Сломанные сны

— Акабаяши! Акабаяши! Просыпайся!

Но мужчина перехватил назойливую руку и перетянул девушку на свою сторону, полностью заблокировав движения.

Ручка двери уже начала опускаться, но замерла вместе с сердцем Никки. Казалось бы, временное облегчение сменилось ещё большей паникой, ведь голос Акане теперь объявил ещё большую радостную новость:

— Папа вернулся!

— Акабаяши, всё очень плохо, — простонала Никки.

Акабаяши проснулся, когда входная дверь хлопнула с такой силой, с какой Никки свалилась с кровати в поисках откинутой одежды. А голос начальства отрезвил после опьяняющей ночи. Тогда Алый Демон разделил панику Авакусу, что зажала в зубах футболку, натягивала брюки.

— Я надеюсь, ты не собираешься гнать дядюшку в окно?

— Именно это я и собираюсь сделать!

— Могла бы для приличия сначала предложить вариант со шкафом, — словно его и не касалась конфузившая ситуация, Мизуки пожал плечами, получив за это собственной рубашкой по голове.

Голос Микии приближался. И Авакусу уже была готова сама сигануть в окно, но Акабаяши с невозмутимым видом, приведя себя в порядок, вышел из комнаты, практически столкнувшись с Молодым Главой.

— О, доброе утро, Микия-сан, как прошла сделка?

— Акабаяши, что ты здесь делаешь?

Никки, стоя в стороне от двери, натянула майку и, подхватив зарядку от мобильника, выскочила в коридор.

— Акабаяши-сан, вот зарядка, что вы просили.

— Благодарю, юная леди. Но она мне уже не понадобится. — Акабаяши кивнул головой в благодарность, хищно оскалившись. — Я ведь свободен?

— Да, конечно, — почти что растерянно ответил Микия.

Никки закрыла дверь, сдержанно попрощавшись, и тут же приложилась лбом о лакированную поверхность, облегчённо вздохнув. Вот только в глазах так и остался омут болота, таящий в себе боль и обиду.

Беспощадное пылающее полуденное солнце заставило Никки прислонить руку к лицу, подождав, когда тучи скроют его в своих тенях. Как только тень легла на крышу парковки, на которой находилась юная Авакусу, девушка присела у края, огороженного парапетом и, скинув рюкзак, вытащила все необходимые вещи: пистолет дальнего прицела, специальный глушитель, что увеличит масштаб пристрела и не позволит найти её местонахождение. Подобно опытному киллеру, Никки установила глушитель, заправила магазин и сняла пистолет с предохранителя, упав ничком на крышу и удобно устроив локти на парапете. Её глазами был лишь прицел, что целился в мужчину, вышедшего из тонированного автомобиля: Акатацу Камеи — убийца её матери, разрушивший жизнь ей и её сестре. Съедающая жажда мести горела в янтарном цвете глаз, что иголками вцепились в затылок мужчины. Одно нажатие — тогда уже он погрузится в алый цвет, что неустанно был символом и одновременно клеймом их семьи.

Так просто нажать на курок, и она станет полноценной убийцей, лично отобрав эту никчёмную жизнь. И тогда свершится вендетта, что продлила её жизнь, пусть и ненадолго.

Капля холодного пота скатилась по взмокшему лбу и застряла в ресницах, заставив отвлечься и проморгать. Но Никки вновь открыла глаза, жертва приближалась к другому автомобилю, на котором он должен отправиться в аэропорт — навсегда покинуть Токио, вернувшись в логово Акатацу.

Палец медленно, но твердо давил на курок, ещё чуть-чуть, и пуля свистом поцелует его в затылок, оставив шрам, такой же, что таится на её сердце. Сердце, что учащённо бьётся, перекрыв шум города. Палец почти нажал на курок.

«Так и закончится моя история».

Руку, что держала пистолет, снизу сжали в тиски, заставив вскинуть вверх, и вырвавшаяся пуля рассекла лишь небо.

