного нервного напряжения и последствий травмы. Бармен, смотревший на это со скрываемыми терзаниями, выходит из-за стойки, берёт за ноги трансвестита и, незаметно принюхиваясь к ступням с кроткой плотоядной ухмылкой, утаскивает его за стойку.

Шериф садится рядом с Помощником, который ничего этого не заметил, и закуривает сигарету.

Оопа, вот и Шериф!
– Помощник ощупывает плечо Шерифа, будто пытаясь убедиться в том, что он настоящий.
– Ты, как обычно, являешься тихо, как кошка...

Как прошло дежурство?

Без происшествий, - Помощник проводит рукой по столешнице, размазывая кислотные разводы коктейля, - только помог одному алкашу добраться до своего дома на краю города, ведь мы служители закона и должны помогать всем, невзирая на их социальный статус, - заканчивает он фразу заученной формулировкой.

Шериф облокачивается о стойку и отпивает из бокала, услужливо поставленного барменом.

Сегодня мне приснилось, что наши края пожирает вселенская пустота и всё высыхает, превращаясь в песок...даже болотный торф истлел...нетронутыми остались только кости твоего отца и его любимая сабля, с которой мы его похоронили.

Внезапно в бар с криками врывается мальчишка - разносчик газет:

Экстренный ночной выпуск, сенсация! Сгусток похищен болотной тварью!
– но никто не обращает на него внимания, за исключением старика.

На что только не идут наши писаки, чтобы поднять свой тираж, - ворчит он, смакуя фразу шамкающим ртом и ковыляя к мальчишке, покупает у него газету и не спеша возвращается в кресло.
– Смотрите-ка, - обращается он к Шерифу и Помощнику, - продажные крысы, в кои то веки, похоже, и впрямь не врут, тут и фотографии имеются. Нашу реликвию в самом деле стащили! Да это же наш Помощник! Глядите-ка, у него настоящая болотная тварь на голове!

Я знала, что это рано или поздно случится, - хладнокровно произносит Шериф и, подходя к старику, склоняется над газетой.

"Проводя вечерний обход, бдительный Помощник Шерифа..его зоркий взгляд заметил разбитое окно церкви..так-так-так...- нетерпеливо читает старик, - и он вступил в бой с мерзкой тварью..."

Да ты у нас, оказывается, герой, - замечает Шериф.

Помощник ухмыляется с непонимающим идиотским самодовольством.

"...тварь подло завладела его разумом с помощью психо-волн и заставила выкрасть Сгусток, а затем бежать в неизвестном направлении.."

До Помощника, наконец, доходит смысл статьи. Он ошалело вскакивает со стула, подбегает к старику и, выхватив у него газету, погружается в чтение.

Теперь мы сами превратимся в слизней!
– Помощник роняет газету и порывается к выходу с пьяным рёвом.
– Этому не бывать! Я найду проклятую тварь!
– Шериф останавливает его, схватив за шкирку.

Ты совсем ничего не помнишь?
– спрашивает у него старик.

Нет, поглоти меня болото!
– вопит Помощник, хватаясь за голову.

По-остынь, мой мальчик. То, что произошло, вспомнить тебе вряд-ли удастся, но ты можешь взять след, почувствовать куда движется окаянная тварь - так ты искупишь вину своего слабоволия. В этом тебе поможет стаканчик обычной "Мечты человека".
– Подталкивая Помощника обратно к стойке, Шериф делает знак бармену и тот быстро готовит нехитрые коктейли.
– И обязательный визит к святым Отцам - они раскроют как надо твоё внутреннее око через свои впендюреные в единую истину аппараты, - Шериф артистично смахивает со стойки стакан, отправленный барменом, проглатывает его содержимое и вливает Помощнику в рот следующий, захлёстнутая куражом сбывшегося предчувствия, которое терзало её почти всю жизнь.
– А теперь пошли. Эта охота сделает, наконец, из тебя мужика!

Они выходят. В след за ними с растерянным видом выходит и старик.

Вот так дела, - бормочет он.
– Как же мы теперь без Сгустка то...Да у Помощника ещё амнезия...

У него по-жизни амнезия, - отвечает бармен, запирая за ним дверь и возвращается к стойке.

Певец, закрыв глаза, роняет тихие слова в прижатый к груди микрофон:

В болотах далёких томятся они,

в болотах далёких проходят их дни,

слезают из слизи едкие слёзы незримой любви...

Добавьте страсти, хватит с меня уже этой заунывной мути! Побольше огня, иначе всех уволю!
– командует бармен музыкантам.
– Где ноты, которые я давал вам на прошлой неделе?
– Затем вытаскивает трансвестита, кладёт его на стойку, заносит над ним дрожащие руки и сладострастно шепчет, - Наконец-то, ты мой, больше нам никто не помешает.

В окне виднеется голова журналиста, который наблюдает за манипуляциями бармена. С его ракурса видно как над стойкой появляются отдельные части тела трансвестита и возвращаются обратно, упаковываясь в другом порядке. Бармен миксует какую-то смесь и поливает ею бездыханное тело. Журналист пытается навести объектив сломанного фотоаппарата.

– - -

В доме пастера вырыт глубокий и широкий погреб, оборудованный для проведения тайных церемоний и психо-энергетических опытов, о чём известно только узкому кругу посвящённых. На торчащих из земляных стен обрубленных корней развешаны котелки с кипящей жидкостью, подогреваемой разведёнными под ними аккуратными кострами. Помощник нетерпеливо сидит на трухлявом пне, обросшем ядовитыми грибами. Святые отцы обматывают сырой кожей его голову по уровню надбровных дуг и напяливают на неё перевёрнутый горшок с торчащими в разные стороны дублёными термостойким кишками животных из нездешних мест. Тугие трубки кишок прицеплены мясными крюками к потолку и опущены в котелки. Шериф сосредоточенно стоит в отдалении. Святые отцы массируют кишки и жидкость поступает к голове Помощника. В погреб спускается журналист, держащий в руке какую-то банку.

Тварь, которая похитила святыню, оставила след, - сообщает он.
– Добавьте её слизь в аппарат и тогда Помощник увидит её точные координаты.

Пастер, с сумрачно злобным лицом, прячущем растущую язву стыда, берёт банку и нервно выливает часть её содержимого прямо в одну из кишок, которая принимается сокращается в перистальтике. Взявшись за руки, святые отцы ритуально раскачиваются и монотонно распевают:

Рыба-Луна, для всех ты одна, праматерь людей, вещей и блядей, всплывай к нам со дна - ты нам снова нужна!