— Какого! — взревела Никки и тут же получила лёгкий удар по затылку, что заставил упасть её обратно на колени.

Она вскинула голову, во вновь вышедшем солнце в лучах увидев нависшего над ней Акабаяши, что сжал её руку, пытаясь отобрать пистолет.

— Ты в конец спятила, Никки? — его голос был ровен и спокоен, словно подобные выходки вошли в привычку его жизни.

— Не вмешивайся! Это моё дело! Я должна отомстить за мать! За отца! За сестру и себя!

Акабаяши сжал челюсти, сдержав вырвавшееся рычание и упав рядом с Никки, схватил её за плечо, хорошенько встряхнув.

— Хочешь стать убийцей? Такой же как Камеи, которого ты ненавидишь всем сердцем? Чем ты будешь лучше его после того, как нажмёшь на курок?

— Я не желаю слушать нравоучения от человека, чьи руки по локти погрязли в этой самой крови!

— В этом и разница, Никки, на моих руках уже есть кровь, но не марай свои!

Никки залилась слезами, замотав головой.

— Я уже и так убийца! Я убила своего дядю Адзуму, из-за меня погибли и другие люди, члены Акатацу, и те наркоманы от хром, у меня уже есть кровь на руках, так чем мне эта помешает?

— Тем, — Акабаяши вытянул её руку с пистолетом, заставив посмотреть, — что именно своими руками ты убьёшь. Адзуму ты убила бездействием, а не действием, — жестоко прорычал мужчина, смотря на неё ледяным убийственным взглядом, от которого другой человек уже давно бы потерял дар речи. — В других же ты вообще не принимала прямого участия. Никки, я тебя прошу, не калечь себе жизнь ещё сильнее, опусти пистолет.

— Но Мики, — переставая истерично всхлипывать, Никки попыталась вырвать руку из мёртвой хватки.

— Твоей сестре не нужна эта вендетта, она давно уже отпустила прошлое и пошла дальше своей дорогой, и ты отпусти.

— Мики… Мики изначально жила своей другой жизнью, у неё был дядя Адзума. А-а у меня никого, — Никки наклонилась вперёд, простонав сквозь слёзы. — Никто. Моя сестра не приняла мою любовь. Даже ты, Акабаяши, не принял мою любовь, лишь просто поигрался со мной.

— Никки, посмотри на меня. — Управляющий заставил её поднять взгляд, ласково взяв за щёку, смотря прямо в глаза. — Я просто не хочу тебя втягивать в свой мир. Ты можешь начать спокойную жизнь и найти себе достойного человека.

— Но я хочу этот неспокойный мир. И хочу тебя. Я люблю тебя, как ты не понимаешь! — последние слова Никки прокричала с отчаянием на всю округу, так что крик почти отдался эхом.

Словно отрезвев от собственных слов, осознав, что она впервые произнесла признание в любви, Никки заморгала, но явно не сомневаясь в собственных словах, тут же подняла уверенный острый взгляд, сжав пистолет сильнее и ожидая ответа.

Акабаяши и сам впал на мгновение в оцепенение, не в силах пошевелиться. И даже некое ироничное чувство дежавю настигло его. Когда он выпалил своё признание, Саяка тоже так растерянно и шокированно себя чувствовала? Но в отличие от его первой любви, у него не было причин отказывать сейчас практически граничащей с бездной девушке. Но вместо этого у него вырвались совсем иные слова:

— Акатацу Камеи умер бы сегодня в салоне бизнес-класса самолёта. Он бы приземлился в Чикаго с перерезанной глоткой.

— Что? — Никки, явно не ожидавшая услышать подобные слова в ответ на своё первое признание, опешила, но как только поняла смысл сказанных слов, казалось, наоборот даже обрадовалась им больше, если бы он сказал: «Я тоже». — Что же получается…

— Мой человек скоро пройдёт посадку и сядет на тот же самолёт, что и Камеи. И всё будет так, как я сказал, если ты сейчас отдашь мне пистолет.